— Она сказала, куда направляется?
— Обратно на Везирнийскую Корону повидать своих близких. Она сказала, что у нее заболела сестра.
Вероятно, это была очередная ложь. Насколько Гринса знал, Кресенна ни дня не жила на Везирнийской Короне, да и в Брэдоне, коли уж на то пошло.
— Мне жаль, что у вас с ней ничего не получилось. — Трин говорил медленно, словно опасаясь каждым следующим словом опять привести Гринсу в бешенство. — Мне казалось, вы будете вместе очень долго.
— Прекрати. — Гринса тряхнул мужчину. — Я хочу знать, какую роль сыграл ты во всей этой истории.
— В какой истории? Я не понимаю, о чем ты.
— Ты практически толкнул нас в объятия друг друга. Зачем? Это соответствовало твоим планам? Ты выбрал меня с самого начала или после Посвящения Тависа?
— Ты несешь вздор, Гринса! Я понятия не имею…
Он снова дал Трину оплеуху, на сей раз сильнее. Через несколько секунд на щеке толстяка проступил отпечаток его ладони.
— Хватит врать, Трин! Я знаю о заговоре! Я знаю, что вы оба участвуете в нем!
— Я тоже знаю о заговоре, — сказал Трин. — Но я не имею к нему никакого отношения. И впервые слышу, что Кресенна в нем участвует.
Что-то в голосе мужчины остановило Гринсу, заставило прислушаться, несмотря на гнев и боль, стеснявшие грудь.
— Поверь, Гринса, я здесь не при чем. Мне жаль, что Кресенна замешана в этом деле. Честное слово.
Гринса потряс головой. Ему казалось, будто он находится в плотном облаке тумана, порожденного магической силой кирси.
— Но ты ненавидишь инди. Ты отзывался о Картахе так, словно он был демоном.
— Я действительно ненавижу инди. И Картах действительно был истинным демоном. — Толстяк улыбнулся. — Я не говорю, что не симпатизирую заговорщикам. Будь я моложе и смелее, вполне вероятно, я присоединился бы к ним. — Он положил руку себе на грудь, продолжая улыбаться, хотя в его бледно-желтых глазах отразилась печаль. — Посмотри на меня, Гринса. Я стар. Возможно, по понятиям инди и даже наших соплеменников я не так уж стар. Но в моем возрасте и с моим ожирением у меня едва хватает сил делать свою часть предсказаний. Думаю, мне осталось жить лет пять — или чуть больше, если повезет. У меня нет ни малейшего желания изменить мир. А даже если бы таковое было, с какой стати людям, возглавляющим подобный заговор, обращаться к старому жирному кирси вроде меня?
Гринса еще несколько мгновений пристально смотрел на Трина, а потом отпустил его и выпрямился, отведя взгляд в сторону.
— Извини, Трин.
— Ты очень любил ее?
Он кивнул.
— По словам Кресенны, ты покинул ярмарку, когда она сказала, что не любит тебя. Она сказала, что ты не мог оставаться рядом с ней, поскольку не надеялся на взаимность.
Странная ложь. Не знай Гринса всего остального, он подумал бы, что Кресенна действительно любила его и говорила все это из гордости, пытаясь скрыть боль разлуки.
— И ты ей поверил? — спросил он.
— У меня не было причин не верить. Так она говорила правду?
Уже многие знали о том, что он сопровождает Тависа, — а значит, лгать не имело смысла.
— Нет. Я отправился в Кентигерн, чтобы попытаться вызволить лорда Тависа из темницы Андреаса. Увидев будущее мальчика, я понял, что обязан помочь ему.
Трин приподнял бровь.
— Похоже, у тебя это получилось.
— Сразу после моего отъезда Кресенна послала за мной человека, чтобы остановить меня. Он был ярмарочным певцом и наемным убийцей. Ты знаешь, о ком я говорю?
Трин изумленно вытаращил глаза. Если бы они разговаривали на любую другую тему, выражение его лица показалось бы забавным.
— Нет, — наконец сказал кирси. — Помнится, я слышал, что один музыкант покинул ярмарку вскоре после твоего отъезда, но я не знал, кто именно, и, честно говоря, особенно не задумывался. — Он потряс головой. — Кресенна послала за тобой наемного убийцу?
— Да.
— И как ты убежал от него?
— Никак. Я его убил.
— Понимаю, — еле слышно проговорил Трин, и его от природы бледное лицо стало совсем белым. — В таком случае, надо полагать, ты принадлежишь к числу людей, ведущих борьбу с заговором?
Гринса заколебался, не находя ответа. Мог ли он честно сказать мужчине, что никакого реального противостояния движению кирси не существует? Мог ли признаться, что сам рассчитывает только на поддержку Кезии и Фотира? Или он слишком рано признал слабость своей позиции в предстоящей борьбе? Разве Тавис не союзник? И разве поддержка Тависа и Фотира не заставит Явана присоединиться к ним? Если он полагался на Кезию, разве не вероятно, что он сможет обратиться за помощью к новому королю?
— Да, — наконец сказал он. — Пожалуй да. Теперь мы с тобой враги, Трин?
Кирси помотал головой.
— Нет. Я не люблю инди, и я понимаю, какие чувства движут заговорщиками. Но меня вполне устраивает жизнь ярмарочного предсказателя, и я не хочу, чтобы война между инди и беловолосыми нарушила ее течение. Как бы мне ни хотелось увидеть кирси у власти в Прибрежных Землях, я не заинтересован в коренных переменах.
Гринса пристально смотрел на мужчину, не зная, правильно ли он его понял.
— О чем ты говоришь?
— О том, что, возможно, я соглашусь помогать тебе. Но учти: только по мелочам. Я не собираюсь рисковать жизнью и предпочел бы, чтобы никто из представителей противоположного лагеря не знал о моей деятельности. Но, если тебе понадобится информация или потребуется передать сообщение из одного эйбитарского дома в другой, возможно, я сумею помочь тебе.
— За плату? — с ухмылкой спросил Гринса.
Трин улыбнулся, и его круглое лицо приняло невинное выражение.
— Ты стал бы доверять человеку, который делает подобные вещи за плату?
Гринса рассмеялся.
— Разумный вопрос. — Он еще несколько мгновений испытующе смотрел на толстяка, а потом кивнул. — Хорошо. Спасибо, Трин. В случае необходимости я обращусь к тебе.
— Ты поработаешь с нами, пока мы здесь? — спросил Трин, переменив тему с такой легкостью, словно они обсуждали недавние дожди. — Видит Кирсар, нам нужна помощь.
— Нет, не думаю, — сказал предсказатель. — Но я постараюсь еще раз заглянуть к вам перед отъездом из города.
Кирси кивнул:
— Буду рад тебя видеть.
Гринса поставил на место стол, перевернутый им, положил Киран обратно на подставку, а потом направился к выходу.
— Как тебе удалось спасти мальчика? — спросил Трин, когда он уже протянул руку к пологу палатки.
Гринса остановился и повернулся к толстяку.
— Думаю, мне лучше не отвечать. Чем больше ты знаешь, тем большей опасности подвергаемся мы оба.
