Вдруг воздух замерцал, и перед Кощеем возникла Смерть, на этот раз уже не изображавшая из себя даму в белом. Теперь она была в рабочей одежде — длинном, черном, до пят, одеянии, с капюшоном на голове, из-под которого на свет выглядывал лишь костлявый подбородок. Худая рука её сжимала косу, на древке которой темнели слова "per dimidium". Отсвет красных глаз Кощея отразился на сверкающем лезвии косы.
— Ах ты, мешок костей! — взорвалась Смерть. — Обманку мне подсунул, думал не пойму?!
— Смеральда, ну, чего ты сразу обзываешься? — примирительно сказал Бессмертный. — Мешок. Костей. Сама выглядишь не лучше. Слушай, а хочешь, я тебя научу заклинанию эротического очарования?
— Меня? — Смерть принюхалась. — Трезвый, вроде. С ума сошёл?
— Не, я на полном серьёзе, — Кощей придал своей желтой физиономии максимальную убедительность. — Меня будешь очаровывать. Так и быть, я согласен.
И театрально раскинул руки, словно предлагая броситься к нему в объятия. Черная фигура прошипела что-то невнятное и взмахнула косой. Раздался резкий свист и звонкий удар. Смертельная именная коса, обычно рубящая любую цель на две части (откуда и название на латыни), на этот раз встретила достойного соперника в виде башки Кощея. Удар не причинил ни малейшего вреда Бессмертному, лишь рентген-монокль слетел на пол.
— Всё, Коша, отсмеялся ты своё! Я прочие дела бросаю и отправляюсь на поиски твоей себя! — рявкнула Смерть и, перевернувшись через голову, испарилась, сверкнув чем-то белым на прощанье.
Кощей хихикнул. Понятно, почему Смеральда взбеленилась — небось, иглу поддельную недавно сломала, думала кощееву себя там найти… И обнаружила, что старый мешок костей её снова обманул.
— Ну, не такой уж и старый! — приосанившись, поправился Бессмертный, оглядывая себя с худых ног до тощей груди. — И не костлявый, а поджарый!
Однако, шутки шутками, но нужно было срочно искать способ бегства. Кощей, предвидя реакцию Смерти, заранее подготовил пару едких реплик, чтобы вывести могущественного врага из равновесия (кстати, дурацкий экспромт про "эротическое очарование" сработал не хуже). Потому что, когда Смеральда успокоится, она начнёт размышлять: а почему, собственно, Кощей отправился с ней и позволил себя заточить, если игла была не настоящая? И поймёт, что действительная его смерть в тот момент находилась где-то рядом.
Кощей, поджав тонкие губы, размышлял. Интересно, что это так сверкнуло, когда Смерть отсюда убралась? Может, ему показалось, но он был почему-то уверен, что на Смеральде в момент исчезновения снова были белые одежды. А в первый раз, когда она была в белом — исчезала отсюда в черном.
— Ха! — усмехнулся Кощей. — Старое, доброе заклинание наведённого морока!
Он быстро снял с себя одежду, вывернул её наизнанку и снова надел. Теперь морок рассеется. Однако мышино-серые стены выглядели по-прежнему. Стоп, Смерть не просто сменила одежды, она ещё и кувыркалась! Бессмертный вздохнул, ушёл в угол и встал на голову, придерживаясь руками об пол, отчего стал похож на йога: такой же худой и вверх ногами. Теперь предстояло вновь опробовать заклинания открытия врат и т. д. и т. п.
Два часа стояния на голове не улучшили ни самочувствия, ни настроения Кощея. Зато появилась новая идея! Раз уж Смерть здесь всё шиворот-навыворот сделала, то и заклинания надо читать задом наперёд. Кощей принялся читать слова с конца к началу, постоянно сбиваясь, путаясь и забывая то, что только что произносил.
Шесть часов спустя до него дошло, что переводить фразы можно и в нормальном положении, для этого не обязательно стоять на голове. Кощей сел и осторожно пощупал макушку — не стала ли она плоской? А что, было бы удобно! С плоской макушкой можно много чего придумать…
— Прекратить! — сам себе скомандовал Кощей. — Не отвлекаться!
— Слушаюсь!
— На чем мы остановились?
— Предпоследним было универсальное заклинание для вскрытия банковских ячеек, последним — создание пещер для циклопов…
Кощей, за долгие столетия жизни, очень хорошо научился общаться сам с собой. Любой психиатр душу заложил бы за такого пациента — год-два работы с ним, и всемирная известность в кармане! Кстати, Кощей как-то имел пару приватных бесед с неким господином Фрейдом. Нет, вы не подумайте, что Бессмертный обучил его заклинанию эротического очарования! Но некоторые кощеевские идеи глубоко укоренились в благодатной почве. Результаты, думаю, вам известны…
— Пещеры, пещеры, — бормотал Кощей, пытаясь уловить какую-то мысль. — Кроме циклопов, что-то же ещё было… Если во сне Вы видите зияющую пасть пещеры, освещенную лишь луной, то в реальной жизни Ваш путь к намеченной цели будет тернист… Нет, сонник здесь ни при чём! Что же ещё связано с пещерами? Сталактиты, спелеологи, разветвленная сеть подземных ходов, арабские террористы, Бен Ладен, Аладдин… Есть! Вспомнил! Как же я мог забыть про "Сезам откройся"?!!
От радости Кощей хлопнул себя по лбу с такой силой, что даже откинулся на спину. Водрузив рентген-монокль на место, он снова встал на голову и продекламировал:
— Сезам откройся!
Ничего не произошло. Злясь на себя, что снова не удосужился заранее перевести слова, Кощей, стоя на голове, трансформировал высказывание:
— Ясйоркто мазес!
Пол под ним провалился, и Кощей рухнул с высоты десятка метров. От удара о каменный пол у него посыпались из глаз искры, а голова свернулась набок. Он с трудом поднялся на ноги и попытался оглядеться. Со свернутой шеей это оказалось затруднительным, пришлось заняться самотерапией. Наконец Бессмертный вправил всё на свои места, огляделся и присвистнул.
Похоже, он оказался в музее Смерти. Повсюду гробы, саркофаги, человеческие и прочие черепа, жертвенные ножи, яды в колбочках, несколько пачек сигарет различных марок, сигары… О, настоящие Habanos!
Кощей оживился, вскрыл упаковку, сунул сигару в рот и осмотрелся в поисках огня. Ничего подходящего близ себя, не обнаружив, чиркнул пальцем по авиабомбе, на боку которой красовалась надпись "Смерть фашистским оккупантам", а под ней маленькими буквами виднелось "per dimidium". Кобальтово-синий ноготь Кощея вышиб искру из металлического корпуса, Бессмертный ловко поймал её, раздул и прикурил сигару. Выпустив облако дыма, он направился к двери.
Только чудом можно объяснить, что бессмертная голова Кощея осталась на его тощей шее. Дверь на самом деле оказалась гильотиной — не иначе Смеральда притащила её из Франции времён одной из революций. Не успел Кощей дернуть ручку, как со зловещим шуршанием нож гильотины обрушился вниз, просвистев перед самым носом несостоявшейся жертвы. Кощей вынул изо рта ровненько-обрубленную половинку сигары и пробормотал:
