Его червиное тело медленно извернулось, и голова придвинулась к королю Друэг-Нагу.
— Тогда и люди, и орки, и даже Снежные Монстры служили бы великому повелителю гор…
Великий нервно заерзал в кресле.
— Чтобы построить город, нужно немало денег, мой дорогой Казантул, а я, ты сам видишь, столько просадил в этих гонках.
— Пристало ли считать презренные деньги тому, кто владеет адамантиумными шахтами? — вкрадчиво спросил Червь.
— Ну, — Друэг-Наг начал вертеть головой, словно воротник внезапно стал ему узок. — Шахты приносят мало, а цены на адамантий…
— Шахты приносят много, — возразил Червь, — но все уходит в столицу, государю-императору.
— Истину глаголешь, — уныло закивал скарбник.
— Ну и зачем? — прошелестел Казантул.
— Что «зачем»?
— Зачем даришь адамантиум императору? Коли можешь сам его продавать и получать в десятки раз больше?
Серая фигура, темневшая в кресле, поднялась.
И на долю секунды Торвальду показалось, что он вот-вот узнает этого человека, но в тот же миг раскатился голос Боррояра, имперского дознавателя:
— Заговор! Заговор супротив короны! Государя-императора!
Он шагнул к Руфусу и сгреб прозрачную сферу.
Тени исчезли, разговор прервался на полуслове.
— Ты все сделал правильно, — отрывисто произнес дознаватель.
Лицо боярина помрачнело, он так сильно сжал прозрачную сферу, что мог ее раздавить.
— Дело это серьезное и отсрочки не терпит — заговор! Да и с кем? С вонючими скарбниками? Всех, всех на колья попересажаю!
Руфус скукожился, не будучи уверен, что не окажется и сам в числе этих «всех».
Боярин сжал его руку.
— Верную службу ты сослужил нашему императору, родина тебя не забудет. Но есть и другое дело — то, зачем я тебя послал четыре года назад. То, что спасло тебя от Борожьих Рудников.
— Знаю-знаю, — поспешно отвечал Руфус. — И здесь тоже есть о чем рассказать; думаю, я наконец нашел то, о чем…
Жук тревожно взлетел с ладони Боррояра.
Тот настороженно коснулся рта пальцем. Загрохотали шаги, дверь распахнулась с треском, и вбежал Аксен.
— А, вот вы где…
Юноша запыхался.
— Комендант Аскольд повсюду вас ищет, велел идти в Янтарную залу, скоро начнется. Орки уже приехали.
Казначей быстро посмотрел на Боррояра.
Тот вернул жука в потайной карман.
— Хорошо. Скажи, мы уже идем, — ответил боярин.
Затем обернулся к Руфусу.
— Все расскажешь потом, сразу после приема.
Торвальд, сжавшись в боковой стрельнице, слышал, как все трое вышли из башни.
— Значит, вы не узнали третьего? — спросил я.
— Нет, — ответил гном-инженер. — Но точно уверен, он из нашего города, и я уже с ним встречался.
— А вот интересно, — пробормотал я, — как Руфусу удалось записать их встречу?
— У казначея везде есть глаза и уши.
Торвальд взмахнул сияющим молоточком с навершием из алого метеорита с прожилками, и руки-големы засновали еще быстрее.
— Кроме этого колодца, конечно же, здесь только я хозяин. После убийства я пытался узнать, кто был тем третьим, в замке короля Друэг-Нага, но все без толку.
Гном отвернул навершие с молотка и прикрутил на другую сторону рукояти.
— Это все, что я знаю, и рассказал вам лишь для того, чтобы подсобить другу. Если Аскольда снимут с должности коменданта, а должен заметить, никто о нем особо скучать не будет, Огнард ни с кем другим не сыграется.
Маленький молоток засветился вновь, теперь холодным перваншем, и гном быстро начертил на стене руну телепортации.
— Я могу отправить вас, куда захотите, — пояснил Торвард, давая понять, что наш разговор окончен. — В детинец? На Северные ворота? Может, к рыночной площади?
— Если вы не против, — отвечал я. — Мы бы хотели сопровождать вас.
— Куда? — окрысобычился гном.
— Ну это же элементарно, — с добродушной улыбкой пояснил я. — Постройка уже закончена, все дыры в стенах заделаны, вы даже возвели три небольшие башни на Северной.
— Ах, это пустяки, — отмахнулся гном. — Так, баловство сплошное, там все надо переделывать и ставить бастион.
Он спохватился.
— Ну и что с того?
— А теперь, — отозвался я, — вы спуститесь в коллектор, чтобы проверить сигилы и узнать, как зломысл добрался до площади. И мы, если вы не против, хотели бы пойти с вами.
Торвальд отвернулся и тяжело замолчал.
Ему это не понравилось.
Но отказать он не мог, поэтому пробурчал:
— Только под ногами не путайтесь и местным мелочи не давайте. Они ее глотают, как семечки, а потом страдают поносом.
С этими словами гном подошел к порталу и нырнул в него, нимало не заботясь о том, успеем ли мы за ним следом.
Мир завертелся прозрачной хрустальной сферой, и мы оказались у невысоких бронзовых ворот, вмурованных в скалы.
Странные письмена бежали по створкам, раскидистые кусты обрамляли вход, ощетинившись раздвоенными шипами.
Листья были темно-зеленые, почти черные, а стебли венчались хищными зубастыми пастями, словно у мухоловки.
— Стражники мои, — пояснил гном с гордостью. — Получше обычных будут, никого наружу не выпустят, если он прежде мимо них туда не прошел.
— А есть у вас тут Арена? — живо спросила Оксана. — На карте я ее не нашла.
— Нету, — отрезал гном оскорбленно, словно его спросили, ест ли он свои козявки сырыми или сперва в сиропе вымачивает.
— Не может быть! — удивилась девушка. — В каждом городе есть коллекторы и Арена.
— А у нас вот нету, — зыркнул на нее гном.
Он вынул большой узорчатый ключ, где вместо бородки была сплошная литая плашка, принимающая нужную форму лишь в тот момент, когда касалась замка, и никто не мог бы снять слепок втайне от гнома.
— Можете прочитать? — спросил Торвальд.
Его рука в кожаной перчатке коснулась бронзовых букв.
— Это сокрытое знание, — отозвался я. — Надписи живые, они всегда будут на том языке, которого не знает читающий.
Гном почесал в затылке.
— Так что, понять их никак нельзя?
— Попробовать можно, порой помогает простая хитрость. Скопируйте слова на пергамент, они уже не будут волшебными и меняться не станут. Потом найдите того, кто знает этот язык и…
Торвальд уже заскрипел пером.
— Можете прочитать?
Он показал пергамент. Язык был редким — древнесвирфнеббль, но я его знал неплохо.
Вкривь и вкось, явно рукой того, кто не знает букв, а лишь механически копирует их, шла надпись:
