Внешне все осталось прежним, недоступным посторонним взглядам − ни один мускул не дрогнул на ее лице, даже кисти рук, сжимающие меч, остались расслабленными. А потом хищная улыбка изогнула пухлые губы королевы, тонкие брови взметнулись вверх, а утонченный жест ладони велел стражам опустить мечи.
— Приветствую тебя, посланник мира, — вкрадчиво проворковала девушка. — Хотя мне никогда не понять вашего царя, который страшится высылать амбитадора при свете солнца. Либо он труслив, либо не различает ночи и дня!
Но напрасно она старалась задеть его словами. Нерушимым остался лед в этих ледяных глазах, в которых плясали отблески огня, горячие искры, которым никогда не растопить этого обледенения. Руки мужчины поднялись вверх. Все так же, не отводя испытывающего взгляда, он позволил атланским воинам убедиться в том, что не имеет при себе оружия.
Вы..би тебя Лаки, против воли повторила про себя матриарх кассиопейское высказывание. Сколько бы времени не прошло, это замкнутый круг, и снова мы в нем. Богам-интриганом все равно, что давно сменились роли и стремления. Они заняли удобные скамьи в своих небесных и подземных чертогах и, потирая руки от нетерпения, приготовились наблюдать за этим противостоянием. И как бы ты не хотела лишить их зрелища, третьего не дано. Смириться и отыграть уготованную роль, либо же сопротивляться и потом сдаться, окончательно проигрывая.
— Добро пожаловать в мой шатер, чужестранец, — взяв себя в руки, миролюбиво проговорила Элика, но от этого обманчивого тона уже не в первый раз стыла в жилах кровь целого войска. Никто из них так и не понял, кто перед ними. Лэндал отправился спать, Латима − тоже. Решения королевы не подлежали обсуждению, сколь сильно не переживали бы за нее подданные.
Не оборачиваясь, девушка раздвинула створки и вошла в шатер, казалось – ей было все равно, последует ли за ней неожиданный гость. Сколько усилий ей понадобилось, чтобы не бежать, было известно лишь Анталу. Сняв меч с перевязи, она незаметно сжала ладонью рукоять кнута, - похоже, только этот предмет удерживал ее уверенность и остатки самоконтроля в узде.
Надолго ли? Низ живота уже скрутило тугой жаркой спиралью, сладчайшая боль аукнулась в усталых ступнях, стук сердца, казалось, может разбудить весь уснувший лагерь. Тьма ночи, рассеянная почти дневным светом "холодного факела", сгустилась, став почти осязаемой, отрезая их двоих от прочего мира, стирая условные ролевые грани. Сейчас не было нападающих и отбивающихся. Агрессоров и жертв. Превосходящих и уступающих. Тонкие огненные нити шокирующе сильной взаимосвязи молниеносно сплели свою невидимую паутину, так легко осязаемую, но разорвать которую - было невозможно.
Лед во взгляде? Нет. Скорее, серая благодать истомленного жарким полуднем небосвода, дарящая прохладу и ожидание спасительного дождя.
Цунами мощной силы подсвеченной солнцем океанской воды, угрожающей снести и затопить города до основания? Нет. Жизненная сила омытой дождем листвы, испившей эту жизнетворящую энергию воды.
Ненависть? Нет. Ни у кого из них. Впервые без страха, впервые равны.Впервые взгляд не несет в себе обещания боли и страдания, впервые второй не испытывает страха и смущения.
— Здравствуй, Эл, — его голос не нарушил хрупкой атмосферы непонятного, логически, казалось бы, невозможного очарования. — Я польщен, моя девочка. Ради меня ты подняла на ноги всю империю.
— Оставь свои иллюзии, Касс, — мягко ответила Элика. — Мне нужна твоя земля. Твои непревзойденные слезы пустыни. Твоя безоговорочная капитуляция. И уж точно, не ты сам.
— Эл... хватит воевать. Ты можешь обманывать саму себя. Свой народ. Своих богов. Но меня обмануть не удастся − ты не похоронишь свои чувства на поле боя. Загляни в свои потаенные уголки души и пойми, что я прав. Ничего не изменилось. Кто мы такие, чтобы противиться тому, что происходит между нами?
— Что это, Касс? — злорадная улыбка изогнула ее губы. — Тебе страшно, великий воин и правитель? Численность моего войска сперва удерживала тебя в стенах города, затем заставила искать иные пути бесславной мольбы? Прекрасная новая тактика! Не противиться. Только знаешь, никого это уже не спасет. Потому что слабаков я истреблю первыми!
— Не беги от себя. Моя смерть не принесет тебе счастья,— на миг серые глаза мужчины полыхнули призрачно-голубым светом. Но даже этой кратковременной метаморфозе не удалось нарушить атмосферу мечущихся чувственных искр. Она затягивала, лишая смысла любые слова, любые поступки, будь то простой жест ладони или же война на поражение.
— Ты понимаешь, что можешь совсем не выйти отсюда? — шокирующая, первобытная жажда близости уже завладела рассудком Элики, еще чуть-чуть − и контролировать ее будет невозможно. — Сейчас царит закон ночного времени... нет − военным действиям, нет − переговорам... Твой приход, он вне закона. Это либо отчаянная безрассудность, либо глупость. Что же это? Я очень хочу знать.
— Переговоры, Эл. Завтра же на рассвете. И ты поблагодаришь меня впоследствии за это. В тебе есть свет и любовь, ты сломаешься после войны. Сможешь ли ты спокойно наблюдать гибель империи и столь большого количества людей? Я, загреби тебя Лаки, пришел, чтобы тебя спасти! - резкая перемена в голосе, одновременно с решительным шагом вперед... Все произошло мгновенно.
— Стоять на месте! — прошипела Элика, вскидывая ладонь с зажатым в ней кнутом. Захват "ласкового касания", в который было вложено куда больше усилий, чем требовалось. Кожаная полоса кнута обхватила в жалящем поцелуе запястье мужчины, разрывая кожу, перебивая поверхностные сосуды, неся ломающую, обжигающую боль. Рывок - петля затянулась сильнее, усилив эти ощущения до максимума.
Ни один мускул не дрогнул в волевом лице Кассия. Он даже не отвел взгляда, словно не было этого маневра. Движение рукой − кнут натянулся между ними тугой тетивой, словно укрепляя неистребимую связь. Элика сглотнула, заметив ручейки крови, брызнувшие из-под оборота на мужском запястье. Но он словно этого не заметил!
— Ты преуспела, — ровный, спокойный голос. Ни малейшего намека на страдание. — Давай, Эл. Давай, отрада моего сердца. Сделай это снова. Тебе же хочется. Давай.
— Думаешь, не смогу?.. — внезапная слабость подкосила ноги девушки, она поспешно уперлась о резную столешницу стола, сметая карты и планы наступления. Кассий был неумолим.
— Давай. Станет легче... Почему так боишься сделать следующий шаг? Ты же хотела моей крови. Какая разница, как? Здесь, сейчас? Луше не медлить. Потому что у меня своя война, и, если ты проиграешь, ты никогда не простишь себе сегодняшнего бездействия! Не получается? Да признайся себе в том, в чем боишься. Ты просто не можешь!
