- Не вини себя. В произошедшем не было твоей вины. Меня вообще там не должно было быть, и только из-за моей собственной неугомонности я и умер. На самом деле, я даже благодарен тебе.
- Благодарен?
Голос Лены предательски задрожал, а в глазах появились слезы.
- Да. Мой век и так был на исходе, а с того момента как меня должно было разнести в пыль в пещере Печати - я вообще, можно сказать, жил в кредит. Сейчас же - у меня есть шанс увидеть все последующие поколения. А кроме того, ты удовлетворила мое главное любопытство.
- Какое?
- Мне безумно хотелось знать, кто же готовил то, второе, плетение, и почему я не мог обнаружить и следа этих людей. Я дам тебе один совет в отношении них. Смотри на них как на плетение.
- Что? Что это значит? Эй!
Но Сейс уже не отвечал, полностью поглощенный вниманием к плачущей Шелти.
Дайрус неторопливо отвел возмущенную подобным игнорированием дочь в сторону, и тихо сказал:
- Отстань от него. Неволить человека, который и так сделал для нас слишком много - неправильно.
- Но...
- Никаких "но". Пусть побудет с родными.
Ольга передала ребенка отцу, который вздохнул и боязливо посмотрел на сына, и, погладив Грома по плечу, негромко произнесла:
- Дайрус профинансировал фонд, который будет приносить вам регулярный доход, так что можете не волноваться о том, что ваш сын получит лучшее обучение из всех возможных.
- А... Да... Конечно... Я...
- Гром, не бойся. То, что твой сын маг, а ты нет - не должно сказываться на ваших с ним отношениях. Посмотри на него.
Бывший наемник с опаской посмотрел на сверток в своих руках.
- Смотри. Он такой маленький, такой беззащитный... Маленькое, прелестное существо, которое ничего не знает и ничего не умеет. И он будет знать и уметь именно то, чему ты его научишь. И пусть он будет хоть лучшим магом из всех существовавших в этом мире, ты для него станешь центром мира, вместе с Шелти, потому, что вы его родители, и он всегда будет любить вас.
Оставив Грома с удивлением рассматривать личико своего сына, Ольга подошла к мужу и дочери.
- Здесь все будет в порядке, - сказала она - а вот на несколько других похорон нам еще предстоит успеть. Милый?
Клауд согласно кивнул, и они втроем перенеслись к уединенной пещере, в глубине материка.
- Он здесь?
- Да. Это место было для него самым долгим в нашем мире, и он мог бы назвать его домом. Кроме того, с ним у него было связано возвращение понятий чести и благородства, а это значит даже намного больше. Будет правильным то, что он будет здесь и дальше.
- Хорошо, отец.
Они прошли вглубь пещеры, и остановились перед свежей могилой, на краю которой стоял ничем не примечательный гроб.
- Я... я хочу попрощаться с ним.
Дайрус едва заметно кивнул и прикрыл глаза. Крышка гроба мягко раскрылась, повинуясь его едва заметному жесту, и Лена вновь взглянула в лицо Алекса - первого человека, который пожертвовал ради нее своей жизнью.
- Сегодня мы провожаем в последний путь Виталия Алексеевича Юркова, более известного как Алекс - раздался голос Дайруса.
Лена перевела взгляд на отца, и тот кивнул, подтверждая.
- Это был человек многих талантов и достоинств. Хоть он и не был плоть от плоти этого мира, но он сумел найти свое место в нем, и наша память станет того, что он во многом превосходил местных уроженцев. Всю свою жизнь он жил как воин, и погиб в бою, защищая тех, кого велели ему защищать его честь и долг. Кроме его несомненных талантов воина, стоит особо упомянуть его талант изобретателя и его любовь к исполнению песен.
Дайрус замолк, а в воздухе полилась магия, которая создала иллюзию Алекса, сидящего на камне с самодельной гитарой. Через несколько секунд, когда иллюзия окончательно приобрела форму и объем, раздался звук гитары, сопровождаемый его голосом.
Сквозь какой-то там тыщу лохматый год,
Протоптав тропинку к судьбе,
Полосатый, как тигр, корабельный кот,
Научился сниться тебе.
И ползли по норам ночные крысы твоих невзгод.
Если в лунный луч выходил корабельный кот.
Он входил в твой сон, разгоняя страх,
Принося уют и покой.
И блестела соль на его усах,
И искрился мех под рукой.
И небесный вагон разгружал восход и уходил пустым.
Начинался день, улыбался кот, и таял как дым.
И казалось вот он в толпе идет,
И на нем в полоску пальто.
И о том, что он корабельный кот
Здесь никто не знает - никто.
Не видать лагун, в голубых вертикалях его зрачков.
Он молчит от того, что нынче в мире расклад таков.
Если ты крутой, то полный вперед,
В руки флаг, и в справку печать.
Ну а если ты - корабельный кот,
То об этом лучше молчать.
Это твой меч, это твой щит, и твоя стезя.
Оттого-то кот и молчит, что об этом - всуе нельзя.
А пока над форпостом бузят ветра,
Выдирают паклю из стен,
Минус сорок пять на дворе с утра,
Флюгерок замерз на шесте.
Ну а кот - возвращается на корабль, провиант от крыс охранять.
Чтоб когда настанет пора - присниться опять.
Ну а кот - возвращается на корабль, провиант от крыс охранять.
Чтоб когда настанет пора - присниться опять.
Ольга смахнула слезы, и обняла дочь, у которой тоже подступил комок к горлу.
Иллюзия развеялась, и девушка наклонилась к телу, аккуратно пристраивая на груди Алекса цветок, после чего, едва сдерживая слезы, поцеловала его в лоб, и, отвернувшись от всех, сделала несколько быстрых шагов.
- Все в порядке? - тихо поинтересовался Дайрус.
- Дай мне минуту - сдавленно ответила она.
Выждав некоторое время, Дайрус аккуратно закрыл крышку гроба, и пролевитировал его в могилу. Земля аккуратно сдвинулась над гробом, скрывая его от людских глаз, а камень, оказавшийся в изголовье, принял форму надгробной плиты.
