— Да, друг, твои волосы предмет моих мучительных раздумий. Как умудряешься столь криво обрезать их?
Девушка перевела взгляд на огонь. Языки пламени отражались в ее огромных зрачках — голод, пульсирующий как бьющееся сердце. Мэрис какое-то время наблюдал.
— Знаешь, — затем вполголоса обратился он к Лакааону, — живет с нами лет тридцать, но я так и не научился ее понимать. У Сташи какое-то трогательное равнодушие к жизни. Ни злости, ни агрессии, ни любви, ни сожаления…. Ну, бывают вспышки непонятных ощущений, бешенства. Или она просто научилась имитировать? Ее хоть что-то беспокоит, хотел бы я знать?
Лакааон пожал плечами и поставил пустой бокал на столик рядом с креслом. Взъерошив волосы, ответил:
— Когда разрушается мир привычных стереотипов, что остается? Нет ничего — один остов и даже фундамент расползся. То, что казалось естественным и простым, превратилось в недоступное. Пища обратилась ядом. Отрицание, пустота, недоумение. Но Сташи получила больше остальных. Мать, которая пыталась сделать ее человеком. Беда в том, что она никогда не сможет им быть.
— Верно. С обычными сташи проще. Они просто впитывают как губки, ищут ответы в своих предках, роде. А эта…вопросы и неверие. Сомнения. А мать говорила, а мать делала. Это переплетение двух сущностей в одной сводит с ума. Хочется прибить порой.
— Но у нее живой и подвижный разум. Значит, Мэрис просто требуется терпение, чтобы раскрыть ее. Извлечь из скорлупы прежнего мира.
— Мы не были дикими или безумцами, как вы тут представляете, — перебила Сташи, — никогда. Просто у нас другой жизненный уклад.
— Ну конечно. Рассказывай, давай. А то я не знаю, — раздраженно ответил охотник.
— Мы не люди, к чему судить по человеческим меркам? — недоумевающее спросила она.
— Мера, что используется для суждений, Сташи, ближе к человеческой, нежели к законам вампиров. Но это не говорит о том, что мы мыслим как они.
— Люди не хорошие. Жестокие, злые и беспринципные. Они готовы предавать и продавать сородичей за медные гроши. Избивать беззащитных детей, женщин, воровать. Их интересуют самые примитивные радости. У нас было просто. Голоден — ешь, зол — ударь. Но мы не притворялись теми, кем не являлись.
— Да ладно, ты ведь не дура, Сташи. Сколько пожила уже и видела разные грани. К чему такая наивность? — ехидно произнес охотник.
— Погоди, Мэрис, — встрял Лакааон, — ты значительно старше. Можешь шире смотреть на вещи, более взвешенно и даже отстраненно. Некоторым требуются века, чтобы начать замечать полутона. Ты не забываешь о прошлом, но видишь будущее. Вспомни о том, что хранит твоя абсолютная память сташи. Бытность вампиром. 'Танец', разочарования и долгий-долгий поиск пути. А что сейчас есть у нее? Немного памяти и очень много сомнений. Жалкие тридцать лет осознания? Зачем пользоваться лишними эмоциями? Это мешает.
— Может просто отсутствует личность?
— Да как? Брось, говоришь чепуху, Мэрис. Злись на здоровье, твой дурной нрав всем известен. Только хватит копаться там, куда нет хода никому.
— Я ее веду.
— Слишком стараешься в этот раз.
Мэрис дернул плечом и перевел разговор на другую тему:
— Завтра пойдем в город.
— Неужели вы не можете умереть? — спросила девушка, которая последнюю часть разговора пропустила. Отключилась от внешнего мира и просто глядела на огонь.
— Разве я похож на дурака, чтобы говорить о том, — охотник ухмыльнулся, — дитя ночи? Проснувшись, помни о жизни…и смерти ловушку минуй.
— Только люди совершают необдуманные поступки, — Сташи поднялась и аккуратно поставила пустой бокал на край столика.
— Пора показать тебе кое-что. Завтра увидишь место, которое станет твоим настоящим домом, — сказал Мэрис.
Девушка не ответила. Она подошла к окну и долго всматривалась в темноту. Дом остался в прошлом, среди руин. Он и назывался так по единственной причине, когда-то там жила мать. Другого не будет.
Тьма…прекрасна, как и всегда. С вечно черной бархатной накидкой, небрежно сползающей с плеча луны на спящий город. Сташи улыбалась, но улыбка была фальшивой. Сон о матери…холодные руки…
Вздрогнув, девушка открыла глаза. Ночь. Она никогда не просыпалась в хорошем настроении. Подъем в светлое время раздражал, а когда первые лучи солнца падали на подушку, до сих пор рефлекторно отодвигалась в тень. Но сегодня, ей позволено проснутся поздно вечером, а предыдущий день пропустить. Повод для умиротворения, если бы…. Если бы не сон.
Поднявшись с постели, Сташи меланхолично побродила по дому и никого не нашла. Немного озадаченная этим, подошла к окну и выглянула наружу. Благословенная луной, словно музыка, щекочущая изнутри — темнота. Мерцание далеких звезд. Куда же делись ее мучители? Высунувшись в приоткрытое окно, тихо позвала охотника. Под карнизом раздался шелест и хруст ломаемых веток. Вскоре в проеме появился всклокоченный Мэрис.
— Чего орешь? — спросил он.
— Я не кричала, — она отодвинулась и посмотрела на мужчину, — а где Лакааон? И зачем ты там лазаешь?
— Да так, — ответил чем-то очень довольный Мэрис.
— Так, где Лакааон?
— Ищет.
— Что?
— Когда придет, узнаешь, — охотник выглядел необычно возбужденным и пребывал в хорошем настроении, что само по себе настораживало. Не в его характере.
— Ты каким-то слишком счастливым выглядишь.
Он улыбнулся:
— Слишком? Эх. Не понимаешь что ли, еду домой! Я не был там 30 лет. В мире-дом.
Сташи рассеяно кивнула:
— Конечно. Мечта. Общество перевоспитанных упырей, почтенных отцов семейств и матрон. Идеальное гнездо бывших грешников. Колония раскаявшихся в грехах вампиров.
Мэрис хмурился, слушая ее:
— Грубо. Некрасиво. Как раз как ты любишь.
— Ах, ну да, — девушка скривилась и замолчала.
Дверь за ее спиной распахнулась, вошел Лакааон. Он нес в руках какую-то коробку. Мэрис влез в комнату и прислонился к стене. Стоял, молча смотрел, но глаза его горели рубиновым пламенем — верный признак возбуждения.
— Ну и что это? — настороженно поинтересовалась вампирка.
— Вход.
— Какой еще вход?
— Отличный, — ответил Лакааон, — а открывать его будешь ты, поскольку там никогда не была.
— Где там? Сам не можешь? — спросила Сташи, резко мрачнея, и спрятала руки за спину. Никогда не нравились опыты, которые над ней ставили.
— Могу. Но тогда не произойдет самого важного. Ты не станешь приходящей. Поэтому хватит болтать.
— Я что-то должна сделать?
— Просто засунь пальцы внутрь и возьми то, что там лежит.
