Лара промолчала.
— Что? — спросил Зимин. — Что молчишь?
— Что, что, поздравляю, — усмехнулась Лара. — К тебе начали являться собственные герои. Это знак, Зимин, это знак.
— Что за знак?
— Знак, что пора проветрить голову.
Лара совершила у виска замысловатую конфигурацию пальцами.
— Пора проветрить голову на побережье Балтийского моря, — сказала она. — Пора поесть шпроты. Пора купить мне настоящие янтарные бусы, пошлые и тяжелые. Резюмирую — пора в Калининград, пора в Калининград, в Калининград.
— Может, и пора…
Зимин помассировал над глазами.
Лара подошла к окну.
— Через неделю можно отправляться, — сказала она. — Я поговорю про билеты… Там кто то есть, под окном стоит. Это не твой псих?
— Ага, — сказал Зимин. — Теперь все психи мои. Буду их сушить и складывать в антресоли.
Здравствуй, дорогой дневник!
Ну вот, кажется, так дневники начинают.
В среду у меня начали выпадать волосы.
Хотя, вполне может статься, это была не среда, а пятница, не знаю. По–моему дневнику среда. Два дня назад я решила вести дневник, тогда был понедельник. То есть я сказала себе, что понедельник, на самом деле не знаю. Я не знаю даже какой месяц, мне нравится сентябрь.
Здравствуй, сентябрь, до свидания, лето. В последний раз, когда я видела солнце, было лето, но с тех пор прошло много времени. Так что сейчас наверняка осень.
А дневник я веду потому, что мне страшно.
Наверное, даже не страшно, а тоскливо, а поговорить толком не с кем. С Дрюпиным бесполезно, он перепуган до смерти, зубы трясутся, глаза бегают. Из бокса не выходит почти, хорошо хоть под кровать не прячется. Хотя, может, он и прячется.
А по ночам плачет. Я слышу. Сначала я думала, что это мыши тоскуют по ночам, но нет, здесь нет никаких мышей. Это Дрюпин. Плачет о своей судьбе.
Если честно, я тоже попробовала. Плакать. Плачешь–плачешь, и ничего. Никакого облегчения, только глаза потом болят. Утром. Или днем. Единственное, о чем можно догадываться здесь — это о времени суток. Обычно я хорошо чувствую ночь. Едва начинает темнеть, а я уже знаю — ночь идет, и глаза начинают слезиться. На них давит, иногда так, что я покорно отправляюсь спать, и сны мне при этом снятся совсем красные.
Да, про волосы. Я их решила отращивать, сантиметра на три вытянулись, и тут вдруг вот… С утра на подушке целый клок. Или не клок, не знаю, как правильно называется. Много волос. Смотреть на это было грустно, я собрала их в пакет и затянула резинкой, надо было выкинуть, но я почему то не решилась, спрятала в карман. И отправилась к Дрюпину. Хотя отправляться далеко не пришлось, Дрюпин жил здесь же, через стену, в соседнем боксе.
Постучала в дверь.
Они здесь другие, не такие, как на прошлой базе, здесь они гораздо толще, стучишь, и звук получается глухой, как в камень.
— Кто? — робко спросил Дрюпин.
— Я.
— Сейчас.
Дрюпин сделал себе магнитный замок, разобрал какой то прибор со склада и установил на дверь пружину и магнитное кольцо. Чувствует себя в безопасности. Предлагал и мне, но я отказалась. Если захотят, и так доберутся, а вот в случае чего может помешать. Надо будет выбежать, а замок и заклинит.
За дверью зажужжал магнит, дверь отворилась, высунулся Дрюпин.
— Это ты? — спросил он.
— Я, — во второй раз ответила я.
Дрюпин задумался, пускать меня не спешил. Возникло искушение пнуть хорошенько дверь, чтобы она хорошенько треснула его по лбу. Чтобы чуть поумнел.
— Что у меня в руке? — спросил наивный Дрюпин.
— Заточка, — ответила я. — Из штыря. Рукоятка обмотана проволокой с красной изоляцией.
— Как он меня дразнил? Безымянный?
Пора лечить, подумала я. Давно пора его лечить.
— Дрюпинг.
— Правильно, — с облегчением выдохнул Дрюпин.
Он открыл дверь, и я вошла в дрюпинский бокс.
За все время, пока мы здесь находимся, Дрюпин умудрился превратить свою комнату в…
Мастерской это было назвать достаточно сложно, вменяемых инструментов найти Дрюпину так и не удалось, поэтому он их сделал сам. На стенах висели самодельные кувалды, самодельные молотки, отвертки и даже плоскогубцы, все выполнено чрезвычайно грубо, как будто сделал эти инструменты первобытный человек.
Дрюпин выглянул в коридор, захлопнул дверь, запустил магнит, двери закрылись.
— Еще не готово, — сказал Дрюпин. — Возникли сложности, сама понимаешь. Не удалось в достаточном количестве найти селитру и капсюли… Огнестрельное оружие на коленке не сделать. Я могу двуствольный сделать хоть завтра, но тебе же автоматический подавай! А как я тебе автоматический без токарного станка сделаю?
Это он об оружии.
Пистолеты у меня исчезли. Забрали их. То есть я уснула у себя в комнате, а проснулась здесь. И без оружия. Видимо, пустили газ в вентиляцию, сволочи. Впрочем, ничего удивительного, после того как этот засранец сбежал, нам не шибко доверяют. То есть, видимо, совсем не доверяют, раз оружие забрали.
И место это. Страшное. Похоже на свалку. Огромная подземная свалка, где собрано все, что ненужно.
Мы, например.
Вообще, это странно. Зачем было тратить на нас деньги, тратить время, тратить силы. Для того. чтобы потом бросить здесь, в этих длинных бетонных коридорах?
Впрочем, тут не только мы с Дрюпиным.
Что мы тут делаем?
Не знаю. У меня только вопросы и никаких ответов, вопросы, вопросы. Возможно, мы тут пережидаем что то. Возможно, там слишком напряженная ситуация и нас решили здесь укрыть, спрятать до лучших дней. Когда они наступят?
— Оружие без токарного станка никак, — сказал Дрюпин. — Я не могу сделать автоматический пистолет без него. Только пугач. Если хочешь, я могу собрать несколько пугачей…
— Это не пойдет.
— Я тоже так думал. Знаешь, в наших условиях выбирать не из чего… Хотя у меня есть идея кое–какая…
— Огнеметы я не люблю, — сразу отказалась я.
— Нет, не огнемет, кое что новенькое. Я давно уже придумал… Это нечто…
Дрюпин приложил палец к губам.
— Это нечто! — сообщил он. — Новая штука, на новых принципах. Я специально приберегал, я давно уже придумал… Может, время и пришло.
— Что за пушка? — спросила я.
— Узнаешь. Тебе понравится. Только надо сходить на дальний склад… Мне одному несподручно, там много всякого мусора… Ну, короче…
— Я схожу с тобой, — пообещала я. — После обеда.
— После обеда… Ладно. А чего тогда так рано зашла?
— У меня волосы выпадают.
— Как это? — тупо спросил Дрюпин.
— Так.
Я продемонстрировала — взяла в горсть свою прическу и дернула, в ладони остались волосы. Много.
