Заметим, что красавица Сюань обладала немалым влиянием на принца — я сам недавно имел возможность убедиться, какое поразительное действие оказывает на слушателя ее замечательный голос. О да, она действительно любит сиятельного Чжоу-вана; она, как могла, помогала ему советами, вдохновляла примерами из жизни древних правителей... с моей точки зрения, весьма достойными и весьма своеобразными примерами: Су Цинь, У-ван, Цао Пэй — крайне любопытные образцы для подражания! Ведь все они, при прочих неоспоримых достоинствах, пришли к власти насильственным путем, свергнув предыдущего законного правителя!
Не думаю, что госпожа Сюань сознательно подталкивала принца к мысли о захвате престола или убийстве собственного брата, но выбранные ею герои древности наводят меня, скудоумного, на некоторые размышления...
Что же касается тигровой орхидеи господина Туна, то именно этот цветок он намеревался преподнести сиятельному Чжоу-вану в честь его возвращения в удел! А ведь тигровая орхидея, о мудрый Лань, не только символ красоты и изысканности — но также знак силы и власти! Особенно в сочетании с вот такими стихами:
Ты — герой Лю Ван в наши дни!
Ты — мудрец Чэн Тан в наши дни!
Великаны прошлых времен
Стали Чжоу-вану сродни!
— Надеюсь, моему уважаемому собеседнику излишне объяснять, кто такие Лю Бан и Чэн Тан, упоминаемые в этом выкидыше поэтической утробы, и каким путем они пришли к власти? А там есть еще много других прелюбопытнейших фрагментов, которые я, к сожалению, не запомнил в их оригинальном виде. Подобные намеки-восхваления вкупе с тигровой орхидеей и влиянием госпожи Сюань...
Впрочем, все это только могло произойти. Но не произошло — благодаря необъяснимому, но крайне своевременному безумию, охватившему тишайшую женушку безвестного красильщика Мао, а также почтенного торговца Фан Юйши. В результате чего прекрасная госпожа Сюань больше не станет подталкивать принца Чжоу к ненужным для кровнородственного вана мыслям; да и вообще все, связанное с бывшей фавориткой, теперь наверняка будет вызывать у сиятельного Чжоу-вана легкую брезгливость. Чего, заметьте, не произошло бы, если бы госпожа Сюань была убита и принц скорбил бы о безвременно погибшей возлюбленной! Ну а стихи, восхваляющие все истинные или мнимые достоинства и доблести Чжоу-вана, теперь никогда не будут услышаны принцем; а его неумеренный поклонник господин Тун не поедет в этом году в Столицу сдавать экзамены — и, следовательно, не сможет претендовать на более высокую ученую степень и повышение по службе.
Кстати, не далее как сегодня я имел возможность лично убедиться, на что способен сопровождающий принца преподобный Бань, когда дело доходит до серьезной схватки, и теперь я начинаю думать: не слишком ли промедлил достойный монах, когда Восьмая Тетушка ломала шеи охране принца? С его-то мастерством...
***
...Судья умолк, давая понять собеседнику, что сказал достаточно.
Некоторое время Лань Даосин тоже молчал.
— Слишком тонкий расчет, — пробормотал он наконец. — Это не похоже на методы преподобного Чжан Во, главы тайной службы Поднебесной. Конечно, наставник Чжан — человек умный и знающий толк в интригах, но он скорее приказал бы просто-напросто убрать сиятельного Чжоу-вана без лишнего шума, разом решив все проблемы.
«А святой Лань разбирается в делах нашего суетного мира куда лучше, чем стремится показать», — отметил про себя судья.
— Но принц Чжоу мог быть зачем-то нужен им живым. — Судья вспомнил слова красавицы Сюань, одновременно не став уточнять, кому именно — «им».
— Не исключено, — слегка наклонил голову даос, и его железная шапка тускло сверкнула, поймав пригоршню лунных бликов, — ночь снаружи давно вступила в свои права. — Не исключено. Однако те, кто задумал и осуществил подобный заговор, должны обладать просто божественной проницательностью, доступной лишь немногим из познавших Истинное Дао, или, как говорят служители Будды, сподобившихся Просветления! Но употребить столь великий дар ради достижения столь суетной цели... Сомневаюсь. Вдобавок невидимка, стоящий за всем случившимся, обладает весьма необычными способностями, природа которых пока не ясна даже мне.
— Возможно, то, что я сейчас скажу, отчасти поможет тебе прояснить природу этих сил, — с замиранием сердца произнес судья. — Ответь, святой Лань: знакомы ли тебе изображения тигра и дракона, которые можно увидеть на предплечьях монахов, прошедших знаменитый Лабиринт Манекенов монастыря у горы Сун?
— Разумеется.
— Тогда знай, что именно эти изображения в виде отчетливо видимых трупных пятен проявились на предплечьях Восьмой Тетушки и торговца. Фан Юйши на второй день после их смерти!
На сей раз даос молчал долго.
Очень долго.
И вода в лохани совсем остыла.
Судья Бао подумал-подумал, выбрался наружу и стал, постанывая и кряхтя, одеваться.
— Ты знаешь, друг мой Бао, — произнес наконец Железная Шапка, — наверное, я еще далек от Истинного Пути.
— Почему, друг мой Лань? — Последние слова вырвались у судьи сами собой, и вспухший бок словно стал болеть вдвое меньше.
— Потому что я самонадеянно полагал, что уже разучился удивляться. Твой рассказ удивил меня. Более того, он меня заинтересовал. Что ж, друг мой Бао, тайна за тайну. Я расскажу тебе, что беспокоит меня последние несколько месяцев, на что я пытаюсь — и пока не могу — найти ответ. Может, мы попробуем найти его вместе. И, может быть, в какой-то мере это будет ответ и на твои вопросы.
5
Рассказ Даосского Мага Лань Даосина, записанный судьей Бао той же ночью, но так и не включенный впоследствии в отчет о расследовании удивительного покушения, имевшего место в городе Нинго
Думаю, не стоит напоминать тебе, друг мой Бао, о том, что творится в последнее время в Поднебесной, — впрочем, насколько мне известно, почти не затронув остальные миры Желтой пыли. Странная болезнь, о какой ранее никто не подозревал, получившая среди простолюдинов неверное название «Безумие Будды»; не могущие обрести покоя бесы, ищущие себе замену среди живых; а еще звери-оборотни, летающие на облаке якши-кровососы, с ног до головы поросшие длинными белесыми волосами, демоны Преисподней, что без разрешения Владыки Темного Приказа выходят в мир живых...
Да, я не сомневаюсь, что ты обо всем подобном много слышал, а кое-что и видел собственными глазами.
