Отправишь к Проблеску своих учеников-соколов да десяток божков. Устройте Яромировым страшилки, да заодно выясните, есть ли у них поддержка стихийников, – распорядился я. И тут же вспомнил. – А что с окультами? Лев ничего не сообщил?
Ни строчки. У меня тоже нет для вас новостей, мой Дракон. Падаль появляющаяся в окрестностях городов это, конечно, симптом недобрый. И все же почему зашевелилась нежить, мы не знаем.
Он упрямо называл порождений зимней стужи «нежитью», этот старый колдун. Называл, несмотря на то, что доподлинно известно – «нежить» это искусственно создаваемые бродячие мертвецы. Так в Балбараше иногда называли отдельные типы големов.
Если всех этих дикиев и создаёт кто-то, то это отнюдь не маг в обычном понимании расхожего слова.
Само их появление в летнее время уже необычно. Это исключительно зимняя нежить – рожденная в глухих мертвящих тела стужах. Откуда она появляется тоже неясно – будто прямо из воздуха, – по всему видать, что магу неприятно сознавать относительную близость неведомой и неподконтрольной нечисти. Походило на то, что они слуги Темного Властелина бессильны.
Есть правда предположение, – меж тем продолжал Келькут, задумчиво перебирая звенья нашейной цепи. – Балки, пещеры, дольмены и другие, естественные и не очень укрытия. Может быть, какие-то остатки зимней нежити пережидают лето там?
Предлагаешь посчитать дикия медведем-шатуном? – удивился я. Маг поморщился:
Считать так можно. Но тогда встает резонный вопрос – причина. Кто их потревожил? Мы уже разослали посланцев во все стороны света с одним и тем же заданием. Узнать, только ли в наших владениях началась такая кутерьма. Уточнить, чем обязаны, так сказать...
Разумно, – одобрил я. А сам подумал: « Если бы это еще имело хоть какую-то пользу».
Ворону надоело сидеть на подоконнике и, расправив крылья, он мягко спланировал прочь по своим вороньим делам.
И последнее, мой Дракон. Касательно покушения на вашу персону.
Внимательно слушаю.
Моё предположение удалось подтвердить. Заклинание явно готовилось загодя. Ему несколько сотен лет. Или больше. Возраст накидки, судя по клочку лет четыреста, никак не меньше.
Ну и что? Это не довод – как будто вещь нельзя зачаровать...
Я запнулся, глядя, как загадочно улыбается Саламандра. Вот только глаза его были серьезны как никогда:
Мой Дракон, боюсь, что чары на вещь не накладывались. Магию вплетали в накидку при создании – поэтому никто не смог ощутить эманаций волшебства. И самое неприятное, что я могу вам сообщить... определить, кто именно создавал вещь невозможно. Известные нам сегодня магические направления в равной степени представлены в плетении, за исключением, пожалуй, одних лишь алхимиков. Я думаю, накидку создавали с помощью какого-то по-настоящему универсального магического стиля. А таких в современном мире попросту нет...
... Гримтурсы вытянулись в рост и дружно щелкнули подошвами как заправские вояки.
Вольно, – разрешил я вместе с верным Храном проходя в темницу. Меня не интересовал пленник с острова Харр – он, по словам тюремщиков, целые дни бессмысленно пялился в потолок. Даже к еде вроде не притрагивался. Ничего сколько мне нужно столько и проживет, пусть не мечтает уморить себя голодом. Когда достаточно ослабеет, его будут кормить насильно.
Пришлось даже на всякий случай приставить к нему лекаря и мага.
Свернув в темный неосвещаемый коридор, я не стал дожидаться нарочно отстающего Храна с факелом, а по старой памяти прошел под древними сводами, на ощупь, вставив ключ в холодную дверь из нержавеющей стали. Эту дверь мог открыть только лишь я – еду и смену одежды тюремщики передавали через небольшое задвижное окошко.
Провернул ключ дважды, прислушиваясь к сухим безжизненным щелчкам замка и, украдкой набрав полную грудь воздуха, отворил.
В освещаемой лишь голубоватыми огнями магических светцов келье содержался самый древний узник моей темницы. Самый старый, ибо он был едва ли не ровесником самого Скального Пояса Петельщика. Былой хозяин гор и мой главный враг когда-то.
В пещерной камере было прохладно, но после горячего воздуха лета холодок казался как нельзя кстати. Впрочем, даже в морозные зимы в этой келье воздух не остывал ниже положенного.
Он сидел в низком плетеном кресле, утопив босые ноги в белом меху ковра. Все-таки непозволительная роскошь на фоне общей убогости кельи. Старый, но не кажущийся слабым мужчина. Изрядно поношенная, но аккуратная одежда нисколько не походила на лохмотья содержащихся в вечном заточении пленников. У него были маленькие привилегии – я отдаю себе отчет в том, что вечность в холодном застенке не самое приятное времяпрепровождение.
Лысый и всегда гладко выбритый с аккуратным носом и строгими ломаными линиями бровей. Лишенные ресниц глаза смотрели взыскующе, но отнюдь не сломлено. Ни следа сумасшествия.
Мой приход застал обитателя темницы за послеобеденным отдыхом.
Вечности тебе, враг, – церемонно поздоровался я, опускаясь в кресло напротив.
Воюешь с царем? Самонадеянно, бросать вызов подлинному правителю. Ему могут помочь остальные, – невозмутимо проговорил он.
Я всю жизнь бросаю вызовы. Уж кому как не тебе это знать?
Пришел снова хвастать своими победами? – утомленно пробормотал мой враг. – Не надоело? За прошедшие годы мы успели обсудить все мои тогдашние недостатки и просчеты. Только ты бы не обольщался – везение не вечно. Однажды ты сам можешь оказаться в подобном гроте. И как знать, может даже в этом самом.
Меня, его заявления нисколько не уязвили. Пусть себе язвит исподтишка, прячась под маской уверенности.
Ты бы не задирался. Тем более что слова это твоя юдоль. На большее, увы, никаких шансов.
Шанс. Глупое современное слово.
Само спокойствие. Когда-то он был очень могучим, но я победил его и лишил силы. Хозяин гор был одним из тех архаичных существ, что носили свою мощь в волосах. Вот теперь у него не было ни волос, ни бороды. И уже никогда не будет. Огонь великолепно очищает.
Что видел? – я рассматривал какую-то незначительную щербинку в серой глыбе свода. Пришло ощущение, что я зря сюда пришел сегодня.
Воинов. Этих твоих в черном с отвратными харями. Они уверены в своих силах и с ними твой варвар. Этот вообще не умеет сомневаться, ибо мозгов не имеет.
Нужно сомневаться в победе? У Яромира есть какие-то дополнительные силы?
Земля дрожит от стука сотен копыт и поступи тысяч ног. Интересные вещи ты спрашиваешь, враг, – он ощерился, явно насмехаясь. – Могучий и всезнающий властелин, тайком спрашивает своего заточенного пленника о победах. К тебе ежедневно прилетают сотни пташек и, что же не в одном послании не говорят о победе? Нужда ко мне гонит или страх, а враже?
Несмотря ни на что, он – былой идол окрестных земель – был сильно привязан к миру. Закрыв глаза, он видел на сотни миль окрест в мельчайших подробностях. Слышал, как шуршат в своих норах кроты. Чувствовал, как ссыхается, желтея, под солнечными лучами полевая трава. И поэтому знал больше моего.
Как там поиск твоих недоброжелателей? Пытки что-нибудь дали?
Эти слуги оказались совершенно бесполезными, – пооткровенничал я. – Тяжело сказать что-то, если ничего не знаешь. Неприятно признавать, но золота для их семей оказалось вполне достаточно, чтобы эти паршивцы попытались сжечь мой замок!
Мы немного помолчали. Он, похоже, сожалел, что покушение на меня провалилось, а я думал, как бы потоньше вызнать у него на интересующую меня тему. В конце концов не найдя достаточно тонкого вопроса просто махнул рукой и спросил в лоб:
Хотелось бы знать, что сейчас происходит возле Волчьей Пасти. Ты видел?
А как же твои маги? – нагло уклонился он от ответа. – Твои вороны. Твои люди.
Скажи, что видел ты? – уперто налегал я. – Волчья Пасть. Или это далеко для тебя? Совсем ослаб за годы в темнице.
Старые уловки, – зевнул он. – Мне скучно с тобой, враг. Как-то ты поглупел, за последнее время...
