– Не дождешься! – фыркнула Лойнна, тряхнув длинными прямыми волосами. Ярко-вишневые пряди в них чередовались с непроглядно-черными – и это, заметьте, безо всякой магии или обычной человеческой краски! С истинными ведьмами и не такое бывает.
– Очень надеюсь, – серьезно кивнул ее спутник. – А то очень уж не хочется, как в прошлый раз, Провидение перед казнью изображать. И, между прочим, до чего же мало людям надо! Ну, грохнул гром, когда они факел к костру подносили, – какого, спрашивается, черта надо сразу падать ниц и исступленно молиться?
– Ага, – недовольно согласилась Лойнна. – Они там в истерическом экстазе бьются: дескать, прости нас, грешных, не на ту руку подняли, а вот освободить сразу эту самую «не ту» и в голову не приходит! Вот отвязали бы – и бились лбом об землю в свое удовольствие. А то эти дурни молятся, а ты стой с затекшими кистями и слушай!
Церхад усмехнулся. Да, тяжело, ой как тяжело далось им то приключение. Что-то будет в этот раз? А будет обязательно, они иначе жить попросту не умеют. И едва ли когда-нибудь научатся. Да и зачем?..
Снова примчалась запыхавшаяся разносчица, ловко расставила на столе два явно вытащенных из заповедных кладовых кубка, бутыль темно-зеленого стекла, в которой величественно плескалось что-то, и плетеное блюдо с пшеничными лепешками.
– Горячее будет, но чуть-чуть попозже, жарят, – извиняющимся тоном добавила она. – Подождете?
– Подождем, – милостиво кивнул Церхад, ободряюще улыбаясь явно заинтересовавшейся им девушке.
Лойнна, намотавшаяся с магом по самым невероятным городам и странам, уже давным-давно смотрела на подобное сквозь пальцы. Какая разница, кому он там улыбается или жмет руку, чтобы вытянуть нужную информацию, если, попади она в переделку, Церхад перевернет вверх дном весь город, и тот жестоко пожалеет о своем ошибочном намерении испортить настроение Лойнне Нордъерской!
– И еще. – Девушка с таинственным видом достала из кармана фартука вторую бутыль и поставила на стол.
– Что это? – подозрительно вскинула точеные брови ведьма.
– Это белое вино от господ за во-о-он тем столиком, – шепотом отозвалась разносчица, указывая пальцем на каких-то мрачных личностей в углу трактира.
– Кто они?
– Всадники Ночных Костров! – удивленно отозвалась та с таким видом, словно Лойнна спросила ее о чем-то известном даже детям.
– Спасибо, – коротко кивнул Церхад, жестом отпуская девушку.
Лойнна внимательно оглядела таинственную компанию в углу и, встретившись взглядом с тем, кто по одежде и манере держаться вполне мог быть главарем, медленно кивнула головой в знак благодарности.
– Пить или не пить – вот в чем вопрос, – задумчиво произнес Церхад, разглядывая на просвет содержимое бутыли.
Лойнна честно попыталась просветить сознание Всадников телепатией, но те не то и вправду послали бутыль без особого смысла, не то были защищены амулетами, экранировавшими часть самых опасных мыслей.
– Без толку, – покачала головой она. – Только головную боль заработала. Видимо, из двух зол придется выбирать меньшую.
Эх, до чего же плохо, когда ты только первый день в незнакомом месте и даже понятия не имеешь о местных обычаях! С одной стороны, пить вино, присланное бог весть кем, было бы крайне неосторожно: а ну как отравлено? А с другой, у некоторых народов отказ от предложенной пищи или питья – жестокое оскорбление, приравниваемое к прямому вызову. Вот только выяснения отношений с этими ребятками им и не хватало!
Церхад между тем откупорил бутыль и с мелодичным бульканьем наполнил оба кубка.
– Ладно, значит, будем пить. Едва ли они умудрились отравить вино в закрытой бутылке.
– Я бы умудрилась, – лукаво улыбнулась ведьма.
– О, ну в твоих способностях, равно как и редкостном человеколюбии, я никогда не сомневался! Будем надеяться, что эта компания тебе уступает если не во втором, то хоть в первом!
Лойнне жутко захотелось запустить в него чем-нибудь, но под рукой оказался только кубок, который надлежало выпить, так что пришлось ограничиться прожигающим взглядом и язвительным Шипением:
– Ну погоди ж у меня, некромант чертов!
Церхад раскланялся с шутовской услужливостью.
Звучно стукнулись кубки, и терпкое сухое вино заструилось по горлу.
– Ммм… Ничего, – помолчав, оценила Лойнна. – Но красное все равно лучше.
– А для тебя, по-моему, вообще все, что не красное, то не вино! – пошутил Церхад. (Лойнна усмехнулась.) – О, наконец-то!
Разносчица медленно пробиралась к их столу, неся перегруженный всевозможной снедью поднос. Громоздилась горным кряжем картошка, обжаренная ломтиками, яркими пятнами бросались в глаза тушеные и свежие овощи, а венчали это великолепие два огромных куска хорошо прожаренного, еще пышущего жаром мяса.
– Однако… – пораженно выдавила из себя Лойнна, когда разносчица, получив в благодарность еще одну лучезарную улыбку Церхада, умчалась на кухню.
– А что? По-моему, замечательно! – заметил тот, примериваясь, с какого бока ухватиться за мясо.
– Шутишь? – скептически приподняла правую бровь ведьма. – Я после этого ни в один свой корсет не влезу!
– Да плюнь ты на корсеты! – искренне посоветовал маг, с трудом проглотив непрожеванный кусок, чтобы ответить. – Мясо великолепное!
– Верю на слово, – грустно кивнула Лойнна, придвигая к нему свой кусок и принимаясь за овощи.
– Ешь сейчас же! – вознегодовал Церхад. – Первый раз за месяц выпал шанс нормально поесть, а она нос воротит, дурная! Насидишься еще голодная и невыспавшаяся!
– Вот когда узнаю, что здесь от женщины не требуется ходить затянутой в узкий корсаж, тогда и поем, – решительно отозвалась та.
– Это от чародейки-то?
– Вспомни Аваргу, – язвительно посоветовала Лойнна.
Церхад поморщился. Аварга – это не просто странная страна. Это жуткая страна! Королевство, где женщине едва ли не под страхом смертной казни запрещено появляться на людях в корсете, затянутом шире, чем на двадцать два дюйма. И особенно чародейке. Впрочем, последнее объяснялось довольно просто: магия официально запрещена не была, но вот боялись ее в Аварге больше гражданской войны. А попробуй-ка наколдуй что-нибудь путное, если ты и вдохнуть-то полной грудью на можешь. Где уж там заклятия плести!
Впрочем, есть отдельные личности, которые все равно плетут, а потом, задохнувшись, падают без сознания, но с чувством выполненного долга. Церхад посмотрел на Лойнну с гордостью.
Именно с гордостью, а не уважением или восхищением. Когда человек тебе ближе, чем кто бы и что бы то ни было, воспринимать его отдельно от себя и уважать или восхищаться невозможно. А вот гордиться его достижениями больше, чем собственными, – это пожалуйста!
