«Подвиги моих офицеров так не отмечают! – орал он в телефонную трубку, беседуя с Гиммлером, который, как поговаривали, и сам побаивался этого напористого фронтового генерала. – И я никому не позволю забыть, что свой первый офицерский чин герой нации Скорцени получил в дивизии "Дас рейх". И что получил он его не за охрану женских концлагерей, как некоторые, а доблестно сражаясь под Москвой!»
А в телеграмме, которую комдив велел своим штабистам срочно направить Скорцени, сообщалось, что он, Хауссер, дарит «своему старому фронтовому товарищу мечту настоящего германца» – спортивный автомобиль новейшей модели. Тоже, естественно, реквизированный у итальянцев в виде контрибуции за спасение их дуче.
Наверняка Скорцени так и остался бы строго засекреченным «одним венским фюрером СС», если бы сам вождь нации не решился рассекретить своего личного агента, превратив из безымянного СС-диверсанта в национального героя, кавалера Рыцарского ордена, пример которого способен вдохновлять не только многие тысячи воинов, но и целые поколения германской молодежи.
Первой нарушить «обет молчания на пятерых» позволено было газете «Фолькишер беобахтер», которая писала:
«Всю свою жизнь Скорцени был политиком и солдатом. Еще на школьной скамье он стал членом «Германского союза», который в 1922году выступил под черно-бело-красным флагом31. Будучи студентом, он прошел подготовку в штирийском добровольческом корпусе и молодым буршем приобщился к национал социалистическому мировоззрению…
Из добровольческого корпуса он со временем перешел в СС и в качестве, так сказать, дипломной работы, положившей начало его теперешнему мастерству, арестовал в 1938 году австрийского федерального президента, которого бдительно охраняла гвардейская рота».
Дальнейшее служебное восхождение Отто действительно началось с того, что фюрер лично повесил ему на шею Рыцарский крест и объявил о повышение в чине до штурмбаннфюрера СС 32. Но при этом как бы между прочим обронил:
– Во время освобождения дуче вы прошли испытание не только на храбрость и отчаянную решимость диверсанта, но и на умение хранить тайны рейха. Очень скоро вы получите новое задание. Но прежде чем выполнить его, вам придется ознакомиться с материалами, с которыми до вас ознакомлены были только два человека: я и Гиммлер.
– Я выполню любой ваш приказ.
– Сейчас я говорю не о приказе, который выкак солдат, конечно же, выполните, а о сохранении величайшей тайны рейха.
– У меня нет ничего более святого, чем тайна рейха, мой фюрер.
Скорцени еще не успел выдвинуть какое-либо предположение относительно характера нового задания фюрера, как присутствовавший на церемонии чествования героя нации рейхсмаршал Геринг снял со своего парадного френча Золотой почетный знак летчика и, приколов его на грудь первого диверсанта рейха, не менее загадочно произнес:
– Когда фюрер решит, что сотне-другой ваших парней следует высадиться в Антарктиде, я позабочусь, чтобы вам досталось что-нибудь понадежнее, нежели планеры ДФС-230, на которых вы штурмовали вершину Абруццо, и погибельно устаревший «Физелер Шторьх», которым мы вас оттуда снимали.
– В Антарктиде? – переспросил тогда Скорцени, полагая, что рейхсмаршал шутит. И был удивлен, когда тот ответил:
– Что вас так смущает, Скорцени?
– Да в общем-то ничего. Если приказано будет взять штурмом Южный полюс, мои парни готовы.
– Именно такого ответа я и ожидал услышать от вас, штурмбаннфюрер: Антарктида – так Антарктида! Не исключено, что и оттуда нас тоже вскоре попытаются выбить. Вполне возможно, что последние редуты войскам СС придется отстаивать в тех местах, где располагались полярные стоянки Амундсена и Скотта.
Скорцени и предположить тогда не мог, что слова рейхсмаршала Геринга окажутся вещими. И что он не раз будет мысленно возвращаться к ним после телефонного разговора с фюрером.
Октябрь 1943 года.
Берлин.
…А позвонил ему фюрер вчера, в конце дня; вождь любил прибегать к таким неожиданным звонкам. которые, возможно, служили для него еще и определенной психологической разрядкой. Дела на фронтах обстояли плохо, доклады командующих группами войск и полевых армий попросту раздражали его. Вот почему – исходя из тех сведений, которыми Скорцени обладал, – Гитлер все охотнее общался теперь с конструкторами то ракет Фау, то принципиально новых, по типу своему самонаводящихся, акустических торпед Т-5, разрабатывавшихся в рамках секретного проекта «Королевское заграждение».
Откладывая предельно важные фронтовые дела, фюрер охотно принимал у себя то последователей учения Ганса Гербигера из тайного Общества «Врил», то теоретиков из не менее засекреченного Общества «Фуле», объявившего себя единственным носителем высших знаний о современном мире, то каких-то медиумов, которые обязаны были бы заинтересовать всякого уважающего себя психиатра.
– Скорцени, – негромко, но властно проговорил вождь Ве-ликогерманского рейха, как только Отто представился. – Завтра же вы отбудете в замок Вебельсберг, и хранитель архива «Аненербе» доктор Ридэ познакомит вас с материалами досье «Базы-211».
– Материалы досье, – повторил Скорцени, стоя у телефона навытяжку.
– Папку, которую он вам вручит, вы должны изучить очень внимательно. Послезавтра мы, то есть я, вы и группа наших товарищей по борьбе, соберемся в этом святилище СС, чтобы обсудить одно очень важное дело. Я хочу, чтобы вы были готовы к этому обсуждению, готовы к тому, чтобы взять создание «Базы-211» под свой контроль. Самолет будет ждать вас в восемь ноль-ноль.
– Яволь. – Скорцени был одним из тех немногих высших чинов рейха, которые позволяли себе крайне редко прибегать к обращению «мой фюрер». Не смутило его даже то, что личный телохранитель Гитлера бригадефюрер СС Раттенхубер обратил внимание своего шефа, что Скорцени «не придерживается общепринятой формы обращения к фюреру». А ведь, учитывая все прогрессирующую подозрительность и мстительность Гитлера, это было небезопасно. – Завтра утром я вылетаю.
Услышав о папке «Базы-211», Скорцени тотчас же вспомнил о той таинственной папке, которая уже однажды появлялась в руках фюрера. Так, может быть, именно она и есть двойником того досье, которое лежит сейчас на огромном массивном столе, стоящем посреди отведенной ему комнаты в Рыцарском флигеле замка Вебельсберг, в котором в старину обычно находили приют прославившиеся на турнирах странствующие рыцари?
– Я хочу, Скорцени, чтобы вы честно сказали мне, что вы обо всем этом думаете.
