Первый обвёл хмурым взглядом просторную игровую площадку с качелями, горками, песочницей и небольшими каруселями. Странно, что после подземных толчков эти хрупкие сооружения остались целыми.
— Кто тебе такое сказал?
— Не помню, но звучит правильно.
Юноша вздохнул и угрюмо уставился вперёд. Увы, новый знакомец оказался очередным человеком без памяти. Только в отличие от Воина пацанёнок вообще не боец. Поэтому Первый немного сгладил углы, когда рассказывал о произошедшем ранее, приуменьшив размер пауков и опустив подробности гибели прошлых спутников.
Но потом ему всё равно пришлось успокаивать запаниковавшего мальчишку и обещать, что он не погибнет следующим. После этого рыжий ещё какое-то время терзался навязчивой идеей, что Первый проклят, и все вокруг него погибают.
Пацан поймал момент, когда качели занесло высоко вперёд, и спрыгнул, ловко приземлившись на ноги.
— Ты что, расстроился, что не умеешь кататься? — спросил рыжий, наклоняясь вбок и заглядывая в голубые глаза собеседника.
— Всё я умею, — набычился Первый и опустил расстроенный взгляд под ноги. — Просто не помню.
Прозвучало как отговорка, притом неубедительная. На самом деле он и вправду не так уж и переживает из-за качелей, хотя червячок детской обиды всё же грызёт. Просто на душе неспокойно.
Первый рад, что встретил мальчишку. Страшнее встречи с монстрами может быть только встреча с монстрами в одиночку. И пусть рыжий не сможет дать отпор, лучше с ним, чем наедине с собой посреди серого города и бесконечного тумана. К тому же малец оказался ценным спутником — благодаря нему Первый смог вылечить свои раны.
Но даже сейчас юношу мучают переживания, одолевшие его после побега из метро. Выбравшись из больницы, он мечтал о том, чтобы вспомнить себя, вспомнить мир, встретить других людей, разговаривать с ними обо всём. Доводы Умника вызывали у него протест. Первый не искал объяснения своему оптимизму, просто следовал надеждам и желаниям. Они казались очевидными и вполне реализуемыми.
А теперь он всё чаще вспоминает Умника и видит в его словах немалую ценность. Что принесли все эти мечты? Что хорошего случилось с ним? Да, все люди, которых он встретил, оказались неплохими. Но они мертвы! Погибли бы Умник и Воин, не повстречайся им Первый?
«Что не так с этим миром?»
— Я тебя покачаю, — прозвучал сзади бодрый голос рыжего. — Может, тогда и вспомнишь.
Юноша ощутил толчок в спину и суетливо вцепился в ручки качели.
— А?.. Не надо! — вскрикнул Первый, оглядываясь.
— Да ладно, мне не трудно, — с улыбкой настоял пацан.
Качели быстро разогнались, и вот, Первый уже взлетает выше верхней перекладины.
— Уа-а! Ладно-ладно, больше не надо! — запричитал он.
Это оказалось страшнее, чем выглядело со стороны. Он постарался успокоить себя мыслью, что это только с непривычки, надо лишь вспомнить. Однако в итоге начал думать, что никогда в жизни не катался на качелях. Эти штуки, вроде как, для детей, но отчего ж тогда так страшно?!
— Прыгай! — подбодрил рыжий, и не думая останавливаться.
— Зачем?!
— Весело же!
— Я не хочу!
— Если долго со всей силы толкать качели, то они упадут, — посмеиваясь, пошутил мальчуган.
— Э? Зачем ты врёшь?!
Уверенности в голосе Первого не прозвучало. Совсем.
— Сейчас сам увидишь, если не прыгнешь! — зловеще расхохотался пацан.
— Ты… Ты… Уа-ау!!! — взвыл юноша, в отчаянном порыве соскочив с качели.
Прыжок вышел неожиданно длинный. Истошно вопя и размахивая руками, Первый вспорхнул вперёд лицом, долетел до песочницы и рухнул на живот.
— Эй! Ты как? — тревожно вскрикнул рыжий, подбегая к потерпевшему крушение.
Первый тяжело замычал и привстал, подняв на мальчишку покрытое ссадинами лицо.
— Прости-прости-прости! — затараторил пацан, сложив ладони как в молитве. — Я не знал, что так будет. Ты же взрослый, а тут…
Юноша одарил его мрачным взглядом исподлобья. Затем он дёрнулся, закашлялся и сплюнул песок. Скривившись в недовольной мине, Первый снова уставился на рыжего.
— Прости, — виновато повторил мальчишка.
Несколько секунд юноша молчал, потом неожиданно прыснул и рассмеялся. Рыжий посмотрел на него с удивлением, затем облегчённо выдохнул и улыбнулся. Первый покачал головой, успокаиваясь.
— Весело, говоришь? Ну да, есть немного, — он посмотрел на пацана с усмешкой. — Буду звать тебя Огонёк.
— Огонёк? Почему? — не понял мальчуган.
— Потому что! — бодро заявил Первый и пихнул его в плечо.
Огонёк завалился на спину, запрокинув ноги, и тоже засмеялся.
Первый вспомнил, что нарушил «правило двух слогов» и дал слишком длинное прозвище. Немного поразмышляв, решил оставить всё как есть. Было бы неловко сейчас заявлять, что он передумал. Да и нравится ему это прозвище. Огоньку, кажется, тоже.
Хотелось бы, чтобы сейчас появился Умник и отчитал за необдуманность решений. Увы, этого не будет.
Есть ещё много других неприятных и даже ужасных вещей, но с ними придётся смириться. Возможно, Первый во многом ошибся и ещё ошибётся. Однако дверь его больничной палаты была открыта, в отличие от других. Значит, рано или поздно через неё всё равно надо было пройти. Так тому и быть.
«Умник…»
И всё-таки, смутные мысли об этом человеке до сих пор не дают покоя.
— Что за шум? — спросил Огонёк, с сосредоточенной миной напрягая слух.
Первый ничего не услышал, но моментально вскочил на ноги и суетливо огляделся в поисках укрытия. Он уже знает — если появились посторонние звуки, то поблизости что-то есть. И от этого чего-то нужно спрятаться, а лучше убежать.
— Вставай, — решительно произнёс Первый. — Надо уходить.
Он потянул мальчишку за локоть.
— Что? Зачем? — удивился Огонёк, поднимаясь. — Ты не хочешь видеть других людей?
— Это не люди, — с тревогой ответил юноша. — Скорее всего.
— А кто?
Первый открыл рот и запнулся. Паникующий ребёнок сейчас будет ой как некстати. Но как тогда его убедить?
Времени на размышления оказалось слишком мало. Слева от горки мелькнула тень. Первый напрягся и настороженно уставился в сторону движения. Огонёк непонимающе посмотрел на него, затем глянул туда же.
Из-под горки показался белый лохматый бок, а затем вылезло…
— Это что? — озадаченно спросил Первый, вскинув брови.
Перед ними предстало нечто круглое, размером с большую тыкву. Существо полностью покрыто густой белой шерстью, из-под которой еле выглядывают два круглых чёрных глаза.
Неизвестный зверь издал нечто похожее на мышиный писк, затем что-то пробормотал и резво подпрыгнул на метр. Неподалёку от него из тумана выпрыгнул ещё один, идентичный на вид, только поменьше. А потом выскочила целая дюжина — одни не крупнее арбуза, другие размером с комод.
Первый опасливо попятился, потянув за плечо Огонька.
— Чего? — удивился рыжий. — Они же добрые.
— Ты это как определил? — нервно спросил юноша.
— Так по ним же видно.
Будь это единственные существа, что повстречались Первому, он бы, возможно, мыслил так же. На вид эти зверьки кажутся безвредными.
Тем временем возле горки собралась целая армия пушистых шаров — не меньше сотни. По игровой площадке понеслась какофония из множественного бормотания и мышиных писков. Несколько белых существ подпрыгнули и поскакали навстречу людям.
— Стоять! — вскрикнул Первый, выставив вперёд руку.
Огонёк недовольно покосился на него, а существа продолжили сближение.
— Стоп! — громче крикнул юноша.
Никаких изменений.
— Не надо!!! — отчаянно вскрикнул Первый.
Под ногами у него и Огонька с грохотом взбугрился холм высотой в пару метров. Они оба замахали руками, пытаясь не упасть. Из середины холма вырос каменный столб. Первый и Огонёк невольно ухватились за него. Столб быстро вытянулся вверх, увлекая обоих за собой. Не успели они заметить, как достигли высоты пятиэтажного дома.
— Ай! Опусти его! — взмолился Огонёк.
