— Тогда почему ты сама говоришь о запретах и ущемлении? — обратил внимание Ашарх на слова Лантеи. Спутники, занятые беседой, медленно ступали между торговыми рядами, лишь изредка оглядывая товары на прилавках или же отличавшиеся особенной архитектурой дома.
— Наверное, на меня сильно повлияла ваша человеческая культура. Раньше я ничего такого не видела в том, что только мать может воспитывать своих детей, или, например, что исключительно женщине позволено занимать должность судьи. А теперь я стала постоянно задумываться, неужели, если мужчина проведет больше времени со своим ребенком или женщина будет готовить пищу, Бархан так уж сильно изменится?
— Это традиции, заложенные еще с самого основания вашей цивилизации, Тея. Они проникли в умы народа слишком глубоко, чтобы их так легко можно было выкорчевать. С течением времени все, что ты знаешь, подвергнется изменениям, но за один день это никогда не случится.
— Вот и моя величественная мать говорит то же самое, — проворчала хетай-ра, смотря себе под ноги. — Но если кто-нибудь не даст этому толчок, то все так и останется на местах. Три тысячи лет однообразной жизни тому в подтверждение.
— Может, оно и к лучшему? Не думала над таким вариантом? — поинтересовался профессор. — Если хетай-ра привыкли к подобной жизни, она полностью их устраивает, и цивилизация все еще продолжает существовать, то есть вероятность, что все идет своим чередом, как надо…
— Но ведь можно сделать лучше! В этом и заключается вся суть — зачем радоваться стагнации, если можно рискнуть и добиться подъема, прогресса?.. Что ты предпочтешь: всю жизнь ходить в дырявой обуви, уверяя себя и других, что она удобна и привычна, или же, наконец, переобуться в новенькие сапоги, пусть и рискуя натереть пару мозолей, а?
— Ну, если ты так это преподносишь, то, конечно, нельзя хвататься за разваливающееся старье.
— Вот именно! Хетай-ра сами не знают, что наша система давно уже прогнила и держится только на честном слове да образе правительниц, формировавшемся столетиями. Но все эти традиции, условности, запреты и законы — это нагромождение мусора, который давно пора выбросить из Барханов и создать новую, чистую от прежних стереотипов систему.
Задумчиво покачав головой, Ашарх ничего не ответил. Он провел среди хетай-ра еще слишком мало времени, чтобы судить, насколько неоднозначной была ситуация в подземных городах пустынного народа, а все утверждения его спутницы могли оказаться простыми фантазиями. Не стоило исключать такой вариант, что она выдавала свои предположения за действительность.
В скором времени, сделав круг по рыночной площади и закончив осматривать торговые прилавки, Лантея вывела профессора к центру. Там располагались самые дорогие и роскошные лавки. Высокие трехэтажные дома с яркими вывесками, переливавшимися стеклянными иероглифами в приглушенном солнечном свете, заманивали к себе покупателей и гостей. Здесь были и рестораны, располагавшие отдельными террасами и балконами, на которых отдыхали пустынники, изящными костяными щипчиками пробовавшие местные деликатесы и потягивавшие из стеклянных пиал прохладительные напитки. Из большинства заведений лилась приятная музыка, напоминавшая звучание флейты, а у входа встречали подтянутые юноши-хетай-ра в форменной строгой одежде, которые любезно приглашали всех прохожих заглянуть в ресторанные дома.
— Не хочешь перекусить? — предложила Лантея, остановившись перед одним из самых богато украшенных заведений. — А то утром я тебе толком поесть не дала.
— Ну, только если меня и здесь не будут кормить сырым мясом, — протянул профессор, на что девушка легко рассмеялась и махнула Ашарху рукой, приглашая последовать за ней ко входу в дорогой ресторан.
Едва завидев дочь матриарха, стоявший у дверей ухоженный молодой хетай-ра-зазывала от оказанной чести побледнел как полотно. Он несколько раз нервно стукнул кулаком по солнечному сплетению, приветствуя особенную гостью, а после кинулся открывать стеклянные двери, путаясь в собственной бордовой рубахе и не переставая при этом кивать, что-то бессвязно нашептывая себе под нос.
Аш проводил юношу удивленным взглядом.
— Что это с ним?
— Благодарит богиню, что их заведению оказали такую честь, — со скепсисом в голосе произнесла Лантея, переступая порог.
В лицо сразу же ударил сладковатый запах, смешанный с травянистыми нотками и ароматным духом свежеиспеченной сдобы. Трудно было устоять перед подобным букетом, дразнящим обоняние и мгновенно пробуждавшим чувство легкого голода.
Изнутри помещение ресторанного дома напоминало красивый шатер, сплетенный из легких тканей, вздрагивавших от любого дуновения ветра. От стен к центру потолка тянулись отрезы полупрозрачного шелка, сотканного будто из паутины, которые нависали над залом мягкими складками. По кругу, вдоль драпированных стен, были установлены ажурные стеклянные столики, такие маленькие и изящные, что, казалось, они могли разбиться, даже если бы невесомое перышко упало на их поверхность. Длинные каменные лавки, выступавшие из стен, широким поясом охватывали помещение, а на них небрежно были брошены цветастые ковры и пышные подушки, на которых возлежали женщины и мужчины, лениво потягивавшие напитки из пиал.
— Младшая дочь матриарха!
Перед Лантеей мгновенно материализовалась из-под земли низенькая дородная хетай-ра в белоснежной рубахе вышитой бисером, рукава которой были высоко закатаны, открывая широкие браслеты, доходившие практически до самого локтя. На голове у распорядительницы красовалось широкое бандо из бусин и ракушек, сеткой укрывавшее распущенные седые волосы.
— Я бы желала отобедать. Лучше на открытой террасе и лучше без лишних глаз, — коротко бросила Лантея.
— Конечно! Все будет, как пожелаете! В лучшем виде!
Распорядительница вытащила из-за пояса веер из костяных пластинок и нервно принялась им обмахиваться.
— Пожалуйста, следуйте за мной!
Засеменив вперед, женщина поспешила на второй этаж, куда вела узкая винтовая лестница. Проскочив насквозь еще один зал, распорядительница ресторанного дома отдернула занавеси, открывая арку, ведущую на балкон. Небольшая терраса с низенькой балюстрадой, увитой цветными лентами, чуть выступала над крышей нижнего этажа, позволяя хорошо разглядеть центр рыночной площади и ближайшие дома. На ней располагалось всего несколько столиков, которые на удивление пустовали. Видимо, подобное место берегли только для самых важных посетителей.
Обитые кожей кушетки выстроились полукругом вдоль парапета, а на каждом из стеклянных столиков обязательно располагались фонари, выполненные в виде сфер, и миниатюрные курительницы для благовоний, напоминавшие филигранные шкатулки.
Быстро сделав заказ, Лантея устало раскинулась на одной из кушеток, стоявшей ближе всего к балюстраде, и ее зеленое платье складками очертило фигуру девушки. Профессор сел напротив, опираясь на спинку своей кушетки, и задумчиво окинул взглядом пустынную террасу.
— Здесь довольно симпатично. Как называется это место?
— «Оазис», остров наслаждения, лежащий средь пышущих жаром песков, — протянула собеседница Ашарха и слегка улыбнулась.
— Готов поспорить, что ты никогда здесь раньше не бывала.
— Так и есть.
— Почему?
— В подобные места нет смысла ходить одной. Что толку сидеть в тишине на пустом балконе и свысока наблюдать за своими подданными? — хмыкнула Лантея, удобнее устраиваясь на шелковых подушках. — А кто со мной пойдет? Гордая Мериона, которая предпочтет в угоду матриарху трудиться в канцелярии до самой ночи, чем провести время с младшей сестрой? Или же величественная мать, у которой любой выход за пределы дворца непременно сопровождается дюжиной стражников, фанфарами и чуть ли не дорожкой из цветочных лепестков…
— Неужели в целом Бархане не нашлось ни единого хетай-ра, с кем бы ты могла провести время, кроме своей занятой семьи? — Профессор пальцем водил над курительницей, разгоняя тонкий шлейф дыма, поднимавшийся от благовоний.
