Путники не заметили, как они уже были у высоких ворот белокаменного дворца. У Двадцатого захватывало дух от великолепия садов и фонтанов, окружающих грандиозное величественное здание, на клумбах цвели роскошные цветы, по белым плитам важно бродили павлины.
– Стой! Кто летит? – раздался внизу строгий бас стражников, в белых доспехах и сахарных чалмах, которые сидели на их черноволосых головах, словно миниатюрные копии дворцовых куполов, – стой! Это султанские покои!
Тилль едва раскрыл рот, чтобы ответить, но Двадцатый гнал ковер дальше, даже не притормозив. Он посчитал непомерной глупостью объяснять двум верзилам в белых простынях свои намерения скорее увидеть хозяина роскошной дачи.
– Стой, землянин! Что ты делаешь? – возмутился Тилль, глядя, как стражники натянули тугие тетивы, в воздухе засвистели острые стрелы.
– Пусть себе транспорт купят и летают! – возмутился Двадцатый, уворачиваясь от стрел – благо, ловкости хватало.
В следующую минуту, к великому сожалению и испугу Тилля и непомерному восторгу землянина, их коврик на полной скорости влетел одно из резных окон, едва прикрытое легкими прозрачными занавесками.
В покоях великой султанши, столь же белоснежных, как и весь дворец, было прохладно и уютно. В середине огромной залы находился неглубокий бассейн причудливой формы, возле него сидели покорные служанки, играли музыканты и извивались танцовщицы. На огромной ложе, устланной дорогими перинами и пузатыми подушками, дремала сама великая султанша – довольно объемная женщина с белой мраморной кожей, большими сонными глазами и густыми, черными, как безлунная ночь, волосами. Ее ослиные уши были тщательно вычесаны и надушены, впрочем, слуги уже давно привыкли к секрету царицы и уже перестали хихикать, по крайней мере, открыто.
Но безмятежность и нега недолго царили в покоях, едва ворвались непрошенные гости – раздался громкий крик, танцовщицы с визгом бросились в бассейн, музыканты в двери, сама же султанша вскочила с прытью молодой газели и засунула свою ослиноухую голову под самую большую подушку. Чем тут же привлекла к себе внимание Двадцатого, который, спрыгнув с ковра-самолета, осторожно подкрался к ней и вытащил из-под подушки, не смотря на все предостережения Тилля, мол тебе отрубят голову до заката и прочию чушь.
Двадцатый отпрыгнул в сторону, как ужаленный – круглое миловидное лицо женщины было обезображено огромными пушистыми ослиными ушами.
– Какая неудачная пластическая операция, – засмеялся Двадцатый, за что тут же получил звонкую пощечину.
Он хотел было дать сдачи, будучи битым по щекам второй раз, но неожиданно обиженная султанша завизжала так тонко и громко, и Двадцатому пришлось использовать обе руки, чтобы вовремя зажать уши.
Тут же высокие двери распахнулись и в приватные покои влетело четыре стражника, двое из них чуть не потеряли свои сахарные чалмы от удивления, уставившись на свою ослиноухою госпожу, как кот на новые тапки. Двадцатый, снабженный силой и ловкостью, которые придавал ему волшебный орочий клык, не мешкая, отправил доблестную охрану к танцовщицам, барахтающимся посреди бассейна, те, как оказалось, были весьма не против.
Окинув залу довольным взглядом, Двадцатый схватил ковер-самолет вместе с полуживым от испуга эльфом и отправился на экскурсию по дворцу, намереваясь найти самого великого султана, с основной целью проверки его ушей – ослиные они или нет?
В соседнем зале, таком же белом и просторном, как и предыдущем, бассейна не было, но стояла пара небольших замысловатых фонтанов. Прямо между ними располагалась высокая кровать, занавешенная легкой полупрозрачной тюлью.
Вокруг нее взволнованно бегал невысокий пожилой человечек в дорогом белом костюме с золотой мантией и чалмой. Под нависшими густыми бровями, сверкали черные глаза, длинная седая борода волочилась по полу. Султаньи уши не были ослиными, однако, оба оказались туго замотаны белой тканью, словно наушниками, защищающими его многострадальные барабанные перепонки. Потому что рядом стоял высокий широкоплечий, словно платяной шкаф, темноволосый юноша и лупил в гигантский барабан так, что, казалось, сотрясался весь дворец. Это был принц Фрок, вот уже который день он безуспешно гремел в палатах, пытаясь разбудить свою возлюбленную.
– Хватит! Стоп! Вон отсюда! – замахал руками султан, резко откинув занавески кровати, – спит, как убитая! Скорей дворец развалится, чем моя дочь проснется! Барабаны в топку!
– Может пушку, Ваше сиятельство? – над великим правителем склонился его верховный визирь, высокий сухой мужчина с черной бородой и в серебряной чалме.
– Я и так оглох! Ух, этот дух помойный! Два воза бы в колодец тот навоза! – затопало ногами сиятельство, – прочь всех музыкантов! Больше ни звука!
Визирь учтиво поклонился.
– Сил моих больше нет! – кричал султан, – пиши приказ! С сегодняшнего дня разрешаю считать официальными браки со спящими невестами!
– Но, Ваше Замудрейшество! – визирь снова отвесил поклон, – девицы перестанут спать ночами!
– Они и так не спят! – закричал султан, – и я вместе с ними! Все мое королевство рвется в клочья из-за несносных женихов Аир!
– Его Высочество сказал музыканты вон! – закричал визирь, увидев растерянного Двадцатого, держащего на ладошке маленького эльфа с крохотной свирелью в руках.
– Ладно уж, пусть играет, коли умеет! Вряд ли его свистульку я услышу, – вздохнул султан, оглядывая Двадцатого с головы до ног, – ты принц иль сын торговца, юноша? Владения какие у твоего отца? Хотя, какая разница!
Двадцатый отчаянно закивал головой – он всегда так делал, когда спрашивали о доходах, а Тилль легко спорхнул с его ладошки и приложил маленькую тонкую свирель к губам. Послышались самые нежные чарующие звуки, какие ни один инструмент в Неливерии прежде не мог издать. Султан и великий визирь с улыбками посмотрели друг на друга и закивали головами в такт волшебной музыке. У Двадцатого на глаза снова навернулись слезы, крепкими железными тисками печаль схватила его бедное сердце. Он вспомнил Землю, родной холодный мегаполис и свой корабль. Хоть для мечей и стрел неуязвим, землянин стал добычей тоски и терзаний, оставив покой вместе со счастливым желудем-амулетом.
– Ах! Как сладко ты играешь! – зевнул султан, его глаза закрывались от бессонных ночей, – может дочка и не проснется, но мы-то точно уж вздремнем... эх...
С этими словами он рухнул на пол, объятый крепким сном. Вслед за ним растянулся на полу и великий визирь. Двери распахнулись, вбежали стражники с обнаженными мечами и султанша в высокой чалме, в которой прятались ее нелепые уши.
