— О! — взволнованно воскликнул главврач и вскочил из-за стола. — Не может быть!
— Может, — надрывался Караваев, — именно может!!! Это не просто безобразие, это дискредитация ответственного работника. Политическое дело.
— Ну прямо уж политическое, — неожиданно нагло отозвался Козопасов, — велика важность, дала ему Зойка по морде.
— По морде? — изумился Ситников. — И ты допустил?!
— Так уж получилось, — уныло произнес Козопасов.
— Ты уволен, — холодно произнес Ситников. — Он уже уволен, Аркадий Борисович, — официальным тоном обратился он к Караваеву.
— Так тебе и надо, урод! — мстительно произнес секретарь.
— Ромуальд Казимирович… — канючил Козопасов, как провинившийся школьник.
— Уволен, и точка! — Ситников был непреклонен. — Таким, как ты, не место в советской медицине. Садитесь, Аркадий Борисович, — обратился он к Караваеву, — сейчас самое время расслабиться. — Ситников достал из сейфа початую бутылку коньяка. — Рекомендую, армянский «Двин», отличная вещь, между прочим, расширяет сосуды.
— А как же со мной? — ныл Козопасов.
— Убирайся, ты мне не нужен. Козопасов, сморщившись, вышел за дверь.
— Сейчас проглотим по рюмочке, — доверительно сообщал Ромуальд Казимирович, — и продолжим экскурсию, я лично вас поведу, возьмем на всякий случай двух санитаров. Тут ведь у нас заведение специфическое, то, что вы видели, так — цветочки.
— Нет, — отрицательно мотнул головой Караваев, — с меня достаточно.
— А как же наш пророк?
— Обойдусь без пророков. К тому же мне урок, коммунист и вдруг уверовал в какую-то чертовщину.
— Дело ваше, — охотно согласился главврач, — может, вы и правы. А Козопасова я уволю, хотя работник он неплохой, бестолков, конечно, но исполнителен и предан, как собака.
— Хам он, — резюмировал Караваев.
— Это есть, — охотно согласился Ситников, — ну давайте еще по рюмочке.
Коньяк был отличный, в этом Караваев знал толк. После пережитых волнений он расслабился, намного накатило благодушие. Внезапно он вспомнил об оплеухе: «…как, если узнают?! Ведь позора не оберешься. Мерзавец все же Козопасов, хотя и исполнительный. Уволят его, пойдет болтать со зла…»
Он поднял глаза на главврача:
— Об этом инциденте, я надеюсь, никто не узнает?
— Вы о чем? — Ситников снова разлил коньяк по рюмкам.
— Ну больная, которая меня…
— А-а, — протянул главврач, — нет, конечно, можете не опасаться.
— Придурка этого, может быть, не стоит увольнять, — продолжил свою мысль Караваев, — а то пойдет трепать языком…
— Ну коли вы сами за него просите, — главврач сделал глоток и посмотрел на Караваева, в глазах у него мерцали искорки. — Однако я бы уволил, ведь он не только халатно отнесся к своим обязанностям, но и хамил вам.
— И все же оставьте, — твердо сказал Караваев.
— Ваша просьба для меня закон. А как же все-таки наш прорицатель? Очень интересная личность. Не хотите пообщаться?
— Как-нибудь в другой раз, — отрезал Караваев таким тоном, что было понятно: другого раза не будет.
На этом они распростились. Когда автомобиль первого секретаря выехал из Монастыря, тот облегченно вздохнул: «Ну слава Богу». О злополучной экскурсии он старался не вспоминать. Дома на расспросы Капитолины отвечал, что ничего особенного. Больница как больница, проще говоря — дурдом. А этого предсказателя он видел. Полнейший идиот, да и никакой он не предсказатель, а так, юродивый.
— И что он тебе предсказал? — жарко шептала жена, когда они уже лежали в постели.
— Что через два года быть мне в обкоме, — соврал Караваев.
— А кем, Аркаша? — замирая, спросила жена.
— Вторым, — коротко ответил Караваев, решив уже не слишком завираться.
— Тоже ничего, — удовлетворенно произнесла Капитолина, — где второй, там и первый. — И она крепко обняла своего ненаглядного партийца.
— А кто такая нимфоманка? — неожиданно спросил Караваев.
— Понятия не имею, — недовольно произнесла Первая Леди Ямайки, — из римской мифологии, наверное. Не отвлекайся, милый.
Школа до сих пор не возобновляла работу. Директор каждый день обещал, что вот завтра начнутся занятия, но с новым помещением были какие-то сложности.
Хорошая погода закончилась, наступило ненастье, а значит, закончились прогулки Олега по окрестностям городка. Он целыми днями сидел дома, слушал, как шумит за окном дождь, смотрел опостылевший телевизор и размышлял, как же все-таки увидеть таинственного прорицателя. Несомненно, нужно проникнуть в Монастырь, но возможно ли это сделать? Да и сам Монастырь — что он знает о нем? Кроме неясных слухов, ничего. Не то лечебное, не то научно-исследовательское… Кто там лежит? Что скрывается за его высокими стенами? На эти вопросы ответа у Олега не было. Он пробовал расспрашивать свою квартирную хозяйку, но вразумительного ответа не получил. Сначала она вообще отмахивалась от вопросов, потом сказала, что место это нехорошее и дела там творятся самые черные. Больше она на эту тему говорить не хотела, а может, ничего и не знала.
Присутствие тайны меняет жизнь человека, придает ей пряный привкус необычного. По сути, именно такие моменты делают существование осмысленным, во всяком случае, так считал Олег. Именно поэтому он увлекся этим делом. Но как же все-таки пробраться в Монастырь? Конечно, сидя в четырех стенах, ничего толком не узнаешь, надо идти в «народ».
Злачные заведения в Тихореченске были немногочисленны. Среди них наибольшим уважением трудящихся пользовался уже упоминавшийся ресторан. Побывать в нем считалось престижным.
— Вчера в кабаке был, — небрежно сообщал какой-нибудь юный горожанин, и окружающие смотрели на него с восторгом и недоверием. Но ресторан — это для аристократов. Пиво там было относительно свежее, цены умеренные. Демократические массы предпочитали пивбар. Именно здесь и рассчитывал Олег получить необходимую информацию. Пиво он любил, к другим же горячительным напиткам относился с недоверием. Ему всегда казалось, что люди, со знанием дела рассуждающие о качестве алкогольных напитков и преимуществах того или иного, кривят душой. Что водка, что коньяк — все одно гадость. А что касается вин, то они были либо чрезмерно кислыми, либо приторно-сладкими.
Эх, молодость, молодость, ей свойственно заблуждаться.
Однако, как бы там ни было, Олег отправился в пивбар. Назывался он «Казачья застава».
Заведения подобного типа были хорошо известны юноше. В недавние студенческие годы в своем родном городе он изучил их вдоль и поперек. «Казачья застава» ничем от них не отличалась. Те же длинные деревянные, залитые пивом столы; те же бочки, те же служащие за столами. И даже лица посетителей, казалось, те же. Народу было немного, день только начинался. Олег взял кружку пива, какую-то закуску и сел в угол. Низкие своды и полумрак заведения были не современной стилизацией под старину. Дело в том, что в этом помещении испокон веков находилась распивочная. Она существовала всегда, может быть, лишь в грозные годы военного лихолетья прекращала свое существование, но потом, как птица Феникс, возрождалась из пепла и превращала в пепел все новые и новые жизни. Олег разглядывал посетителей, смотрел на сонную толстую официантку, лениво ходившую между столами, и ему сделалось скучно. Похоже, ниточки, ведущие к тайне, здесь не наблюдались. Посетители, в основном хмурые похмельные граждане, уткнулись в свои кружки или разливали на троих водку. Олег заказал вторую кружку и теперь обдумывал, что же делать дальше. Как вступить в контакт с этими мрачными личностями? Подойти и спросить: не можете ли вы рассказать что-нибудь про Монастырь? Пошлют, непременно пошлют, а то еще и похуже.
