— Н-ну? И что дальше? — мрачно поинтересовался он, похлопывая по ладони обнаженным клинком.
— Спасибо? — неуверенно предположил я.
— Какого черта?! — рявкнул Дракула. — Какого черта вы шляетесь по городу по ночам?!
— А в чем дело? — недоумевающее захлопал глазками Вовка. — Мы ведь уже вроде как совершеннолетние… Или в вашей Валахии совершеннолетие наступает после пятиста?
— После пятиста наступает не совершеннолетие, а жуткое похмелье, — тихо пробормотал я.
Естественно, меня опять никто не услышал.
А вот Вовку Дракула расслышал хорошо. Влад Цепеш рванулся вперед (при этом под тяжелым подкованным сапогом хрустнули чьи-то кости, но он, естественно, не обратил на это никакого внимания), схватил Вована за ворот рубашки и, притянув его лицо к своему, прошипел:
— Послушай меня, ты, «совершеннолетний». Еще одно высказывание в подобном тоне, и ты не доживешь до завтрашнего утра… Ясно?!
Он слегка оттолкнул от себя Вовку и тот, от удивления, споткнулся и сел на землю. Все произошло настолько быстро, что я не успел никак отреагировать, а просто замер, удивленно уставившись на них обоих.
— Ясно-ясно, — буркнул Вовка, вставая на ноги и потирая ушибленную часть тела. — Чего уж тут не ясного… Бедный ж мой копчик…
— То-то же, — процедил Дракула.
Потом окинул меня взглядом и подошел к трупу доходяги. Поддел его сапогом и, полуповернувшись к нам, спросил:
— Он что-нибудь вам говорил?
— Не-а, — переглянулись мы с Вовкой. — Шипел просто…
— Шипел?!
— Ага…
Влад Цепеш присел на корточки перед телом и, осторожно, я бы даже сказал, брезгливо, расстегнул ворот его рубашки. Показалась тонкая, якорного плетения, желтоватая цепочка, на которой висела круглая пластинка. Судя по всему, тоже из золота.
Дракула провел кончиками пальцев по пластинке, подхватил ее, а потом, резко рванув, порвал цепь. Несколько секунд он задумчиво смотрел на буквы, выбитые на медальоне (к сожалению, я не смог их рассмотреть, расстояние было слишком большое) и тут я понял, что у меня начались галлюцинации. Слуховые. Хотя Цепеш не открывал рта, я услышал его голос. Не такой грубый, как он обычно разговаривал со мною и Вовкой, а какой-то сухой…
— Куда завели тебя твои дороги, и кто выпил твою кровь, Роллан из рода Кларис? В последний раз, как мы виделись, тебе было всего лишь двести лет…
Тут его что-то вдруг климануло, он резко дернул головой и слуховой галюник пропал… Слушайте, а может, это и была телепатия? Типа… Я читал его мысли… Дракула поднял на нас с Вовкой глаза:
— Чего уставились?! Лучше подойдите сюда.
Мы с Вовкой, переглянувшись, выполнили его… гм… вежливую просьбу.
— Как выглядел тот, в чьем доме вас держали?
— Ну…, — начал я. — Молодой. Может, чуть-чуть старше нас…
— Дальше? — нетерпеливо оборвал меня Дракула, проводя пальцами правой руки по лицу доходяги.
На этот раз речь продолжил Вовка:
— Высокий лоб, серые стальные глаза, нос с небольшой горбинкой…
Он продолжал говорить, а я бросил короткий взгляд вниз и почувствовал, как сердце застряло где-то в горле. Черты лица «Роллана из рода Кларис» словно бы плавились от прикосновений Дракулы. Они искажались, текли и менялись. Острый нос Роллана принял другую форму, полные губы истончились, становясь все более похожими на губы того, кто первым назвался Дракулой…
Тот же Цепеш, что был сейчас возле нас, смотрел куда угодно, но только не на дело своих рук. Его пальцы плясали, казалось, независимо от его воли.
Последним штрихом, завершившим портрет, стал шрам, пересекающий все лицо. Похожесть стала абсолютной…
Вовка кивнул:
— Это он. Правда, Андрюх?
— Ага, — согласился я, полностью ошарашенный произошедшим. Как он это сделал?!
— Руками, — хмыкнул Дракула, по-прежнему не смотря на труп. — На это способен любой, как вы говорите, вампир. Берется любой труп и изменяется его лицо… Надо же хоть изредка как-то объяснять свое исчезновение из города.
Так. Пока он с нами по — человечески разговаривает, можно попытаться выяснить хоть что-нибудь:
— А сколько раз можно вот так изменять один труп?
— Два. Туда и обратно. Тут происходит изменение непосредственно структуры костей, так что если попытаться изменить что-либо в третий раз, череп просто рассыплется в прах, — тут он мрачно хмыкнул: — А вид обнаженного мозга не самое приятное зрелище…
Он смерил взглядом наши ошарашенные физиономии, ухмыльнулся (первое подобие улыбки за все время общения…) и лишь после этого опустил взгляд на бывшего доходягу. В тот же момент с его лица стерся всякий намек на усмешку, а сам он побледнел как смерть, хотя и до этого момента Влад Цепеш был не слишком уж розовощеким.
Когда же Дракула поднял взгляд на нас с Вовкой, в его глазах было какое-то странное чувство… Удивление, смешанное с ненавистью и, я бы даже сказал, с каким-то страхом…
— Вы уверены…
— Что это он? — перебил его Вовка. — Да на все двести процентов!
— Вообще-то, процентов — сто, — сообщил я ему.
— Так… это… для большей точности… Сто — туда, сто — обратно
Когда Дракула номер два встал на ноги, лицо его уже не выражало никаких чувств. Наверное, даже у камня было бы больше эмоций.
— Ближайшие несколько суток вам лучше вообще не появляться на улице, — бросил он, отворачиваясь от нас.
…И растаял в полуночной тьме, словно и не было… О том, что он только что был здесь, напоминали только пять трупов, залитых кровью…
Мы с Вовкой переглянулись. Не знаю, как у него, а у меня дрожали руки. Не каждый же день видишь столько трупов. Я, например, до недавнего времени все это только по телевизору и наблюдал.
— М-мда, — протянул Вовка. — Похоже, общение с тобой приносит мне сплошные проблемы. Как я с тобой на улицу не выйду, так сразу же в какую-нибудь неприятность попаду! Это все из-за тебя, Андрюха!
Я уставился на него, как на идиота:
— Офигел, что ли? Я-то здесь при чем?
Вовка захлопал себя по карманам, ища пачку сигарет, нервно закурил (у него тоже слегка подрагивали руки):
— Ну, надо ж мне на кого-то стрелки переводить? — рассмеялся он. Вот только смех как-то звучал ненатурально. — Да, ладно, Андрей. Не обижайся, я ж пошутил. Проводишь меня до остановки?
Я хмыкнул, не в силах отделаться от нервного напряжения:
— Лучше ты меня — до дома.
Вовка усмехнулся, затягиваясь сигаретой:
— И будем так друг друга до завтрашнего утра провожать… Ну так что?
— Да пошли уже…
Единственное, что меня порадовало за сегодняшний день, так это, то, что отведя Вовку на остановку и посадив его в припозднившийся автобус, до дома я дошел безо всяких происшествий. Правда, шарахался от каждого куста… Но это уже мелочи жизни.
