Двухчасовая передышка вкупе с ранним обедом на скорую руку всем пошла на пользу. Мою промерзшую до костного мозга тушку отогрели у костра, отпоили специальным травяным отваром, заставили проглотить что-то съедобное и вкусное и отправили в обоз к легкораненым. (Тяжелораненых приходилось оставлять на попечении местных жителей в поселениях, попадавшихся на пути следования. К слову сказать, эти самые жители встречали нас как национальных героев, отдавали буквально последнее из припасов и фуража, отряжали с нами всех, кто был способен держать оружие, а уж раненые воины были просто нарасхват. Это, конечно, не только радовало и трогало до самой глубины души, но и напоминало лишний раз о том, как настрадался народ за Темные годы и как важна поэтому наша миссия…).
Принц лично проследил за тем, чтобы меня удобно устроили в самой теплой кибитке, запряженной самым смирным глоггом, приставил охрану, несмотря на мои возражения, и дал команду двигаться дальше. Я быстро согрелась в своем коконе из меховых одеял и расслабленно слушала сквозь блаженную полудрему, как снаружи свистит усиливающийся к вечеру ветер, переговариваются воины, поскрипывают колеса многочисленных повозок и гулко пыхтят глогги, мерно топая тумбообразными парнокопытными конечностями…
Неожиданно меня буквально подбросило на мягком ложе. Ч-ч-черт! Я уже отвыкла от столь неожиданного включения в работу всех моих сенсоров сразу! И что же там у нас такое страшное случилось? Да почти ничего: подумаешь, с пути немного сбились, не туда свернули — в такой снежной круговерти не то что нужную расщелину, край земли не увидишь, пока не загремишь с него под фанфары! Правда, теперь мы бодро шагаем совсем в другую сторону, и только что строевые песни не поем и флагами в такт не машем, удаляясь от пещеры, которая в поле моего «зрения» все сильнее полыхает багрово-желтым, словно пытаясь таким образом дать понять недогадистым нам, что дело нечисто.
Поэтому я, наскоро припомнив пару-тройку подходящих случаю выражений, на ощупь натянула на себя меха и сапоги, помедлила у плотно зашнурованного полога, собирая остатки силы воли, потом, как говорится, «сжав зубы в кулак», вынырнула наружу, в беснующуюся метель. Агат приветствовал меня радостным ржанием, охрана озадаченно взяла «на караул», а надха неодобрительно фыркнула, сверля сердитым взглядом.
— Спокойно, друзья-товарищи! Не спорю: можно было и тебя попросить передать новости принцу через Тарглана, только я хочу опять всех спасти сама. Может, я половину своей сознательной жизни Брюсу Уиллису завидую — в хорошем смысле!..
Мое окружение, конечно, не слышало о героях «Армагеддона» и целых четырех «Крепких орешков», но настроение, в общем, уловило и не стало мешать. Принца явление меня народу тоже поначалу совсем не обрадовало, но, когда я в двух словах пояснила суть проблемы, он даже в лице переменился. Это его лицо заставило наших сусаниных начать заикаться на всех согласных звуках и путаться трясущимися руками в тщетной попытке развернуть на ветру пергамент с картой под аккомпанемент моих сдавленных смешков.
Впрочем, долго резвиться было не ко времени, учитывая обстоятельства, и прежде всего то, что в пещеру надо было попасть до заката. Поэтому я просто указала верное направление и самый подходящий путь через лабиринт извилистых распадков. Уставшее войско слаженно развернулось и последовало новым путем, а на мою долю досталась очередная порция изъявлений благодарности со всех возможных сторон и роль замыкающего, чтобы на пару с надхой отыскивать в этом снежном хаосе уставших, отставших и заплутавших.
Последний переход мы проделали гораздо быстрее, чем ожидали сами. Возможно, всех воодушевило предвкушение скорого завершения выматывающе долгого марша по каменистым ущельям, заснеженным по самое некуда. Или просто ветер стал попутным, только уже через три часа едущие в авангарде возвестили о приближении к заветной горе. К тому времени я, мысленно поставив «галочку» в списке добрых дел на сегодня, позволила себе немного расслабиться. Мне хотелось взглянуть на легендарную пещеру, поэтому я не поддалась на уговоры и не стала возвращаться в кибитку, но усталость и холод взяли свое, и теперь я практически спала, чудом удерживаясь в седле — в основном благодаря осторожности Агата.
Внутри не было ветра, отчего сразу же стало как будто теплее. Под высокими сводами, с которых свисали внушительных размеров сталактиты вперемежку с полупрозрачными сосульками, всполошенно металось гулкое эхо, по ребристым от натеков обледеневшим стенам скользили мерцающие отблески пламени многочисленных факелов, причудливо изгибаясь на выступах и теряясь в резкой тени расщелин. Животные осторожно переставляли ноги, то и дело спотыкаясь и оскальзываясь на неровностях ледяного пола. Приглушенный рокот голосов, цоканье сотен копыт, бряцание оружия, гулкое фырканье глоггов, скрип тяжелых повозок и прочие разнообразные звуки частью глохли в стылом воздухе, частью искажались и словно приумножались в замкнутом пространстве, смешиваясь в причудливых сочетаниях и возвращаясь неузнаваемой какофонией, заставляя порой вздрагивать от неожиданности.
В общем и целом подземный лабиринт немного напомнил мне Капову пещеру. Не знаю, правда, была ли Бездонная пещера такой же трехъярусной, нам вполне хватило блуждания по лабиринту главного уровня. Объединив усилия, мы с проводниками успели вывести нашу орду в нужное место как раз ко времени. Неровные своды огромной залы, равнодушно скалясь на нас кривыми зубами сталактитов, терялись во мраке, недостижимые для света факелов; посередине чернильно поблескивала вода, почему-то не застывшая, несмотря на собачий холод. Затейливо изукрашенные натеками стены щерили щербатые пасти узких проемов, обрамленных бахромой тускло мерцающих сосулек.
Портал нам должны были открыть с той стороны, и в промерзшем воздухе уже явственно ощущались энергетические колебания. Принц жестом подозвал меня поближе, затем спешился, перебросив поводья через луку седла, и подошел к самой кромке зеркально-неподвижной воды. Несколько мгновений он как будто к чему-то присматривался, потом поднял руки, подался вперед и плавным движением ладоней словно стронул с места все находящееся перед ним пространство. Очертания существ и предметов, и без того нечеткие из-за полумрака и неровного света факелов, дрогнули, оплыли, сильно исказившись, и заколыхались, как будто попали в марево раскаленного воздуха. Прямо перед ним, заставив наших лошадей попятиться, тьма с легким шелестящим звуком распахнулась, открыв широкий овальный проход, щедро лучившийся мягким золотистым светом.
