— Через пару дней будешь бегать не хуже, чем раньше! — заверила я мужчину.
Тот глядел на меня со странным выражением на лице.
— Никогда не подозревал, что у тебя такой талант врачевателя, Мелисент…
— Просто раньше не было случая его показать, — легко соврала я.
Дверь открылась, и на пороге появился чумазый юнга с подносом, на котором были две миски с похлебкой, хлеб и несколько кусков солонины.
— Кушать подано, ваши вашества! — объявил мальчишка, с грохотом опуская свою ношу на столик.
Я едва сумела сдержать крик радости, узнав в пареньке Федю.
Как он пробрался на корабль — для меня оставалось загадкой, можно было лишь предположить, что, угодив в плен к сейнийцам, хитрый мальчишка каким-то образом сумел убедить их в том, что может быть полезен на борту. «Наверняка выиграл спор, кто быстрее залезет на верхушку мачты, или что-то в этом роде», — с улыбкой подумала я, чувствуя себя намного увереннее, чем в начале путешествия.
К вечеру третьего дня наш корабль неспешно входил в акваторию с устрашающим названием Залив Акулы. Наутро мы должны были бросить якорь в гавани Аль-Шапоры, столицы сейнийского королевства.
Я в волнении расхаживала по каюте, бросая косые взгляды на Элджана, который спокойно пил чай, сидя на своей койке. К удивлению сейнийского офицера, израненный пленник уже практически полностью восстановил свои силы, и я не сомневалась, что завтра он сможет сойти по трапу на своих ногах… Однако, что будет с нами дальше?
— Элджан, мы должны придумать стратегию, — в очередной раз заныла я, обращаясь к молодому лорду. Как я не ломала свою голову, пока что туда так и не просочилось ни одной ценной мысли. А бесшабашный эйл Крэйл попивает чаек, как будто это не его голова завтра может оказаться под топором… Или он уже настолько привык жить под угрозой острой стали, что она больше не портит ему аппетит?
— Мэл, я уже говорил тебе, что не вижу выхода из сложившейся ситуации…
Мужчина говорил спокойно и немного отстраненно. Очевидно, благодарность за исцеление заставляла его теперь относиться ко мне учтиво, однако я чувствовала, что он по-прежнему видит во мне лишь коварную изменницу, распутную и легкомысленную особу… Не знаю почему, но меня это огорчало. Я не смогла бы в этом признаться и самой себе, но мне хотелось бы, чтоб в обращенных на меня взглядах Элджана сквозили тепло и нежность, а не вежливое равнодушие. Мне хотелось видеть на его лице адресованную мне улыбку, хотелось ощутить, как сильные руки лорда невзначай обнимают меня за плечи… Нет, сейчас надо думать о другом!
— Но бывает безвыходных ситуаций, Жан! Если выхода нет — мы должны его придумать!
— Если бы ты не сказала сейнийцу, что я — твой муж…
— Если бы я этого не сказала, тебя бы отправили за борт! В конце концов, теперь я могу сказать ему, что пошутила. Или что ты действительно был моим мужем — но мы уже развелись…
Губы Элджана скривились:
— Все время забываю, что ты еще ребёнок, Мелисент. Наивный, испорченный вседозволенностью ребенок…
Так, опять он за своё!
— Позволь тебе заметить, что это именно ты, своей глупой ревностью и дурацкими заговорами, привёл нас — и всю Найру заодно! — на край пропасти. Если бы ты не набросился на меня там, на холме, — я бы сумела подманить дракона!
— Какого дракона, Мелисент? Они все давно вымерли! Зверь Эрстана был последним…
— И, несомненно, современники Эрстана тоже думали, что все драконы давно вымерли! А он взял — и прилетел!
— Мелисент, не кричи мне в уши! — страдальчески сморщился эйл Крэйл.
Как видно, больше ему нечего было мне возразить.
— Хорошо! — я присела к нему на койку и заговорила потише. — Теперь, когда мы пришли к выводу, что ты один виноват во всех постигших нас несчастьях, давай разработаем какой-нибудь план, который поможет нам спастись. Например, мы можем выдать тебя за нового дракона, на время принявшего человеческое обличье…
— И сейницы постараются как можно быстрее отрубить мне голову, — уныло подытожил Элджан.
— Тогда скажем, что ты — могущественный маг, который уничтожит всю столицу, если нас быстренько не отпустят!
— И мне поспешат отрубить голову, пока я этого не сделал…
— Значит, представим тебя как лекаря, способного исцелить любую болезнь…
Элджан покосился на меня, как на ненормальную:
— А когда я не смогу никого исцелить, они непременно отрубят мне…
— Стоп! Ничего ни тебе не отрубят, потому что ты действительно кого-нибудь исцелишь!
— Но как, Мелисент? Я же не умею!
В голосе молодого человека звучало такое искреннее расстройство, что я решилась открыть ему свою тайну.
— Жан, ты, наверное, задумывался, как мне удалось так быстро тебя вылечить? — осторожно начала я.
Элджан ответил мне внимательным взглядом:
— Я не перестаю ломать голову над этой загадкой — но не могу понять, как тебе удалось совершить чудо!
— Обещай, что сохранишь все в тайне и никогда не обратишь против меня то, что я тебе скажу — тогда я открою секрет!
— Клянусь своей честью!
— Отлично! Тогда слушай: у меня есть магический амулет…
Я коротко рассказала эйл Крэйлу о возможностях моего перстня. Сняв кольцо с пальца, я предложила ему надеть его на свой палец и с удовлетворением увидела, как перстень послушно изменил свой размер, подстраиваясь к новому носителю.
Шёпотом мы обсудили дальнейший план действий, а затем я с некоторым сожалением слезла с постели Элджана, чтобы отправиться спать в свою койку.
Наутро наш корабль медленно и величаво входил в гавань сейнийской столицы. Окинув пристань тревожным взглядом, я заметила, что нас уже встречал небольшой отряд под королевским штандартом с изображением свернувшейся змеи.
«Что-то не нравится мне их герб», — подумала я, кисло глядя на извивающуюся под порывами ветерка гадюку.
Элджан, похоже, придерживался того же мнения. Исхудавшее лицо молодого лорда казалось бледным и напряженным. Чтобы хоть как-то подбодрить парня, я незаметно сжала ему руку — однако эйл Крэйл, как видно, полагал, что не нуждается в моей поддержке, ибо раздраженно вырвал свою ладонь.
«Ах, какие мы гордые! Ну и ладно — тоже мне, свет в окошке!»
Оскорбленная в лучших чувствах, я демонстративно отвернулась в другую сторону — и встретилась взглядом с пробегавшим мимо юнгой. Федя украдкой подмигнул мне — и тут же весело заорал кому-то из матросов:
— Фок-грот-брамсель мне в левое ухо! Неужели мы наконец-то мы избавимся от этих пресноводных моллюсков?
