Теперь, когда она указала, действительно стало похоже, будто большинство деревьев до прихода драккуса росли рядами. Десять рядов по два десятка деревьев. Почти от всех них теперь остались пеньки или ямы.
— Зачем бы кому-то сажать деревья среди леса? — задумчиво проговорила Денна. — Это же не сад… Ты видишь какие-нибудь плоды?
Я покачал головой.
— И эти деревья — единственные, какие ест драккус, — заметила она. — В середине большая проплешина. Остальные он просто валит, но эти валит и жрет. — Она прищурила глаза: — Какое дерево он сейчас ест?
— Отсюда не видно, — ответил я. — Клен? Неужто он любит сладенькое?
Мы посмотрели еще немного, потом Денна встала.
— Ну, самое главное, он не собирается бежать за нами и дышать огнем нам в спину. Давай посмотрим, что на другом конце той узкой тропы. Может, там есть выход.
Мы спустились по лестнице и отправились в медленный извилистый путь по дну маленькой расселины. Она петляла и виляла еще около шести метров и наконец открылась в крошечную замкнутую котловину с крутыми стенами, поднимающимися отвесно со всех сторон.
Здесь не было пути наружу, но местом явно как-то пользовались. Все пространство было расчищено от растений, а земля плотно утоптана. Неизвестные люди вырыли две длинные костровые ямы, и поверх этих ям на кирпичных платформах стояли большие металлические кастрюли, немного напоминавшие бочки для вытапливания сала, какими пользуются живодеры. Только эти были широкие, плоские и мелкие, как противни для огромных пирогов.
— Вот кто сладкоежка! — рассмеялась Денна. — Этот парень делал здесь кленовую карамель. Или сироп.
Я подошел взглянуть поближе. Везде стояли ведра, в таких вполне можно носить кленовый сироп для выпаривания. Я открыл дверь ветхой маленькой сараюшки и увидел еще ведра, длинные деревянные лопатки, чтобы помешивать сироп, скребки для сковород…
Но мне не все было понятно. В лесу растет много кленов, так какой смысл их специально выращивать? И зачем выбирать такое глухое место?
Может, парень был просто сумасшедший. Я взял один скребок и рассмотрел его. Край был выпачкан чем-то черным, как будто им счищали деготь…
— Фу! — сказала Денна за моей спиной — Горько. Наверное, они его пережгли.
Я обернулся и увидел, что Денна стоит около одного из очагов. Она отковыряла большой круг липкого вещества от дна противня и откусила от него кусочек. Он был черный, а вовсе не глубокого янтарного цвета кленовой карамели.
Я внезапно догадался, чем здесь занимались на самом деле.
— Нет!
Денна недоуменно посмотрела на меня.
— Ну, это не настолько плохо, — невнятно проговорила она сквозь липкую жвачку. — Оно странное, но вообще-то не особенно противное.
Я подскочил к ней и выбил лепешку из руки. Ее глаза гневно полыхнули.
— Выплюнь! — рявкнул я. — Сейчас же! Это яд!
Лицо Денны из гневного мгновенно стало испуганным. Она открыла рот и вытолкнула наружу комок темного вещества, проследив его падение до самой земли. Потом сплюнула густой черной слюной. Я сунул ей бутылку.
— Промывай рот, — велел я. — Полощи и плюй.
Она взяла бутылку, и я вспомнил, что там пусто: мы прикончили ее за обедом.
Я бросился бежать, петляя по узкому коридору. Взлетел вверх по лестнице, схватил флягу — теперь вниз и обратно в ущелье…
Денна сидела на земле, очень бледная, с широко открытыми глазами. Я втиснул ей в руки флягу, и она отхлебнула так быстро, что подавилась, потом пополоскала рот и выплюнула.
Я бросился к очагу, запустил руки глубоко в золу и вытащил горсть непрогоревших углей. Стряхнув пепел, я бросил их Денне.
— Съешь это, — велел я.
Она непонимающе посмотрела на меня.
— Давай! — Я потряс перед ней углем. — Если ты не прожуешь это и не проглотишь, я тебя вырублю и пропихну их тебе в горло. — Я положил уголек себе в рот. — Смотри, все нормально. Просто сделай это. — Мой тон смягчился, стал скорее умоляющим, чем приказным. — Денна, верь мне.
Она взяла пару угольков и положила себе в рот. Бледная, с начинающими слезиться глазами, она прожевала их и, поморщившись, запила водой.
— Они здесь выращивают богопроклятый офалум, — сказал я. — Я идиот, что раньше не догадался.
Денна начала что-то говорить, но я оборвал ее.
— Не болтай. Продолжай есть. Сколько вместит желудок.
Она мрачно кивнула, прожевала, кашлянула и проглотила уголь еще с одним глотком воды. Съев десять порций довольно быстро, она снова прополоскала рот и тихо спросила:
— Что такое офалум?
— Наркотик. Это деревья деннера. У тебя только что был полный рот деннеровой смолы.
Я сел рядом с ней. Мои руки дрожали, и я положил их на колени, чтобы скрыть это.
Денна молчала. Всякий знал, что такое смола деннера. В Тарбеане уборщикам приходилось собирать в переулках и дверных нишах Доков окоченелые трупы перебравших дозу сладкоедов.
— Сколько ты проглотила? — спросил я.
— Я просто жевала ее, как ириску. — Ее лицо снова побледнело. — Еще немного у меня в зубах застряло.
Я указал на флягу:
— Продолжай полоскать.
Она поболтала воду от щеки к щеке, сплюнула и повторила процесс. Я попытался прикинуть, сколько наркотика попало в организм, но было слишком много вариантов: я не знал ни сколько она проглотила, ни насколько чистой была смола. Предпринимали ли «фермеры» что-нибудь для ее очистки?
Денна двигала челюстью, ощупывая зубы языком.
— Ладно, я чиста.
Я выдавил смешок.
— Ты какая угодно, только не чистая. У тебя рот весь черный. Ты похожа на ребенка, игравшего в угольной яме.
— Ты ненамного лучше, — парировала Денна. — Ты похож на трубочиста. — Она протянула руку и коснулась моего голого плеча. Видимо, я разорвал рубаху о камни, пока бегал за флягой. Она изобразила бледную улыбку, совершенно не затронувшую ее глаза. — А зачем мне полное пузо углей?
— Уголь — это химическая губка, — сказал я. — Он вытягивает наркотики и яды.
Денна немного просветлела.
— Все?
Я подумывал, не соврать ли, потом решил лучше этого не делать.
— Большинство. Ты его съела почти сразу. Он вытянет то, что ты проглотила.
— Все?
— Примерно шесть частей из десяти, — сказал я. — Будем надеяться, что и побольше. Как ты себя чувствуешь?
— Испуганной, — сказала она. — Потрясенной. Но в остальном без особой разницы. — Она нервно поерзала на месте и потрогала круг смолы, который я у нее выбил. Потом отбросила его подальше и вытерла руку о штаны. — Сколько должно пройти, прежде чем станет понятно?
— Я не знаю, как они ее очищали, — признался я. — Если смола сырая, то пройдет больше времени, пока она начнет действовать. И это хорошо, поскольку эффекты растянутся надолго.
