Вытащив из кармана возвращенное стражем письмо Мурдина и освежив в памяти изображение непонятного нечто, названного "рукоятью" — интересно, от чего? — Тиллирет закрутил головой по сторонам в поисках требуемого. Ну, и где тут можно что-либо найти?
Пока Бродяга оглядывался, Пин отошел в самый дальний угол, заинтересовавшись исходящим оттуда тихим зовом. Казалось, что зов идет откуда-то с пола. Пин, не долго думая, опустился на колени и замер, прислушиваясь. Взгляд его упал на изящно выкованную корону из чистого золота, усыпанную драгоценными камнями, всю переливающуюся в неверном свете магических ламп, такую зовущую, притягивающую… В общем, такую прекрасную, что она непременно должна принадлежать только ему, Пинмарину, ему одному и никому больше.
Пин протянул дрожащую руку к короне и уже почти дотронулся до ее сверкающего бока, как на вытянутую конечность обрушился чудовищный удар, нанесенный хвостом чупакабры.
— Черноклокий, ты что, с ума сошел? Тебе же сказали, что мы можем забрать только то, за чем пришли!
На шум прибежал Тиллирет, бросил короткий взгляд на корону и затрясся, мертвой хваткой вцепившись в шерсть на боках зверя.
— Это же… Это Венец Жадности! Любой, кто увидит его, пожелает стать его владельцем, а тот, кто осмелится надеть его на голову, станет самым жадным человеком на земле.
Морщась от боли и чувствуя, как белошерстый клочьями выдирает шерсть из моей шкуры, я стукнул хвостом и его. Полученный удар, кажется, привел хозяина в чувство, чего нельзя было сказать о черноклоком, продолжавшем тянуть жадные лапы к занятной побрякушке. Пришлось ухватить его зубами за ремень штанов и силком оттащить в сторону. Поскольку белошерстый все еще висел на мне, то также очутился на безопасном расстоянии от загадочного предмета, столь увлекшего обоих.
Очутившись от Венца Жадности на безопасном расстоянии, Тиллирет почувствовал, что безумная жажда золота медленно, но верно покидает его. Рядом ворочался придавленный телом чупакабры и дважды оглушенный Пин, жалобно постанывая при этом.
— До чего же вы, человеки, слабы! — сверкнул глазами Бес. — Стоило вам только увидеть красивую штучку, как вы оба тут же потеряли голову. И как вы намерены в этом случае выбраться отсюда? Ведь ясно же, что та морда на двери не выпустит нас, если учует, что кто-то прикарманил что-нибудь лишнее.
— Здесь собраны очень мощные предметы, — пояснил Бродяга, с трудом принимая вертикальное положение. — Поэтому мы, маги, так остро воспринимаем исходящие от них… как бы это так сказать, чтобы тебе было понятно…
— Запахи, — подсказал чупакабра.
— Пусть будут запахи. Так вот, учуяв эти запахи, мы просто не можем остановиться. Если бы не ты, я даже боюсь представить, чем бы все могло закончиться.
— Понятно, — чупакабра смешно наморщил нос. — Тогда сидите здесь и не отходите друг от друга дальше, чем на полшага. А я займусь поисками. Покажи-ка мне еще раз, что мы там ищем?
С сомнением разглядев странное изображение со всех сторон, я пришел к выводу, что надо искать все палкообразное и тащить это к белошерстому на осмотр, тщательно наблюдая за его реакцией на принесенные предметы. И если только мне покажется, что что-нибудь вызвало такую же реакцию, что я уже видел, как сразу же бить хозяина хвостом по голове. Главное, не перестараться, а то еще зашибу ненароком. Хвост-то у меня получше любой дубины бьет.
И я принялся шнырять по пещере, периодически закапываясь в груды наваленного здесь хлама. Видел бы меня сейчас дядька, умер бы со стыда, наблюдая, как его племянник, подобно охотничьей собаке, с азартом роет норы в нелепом барахле.
В этот момент гора, в низу которой я столь неудачно начал делать подкоп, дрогнула и поехала на меня. Испуганно взвизгнув, я умудрился отскочить в сторону. И тут меня что-то приложило по лбу так, что из глаз посыпались звездочки!
Проморгавшись и убедившись, что голова, как и другие мои части тела, цела и почти невредима, за исключением набухающей шишки, я оглянулся по сторонам в поисках того, что же меня так стукнуло. А когда увидел, то едва не принялся тереть между собой передние лапы, как это делают человеки.
Чуть в стороне от меня лежала та самая кривая палка, которую я искал.
Увидев чупакабру, с трудом волочащую в зубах искомую рукоять, Тиллирет с трудом удержался от восторженного вопля.
— Где ты это нашел? — Бродяга был готов накинуться на Беса с благодарными поцелуями.
— Само нашлось, — выплюнув рукоять на пол, ответил тяжело дышащий зверь. Приглядевшись, Тиллирет заметил, что на лбу у того вздулся большой желвак, а глаза периодически съезжаются к носу. Тихонько ахнув, маг поспешил приступить к исцелению своего подопечного.
Когда чупакабра заявил, что чувствует себя вполне сносно, Бродяга схватил рукоять и жадно рассмотрел ее со всех сторон.
Ну и что же в ней такого особенного, что ради этого куска металла в путь отправили двух самых мудрых и опытных магов? Ну одного-то уж точно мудрого и опытного, про Пина, пожалуй, это будет громко сказано. Странно, палка как палка, ничего примечательного. Даже магической ауры не наблюдается. Хотя, помнится, Мурдин уверял, что это только часть, обломок. Да и дверь сказала, что это рукоять. Но от чего?
Приведя в сознание Пина, по-прежнему зажимающего под мышкой тушу оленя, правда, уже местами изрядно надгрызенную, Тиллирет пошел к двери. Пин, страдальчески вздыхая при каждом взгляде на окружавшие их сокровища, только горько качал головой. Прикарманить что-либо у него все равно не было никакой возможности, так как следом за ним шел чупакабра, по распоряжению Бродяги зорко следивший за тем, чтобы Весельчак "по рассеянности" чего-нибудь не умыкнул, тем самым подставив всех.
Подойдя к двери, Тиллирет с некоторым изумлением увидел, что страж спит. Вычеканенные на двери глаза были закрыты, а изо рта вырывалось легкое с присвистом похрапывание.
Бродяга деликатно кашлянул. Безрезультатно.
Тиллирет осторожно постучал в металлические створки. Страж всхрапнул чуть громче, но глаз так и не открыл.
— Эй ты, жестянка! — изо всех сил заорал Пин, пустив гулять по пещере гулкое эхо.
Страж не реагировал.
На меня неожиданно напал истерический смех. А что, если эта дверь открывается только снаружи? А мы даже не догадались оставить кого-нибудь на всякий случай. То есть я хотел остаться, но этот идиот черноклокий силой затащил меня внутрь. Хотя, с другой стороны, без меня они бы тут такого понатворили, что страшно даже представить. Никакие уговоры бы не помогли.
