Мертвый народец толпился на кривых ярусах слева. Кто-то там подскакивал и бил в бубен. Тонкие голоса слитно тянули непонятную песню. Впрочем, зная мертвый народец, Бахмати не сомневался, что песня полна кровавых битв и сладких трупов.
Все остальные места занимали ойгоны.
Их было на удивление много. Далеко за сотню. Большинство предпочитало внетелесную, тонкую форму. Но попадались и вполне материальные персонажи, вроде каменного великана или ойгона-дерева. Те, кто держались за форму, были Бахмати более симпатичны.
— Друзья!
Голос Оргая-многонога взмыл из Круга к собравшимся.
Шепотки, шелест, песня мертвого народца разом прекратились.
— Друзья! — повторил Оргай. — Сегодня великая ночь. Наш собрат, Старший ойгон, каннах, именуемый Кашанцогом, вырвался из подземной тьмы и готов принять нас в свои объятья!
— А айхоры? — спросил кто-то.
И почти все посмотрели в небо. Даже Бахмати запрокинул голову, надеясь увидеть хоть один белый промельк Союнова слуги.
— Нет айхоров! — возвестил Оргай. — Нет! Кашанцог уже взял души людей Кабирры, Самхарды и долины Зейнаб и стал много сильнее, чем был. И никакие айхоры его не остановили! Скоро, скоро исполнится мечта всякого ойгона — с Кашанцогом мы сможем раз и навсегда установить на Земле наш, а не человеческий порядок. Наш закон! Наш мир!
Он воздел клешни.
Амфитеатр взорвался воплями и криками. Разгоряченные ойгоны вспыхивали огнями, клубились, мерцали и метали молнии.
Бахмати подумал: глупцы!
— Ах, Бахма, — дохнула в ухо Айги-цетен, — ты, похоже, снова остался в одиночестве. Но мы примем тебя обратно.
— Вы не потеряете свои души с Кашанцогом, — сказал Бахмати, — вы уже их потеряли. Незаметно, год за годом ненависть источила вас.
— Но мы обретем свободу! И ты, ты тоже.
— Друзья мои! — между тем снова провозгласил Оргай. — Конечно, нам придется кое-чем пожертвовать. Нашим, так сказать, даром, искрой, которую подарил нам Союн. Но нужна ли она нам, если мы связаны Договорами и границами? Если мы унижены и должны пресмыкаться перед людьми?
— Нет! — поднялся рев, когда Оргай, как опытный оратор, сделал паузу. — Никогда!
— Смерть людишкам!
— Кашанцог! Кашанцог!
Часть ойгонов взмыла в ночное небо. Кружась, они вспыхивали в лунном свете.
— А еще у нас есть Бахма-тейчун, — сказал Оргай. — Он — наш товарищ и брат — может преподнести Кашанцогу и вовсе изумительный подарок. Попросим его?
— Да! Да! — полетело со всех сторон амфитеатра.
Айги-цетен подтолкнула Бахмати в спину.
Он не успел упасть — его обжали с боков и по кривой тропке быстро стащили в Круг. Оргай поддержал его клешней. Поддержал и прихватил одновременно.
— А вот и он!
— Бахма! Бахма!
Стучал бубен, топали каррики, гудел ветер.
Бахмати стоял перед возбужденной, безумной, алчущей подарка толпой, независимо сунув пальцы за пояс, и думал все то же: глупцы. Прав был Чисид, прав.
Оргай-многоног выждал мгновение затишья.
— Но, похоже, брат наш Бахма не слишком горит желанием помочь нам и Кашанцогу. Не правда ли?
— У меня Договор, — громко сказал Бахмати.
Амфитеатр тут же заполнили возмущенные визги и крики.
— Убить! Убить! — громыхнул кто-то, и ойгоны надвинулись, а мертвый народец, улюлюкая, запрыгал вниз с камня на камень.
— Стоять! — рявкнул Оргай. — Что вы, что вы! — рассмеялся он, взмахами клешни загоняя кровожадных сородичей обратно на ярусы. — Кошмар! Бахма чтит Договор, и мы должны это уважать. Он связан обязательством. Если бы кто-нибудь из вас заключил со мной Договор, а потом отказался его исполнять, я бы очень огорчился. Тем более, нам же не известно, что там в Договоре придумано насчет гибели нашего Бахмы. Айхоров, конечно, нет, но Договора работают. А ну как при возвращении Бахмы в подземный мир, в город не сможет войти ни один ойгон? Что о нас подумает Кашанцог?
Глухой ропот и извинительные голоса заставили Бахмати усмехнуться.
— Поэтому, — сказал Оргай, — мы отпустим Бахмати домой. Будем надеяться на его благоразумие, на его верность нашей крови. А завтра, нет, уже сегодня днем, встретив Кашанцога, мы придем к Аль-Джибели и узнаем, чего в Бахме больше — человеческого или ойгонского.
— Его нельзя отпускать одного! — прорычал кто-то.
— Конечно! — обрадовался рыку Оргай. — Поэтому старый друг Бахмати вызвался его проводить. Возможно, он уже и забыл этого друга, как постарался забыть нас. Но друг-то его еще помнит. Мало того, даже носит в себе половину его души!
Бахмати скрипнул зубами.
Тахир-бечум, тысячу раз проклятый и однажды прощенный демон ущелий, в вихре песка с грохотом материализовался рядом. В бляшках и шипах, с берцовой костью в гигантском носу, он сразу прижал Бахмати к мохнатой груди.
— Бахма, я люблю тебя, как себя самого!
— Тьфу! — Бахмати сплюнул набившийся в рот жесткий волос. — Я тоже… рад.
— Врешь!
Тычок в грудь получился сильный. Тахир захохотал.
— Вру, — признался Бахмати, совсем по-человечески прижимая ладонь к месту удара. Жалко, у него нечему было биться под пальцами.
— Мы можем еще раз… — Тахир-бечум поднял к лицу похожие на валуны кулаки. — По-людски, а? Как они любят. На вторую половину.
— Не хочу.
Повернувшись, Бахмати обогнул Оргая и пошел из Круга вверх, к прорехе, к звездному небу, домой. Никто его не задерживал. Тахир-бечум топал позади так, что ойгоны помельче прыскали в стороны, а вокруг содрогались камни.
— Жди нас в полдень! — крикнул Оргай-многоног.
Почему? — думал Бахмати, бредя по остывшему песку. Почему он отпустил меня?
Ночь зеленела. Было тихо. Кажется, даже не спящую никогда пустыню сморил сон. Ни змей, ни скорпионов, ни лисиц.
Что же у Оргая в ду…
Пинок в спину прервал полет мысли. Бахмати шагов двадцать пролетел по воздуху и шлепнулся в невысокий бархан.
— О-оу, здорово! — подбежал Тахир-бечум. — Ты был как ойгон воздуха! Ты не молчи, Бахма, а то мне скучно. Тебе больно, нет?
Бахмати посмотрел в маленькие злые глаза демона ущелий.
Видимо, что-то было в его взгляде странное, потому что Тахир сначала недоверчиво всхрапнул, затем отстранился и схватился за нижнюю губу.
— Ты странно смотришь. Не смотри так.
— Как?
— Как Старший. Нет, страшнее.
— Нормально я смотрю, — Бахмати поднялся и отряхнул халат. — Просто жалко мне тебя, Тахир, вот и все.
— С чего это?
— С того, что уже сегодня тебя не будет.
— Ну и что? Зато мы будем выше неба. Все нам будут завидовать — люди, айхоры, Союн. А мы их всех будем пинать.
