— Но зачем? — непонимающе спросила Василина. Тандаджи сидел рядом и слушал, делал себе пометки.
— «Что кровью закрыто, кровью и откроется», — процитировал Бермонт ее собственные слова. — Что было закрыто вашей кровью, Василина?
Королева Рудлога пожала плечами.
— Как гипотеза весьма удачно, — благосклонно кивнул император Ши. — За неимением других на данный момент. Что же, братья мои и сестры. Предлагаю резюмировать. Необходимо создать комиссию служб безопасности континента, пусть делятся информацией и проводят общее расследование. Я бы рекомендовал отслеживать активность нежити, аномальные явления, поведение Темных. Привлечь в комиссию для работы демонологов и менталистов. И ждать. Рано или поздно они попытаются снова. И есть у меня предчувствие, что цели очень скоро станут очевидны.
После совещания Бермонт остался с ней в зале, подождал, пока выйдут коллеги и начальник разведуправления.
— Василина, — он чуть помедлил, словно проговаривая про себя то, что хотел сказать вслух. — Я хочу просить тебя ускорить срок нашей помолвки с Пол. Я бы забрал ее к себе прямо сейчас, но не могу пойти против тебя. Но быть далеко и понимать, что здесь небезопасно, тоже не могу. Полгода — это слишком.
Она хотела сказать, что полгода — это минимальный срок для межгосударственных монархических браков, что нужно соблюдать этикет, и дать Полине время привыкнуть к статусу невесты и подготовиться к замужней жизни.
Но у королевы тоже был свой медведь, который с ума сходил, если ей что-то угрожало. И который сейчас, вместо того, чтобы быть тут, рядом с ней, где-то бродил, исполняя, конечно, свои мужские дела. Или, не дай Боги, послушал ее в гневе, в страхе, и решил, что он ей не нужен.
— Какой срок ты предлагаешь? — спросила она спокойно.
Демьян поколебался. «Я бы забрал ее к себе прямо сейчас». Но он все-таки был правителем большой страны и потомком Хозяина Лесов.
— Два месяца, — сказал он. — Этого достаточно, чтобы не вызвать кривотолков, провести помолвку по всем правилам и подготовиться к свадьбе. Но не больше, Василина. Иначе, — добавил он серьезно, — украду.
— Пойдешь на конфликт со мной? — холодно осведомилась королева, и Демьян покачал головой.
— Каково твое решение, Василина?
Она тяжело вздохнула, внезапно ощутив, как она устала от проблем, от ответственности, от необходимости решать.
— Хорошо, — произнесла она медленно. — Но, Демьян. Ты должен сделать все, чтобы она с тобой была счастлива.
В болотно-зеленых глазах мелькнул победный огонек, и Бермонт улыбнулся.
— Это я могу совершенно точно обещать, Василина.
Королевские покои все еще были пусты, и принесенный очень поздний ужин казался безвкусным, и кровать слишком широкой, и очень одинокая королева долго ворочалась, пока усталость не взяла свое и не погрузила ее в утешающий сон.
Майло Тандаджи после королевского совещания медленно шагал по коридорам дворца, обдумывая и раскладывая по полочкам полученную информацию. Прошел по пустому Управлению — даже самые упорные работники уже поехали по домам. И насторожился — в его кабинете горел свет.
В кресле у окна сидел очень мрачный принц-консорт. Он поднял глаза на вошедшего, подобравшегося Тандаджи, наткнулся на его вопросительный взгляд, сжал зубы.
— Доброй ночи, — учтиво поздоровался Майло, понятливо доставая из необъятного своего стола здоровенную бутыль отличного виски. Она стояла там с незапамятных времен, почти с начала его службы, когда они накрыли контрабандистов, провозящих нелицензионные лекарства в ящиках из-под алкоголя. Чем только не приходилось заниматься, да…А ведь столько раз рука поднималась выкинуть — и надо же, дождалась своего часа.
— Я не пью, — резко произнес Байдек, глядя как наполняются бокалы.
— Я тоже, — невозмутимо ответил Тандаджи, — но то, чем я расслабляюсь, ты не одобришь.
Сначала пили под краткий рассказ Тандаджи о совещании, затем молча, без закуски, и почти ополовинили бутылку, когда уже немного захмелевший Тандаджи спросил:
— Вы что, раньше не ссорились?
— Ссорились, — буркнул куда медленнее пьянеющий Байдек. — Куда без этого.
— Тогда, извини, барон, почему ты сейчас тут, а не утешаешь ее в ее постели?
Мариан хмуро посмотрел на собутыльника, словно прикидывая, то ли врезать ему за упоминание о постели супруги, то ли просто попросить заткнуться. Но Тандаджи всегда испытывал мало пиетета и по отношению к аристократам, и по отношению к женщинам. Поэтому убийственный взгляд вынес, как всегда, невозмутимо. Только внутри какой-то ехидный голос обозвал их посиделки ночью брошенных мужей.
Выпили еще по стакану, налили еще и еще. Бутылка медленно уходила за половину, когда Байдек, наконец, заговорил.
— Я сделал ошибку.
— Угу, — покладисто кивнул уже сильно захорошевший тидусс.
— Нужно было сразу сказать ей, — консорт поставил опустевший стакан на стол и Тандаджи быстро налил еще. Для закрепления эффекта.
— Почему не сказал? — осторожно поинтересовался исполняющий обязанность ночного психотерапевта начальник разведуправления.
— Она совсем замученная была, — барон покрутил в руках бокал, глотнул, скривился. — Испугалась бы, начала нервничать, какое тут управление страной?
Тандаджи глубокомысленно покивал.
— Значит, все сделал правильно. Так?
— Нет, не так! — рявкнул Байдек зло. — Все не так! Мы жили как муж и жена, потом бац — и она королева, а я кто?
— Хм, хм, — предусмотрительно-неопределенно ответил Тандаджи.
— Я хотел сам справиться, доказать и себе, и ей, что я стою того, чтобы быть рядом. Что могу, как и раньше, не обременять ее страхом. Защищать. И не потянул. Не смог пронести это мимо нее, чтобы она не узнала.
Майло щелкнул ногтем по стеклу бутылки, и прозрачно-янтарная жидкость вздрогнула.
— Друг мой, — сказал он наставительно, так как пауза затянулась. — Ты всего месяц в этом гадюшнике. И, поверь мне, въедливее и дотошнее тебя в деле охраны еще поискать надо.
— И открою тебе секрет, который познается только после многих лет работы на государственном уровне — в нашем деле невозможно предусмотреть всего. Мы можем только минимизировать ущерб. Но всегда будет то, что пошло вопреки планам, стратегиям и намерениям.
Барон не шевелился и не смотрел на него, только играл желваками — что-то переживал внутри себя.
— Тебе труднее из-за того, что твоя работа тесно связана с личным отношением. С одной стороны, ты поэтому так въедлив. С другой — неизбежны ошибки из-за твоей привязанности к объектам охраны.
