— И ты же не будешь отговаривать его от этой затеи?
— Я? Конечно, нет!
— Можешь особенно не стараться, — строго проговорила Хамидорея, а потом смягчилась: — Я немножко больше положила булочек, чем Анемон в состоянии съесть, и черешни тоже.
Казалось, Торми был слегка удивлен, но вскоре заграбастал корзинку, и приоткрыл дверцу калитки, понимающе улыбаясь. И тут Хамидорея вспомнила, что хотела кое-что спросить.
— А в доме Анемона больше никого подозрительного не находилось, или там в саду, у пруда? — намекнула она.
Торми задумался.
— Когда я уходил, все было чисто, — наконец выдал он. — А поскольку это было вчера, то… я не уверен.
— Ты хочешь сказать, что эта мочалка может опять оказаться у вас в гостях? — перешла на повышенные тона девушка. — Разве ты ее вчера не выставил? И как после всего что было — не прийти ночевать? Это же безумие, оставлять Анемона одного, исходя из ранее сложившихся обстоятельств! — Хамидорея старалась держать себя в руках, но воспоминания о вчерашней особе, вызывали у нее негативные эмоции. Чего стоят только эти синяки, которыми она отоварилась во вчерашней драке, и это все на глазах Анемона! Сегодня и вправду, лучше с ним не встречаться.
— Не думаю, что учитель позволит повториться вчерашней ситуации, — как-то неуверенно произнес Торми. — В любом случае, это только его забота, разве не так? — Голубые глаза так упорно смотрели ей в душу, что Хамидорея неохотно согласилась, хотя все внутри нее протестовало.
Торми напоследок улыбнулся, и скрылся за дверью. Через узорчатые дыры ворот, она смогла наблюдать, как он уверенно зашагал по дорожке с корзинкой на перевес. Она развернулась и на минуту задумалась о том, как жесток этот мир, раз позволяет такому беззаботному существу, как Торми, свободно прогуливаться там, куда ей хода нет… если не считать тех, строго отведенных часов на занятия, которые Анемон не иначе, как по доброте душевной, проводит для всех желающих, согласившихся в этом участвовать. А что это были за занятия… Просто чудо!
Скрипнула калитка, оповестив, что Торми зачем-то вернулся. Хамидорея озадаченно уставилась на него. Ей отчего-то не понравился его бледный цвет взволнованного лица, да и корзины при нем уже не было.
— Что-то с Анемоном? — обеспокоилась она, подавшись вперед, и готовая на любые жертвы… почти.
— Там кое-что хуже мочалки, — указал он большим пальцем в сторону дома Арахуэнте. — Мне плохо. Дай мне воды попить, — изобразил хватательное движение Торми.
— Где я тебе ее раздобуду посреди дороги? — заметила девушка, тщетно пытаясь вообразить что-то похуже той девицы.
Снова скрипнула калитка. Они оба оглянулись, в недоумении кто бы это мог быть на сей раз, и как по команде отпрянули назад. Хамидорея вытаращилась на одетое в черное нечто, не соображая кто перед ней, но этот болезненный цвет кожи ее отпугивал, заставляя целые стада мурашек бегать по спине.
— В-вы к-кто? — Тревога сжалась болезненным комком в груди: уж не приголубила ли она — потому как это чудо в шляпке определенно было женского пола — Анемона чем-нибудь тяжелым — скажем лопатой? Такая мрачная.
Этот ужас ночи, смерил вопрошающую с ног до головы, будто бы оценивая — стоит ли ей вообще отвечать, и с высокомерием обронил:
— Разве это не моя привилегия, задавать подобные вопросы?
Хамидорея вопросительно посмотрела на Торми, — он что, ей чего-то недосказал? Но ответный взгляд мальчика был столь же непонимающим.
— Я смотрю, от вас ничего доброго не дождешься, — пробурчала, хмурясь, странная особа, непонятно как тут появившаяся. — Так вот что я вам скажу: вы либо представляйтесь, кем приходитесь господину Арахуэнте, либо я вынуждена просить вас удалиться… по-добру, по-здорову.
Хамидорея глубоко вздохнула, дабы успокоиться и посмотреть на ситуацию под привычным углом. Разве она может позволить какой бы то ни было женщине, крутиться возле Анемона? Но с другой стороны, разве можно ревновать к этой… шваброподобной?!
— Меня знают в Феланде, да и за ее пределами, как Хамидорею Лейрон, — представилась девушка, изящно проводя рукой по гладким темным волосам, блестящим на солнце. — Я ученица Анемона и его доверенное лицо, всего, что касается других пожелавших проходить у него обучение.
— Неужели?! По мне так в тебе ничего особенного. И я сомневаюсь, чтобы господин Арахуэнте доверил тебе нечто большее, чем вынести из дома мусорное ведро, — с веселым азартом отчеканило бледнолицее существо, впрочем, и не подумав при этом улыбнуться.
Девушка в удивлении открыла рот. Это было невиданное оскорбление. Да и откуда-то взявшееся чувство, что ее нарочно распекают, в каких-то своих личных интересах, она не смогла объяснить. С какой стороны не глянь, а эту страшненькую дамочку она видела впервые в жизни. И Хамидорея была в этом совершенно уверена. Раз увидев такую физиономию в обрамлении ужасающих рыже-серых волос… Да еще и эта ее бесподобная, оскорбительная манера общения… Такое не забывается!
Злорадный взгляд, что пронзает ее сейчас, подобно стальным клиньям, не имел для нее объяснений. Хамидорея тряхнула головой, прогоняя наваждение.
— Если мне будет позволено сказать… — встрял вдруг Торми.
— А с тобой что? — Стрельнула глазами в его сторону грозная дама, похоже, не очень довольная, что ей не дали закончить с выбранной для расправы жертвой.
— Я тут живу! — выпалил мальчик. — И что-то раньше вас тут не видел.
— И что с того?
— А все с того, что могли бы и представиться. Мы уже минут десять тут стоим, а я, между прочим, сегодня еще не завтракал. Если вам интересно, то можете звать меня — Торми.
— Мне не интересно, — буркнула особа, а потом отступила с прохода, который все это время загораживала. — Ты можешь идти, но завтрак раньше, чем через полчаса можешь не ждать.
— Завтрак?! Через полчаса?! И кто же мне его интересно приготовит? — оживился Торми.
Вот, с ним всегда так, как только речь заходит о еде…
Женщина приосанилась, и с чувством собственного достоинства выдала:
— Я! На правах единственной и неповторимой домоуправляющей сего дома! Можете звать меня — госпожа Мазахака. — Ее улыбочка, наконец, явившаяся на уста, была многообещающей.
Хамидореи стремительно подурнело, и, судя по не в меру округлившимся глазам ученика Анемона, не только ей.
* * *
Торми ошалело уставился на странную особу в воротах. В голове неторопливо укладывалась новая информация: еда каждый день дома будет готовиться… но эта жуткая… девица. От одного ее вида аппетит как-то идет на убыль. С другой стороны есть вероятность того, что сенсей не будет теперь посылать Торми мести пыль на чердаке, полоть грядки, мыть окна, полы и далее по списку. Хотя у мальчика иногда создавалось впечатление, что Анемон с особым удовольствием поручает все эту уборочную рутину именно ему, но может это только казалось.
