— Это будет сделано, — постановила она. Тонкие руки, до этого свободно и спокойно лежавшие на резных подлокотниках, сделали слабый жест, словно показывая на тело, в котором жил Линк. — Эта оболочка идеально функционирует. Гораздо лучше, чем среднее женское тело. Она будет служить Ране Шанге женой и матерью его детей. Тогда династия станет в равной степени династией раджпутов и малва. Мечи и копья раджпутов будут намертво привязаны к нам. Кровью.
Нанда Лал откашлялся.
— Но как же нынешняя жена Раны Шанги? И трое детей.
Госпожа Сати повернула голову.
— Это мелочи. По всем статьям его жена — уродливая и толстая. — И снова тонкие руки сделали легкий жест. — Это тело красиво — в обычном людском понимании. И как я сказала, идеально функционирует. Достаточно скоро у царя Раджпутаны будут новые дети. Он смирится с потерей.
Начальник шпионской сети малва колебался. Это было опасно.
— Да, конечно. Но мои шпионы говорят, что Шанга обожает свою семью. Он все равно будет расстроен и его будут одолевать подозрения, даже если…
— Руками римлян. Проследи за этим. Используй Нарсеса. Он должен знать, как организовать все таким образом, чтобы подставить под удар врага. Шанга станет винить Велисария в убийстве своей семьи.
Очень опасно. Но, как бы то ни было, Нанду Лала никто никогда не назвал бы трусом. И своим холодным разумом он был так предан делу малва, как никто другой из живущих на Земле.
— Нарсесу нельзя полностью доверять, — перебил он. — Он предал римлян. Он может предать и нас.
Впервые сущность из будущего, казалось, засомневалась. Наблюдая за ней, Шандагупта и Нанда Лал могли только гадать, о чем думает это существо, укрытое под холодной, красивой оболочкой. Конечно, в его мозгу велись молниеносные расчеты — это было очевидно после стольких лет, проведенных ими в услужении Линку. Но даже начальник шпионской сети не мог представить себе настолько полное отсутствие эмоций. Как бы ни пытался.
— Ты прав, Нанда Лал. Но все равно это не такая уж сложная проблема. Приведи ко мне Нарсеса. Лично. Я выясню его истинные намерения.
— Как пожелаете, госпожа Сати, — ответил Нанда Лал.
Начальник шпионской сети малва покорно склонил голову. Мгновение спустя его примеру последовал император. Вопрос решен, никаких дальнейших обсуждений и споров не будет. И если ни одному из них — в особенности Шандагупте — не нравилась идея создать смешанную династию, то о предательстве Нарсеса они больше не беспокоились. Линк вытащит наружу душу евнуха. Ни один живой человек — ни мужчина, ни женщина, ни ребенок — не способен скрыть свои истинные мысли от этого существа. Даже их врагу Велисарию это не удалось.
МЕСОПОТАМИЯ
Весна 533 года н.э.
— Какие проблемы, друг? Ты болен? — спросил Велисарий. — Ты ни разу не пожаловался с тех пор, как мы покинули Ктесифон.
Ситтас весело улыбнулся. Он прочно упер ноги в стремена, затем приподнял свое огромное тело с седла, повернулся и осмотрел следующую за ними армию.
— Жаловаться? — спросил он. — Почему я должен жаловаться? Боже праведный, только посмотри, сколько их!
Велисарий повторил маневр Ситтаса, только со значительно большей ловкостью. Армия, которая следовала за ними, казалось, покрывала всю долину. Неопытным лазам — таким, как у крестьян, которые наблюдали за ними из относительной безопасности своих хижин, — армия покажется нашествием саранчи. И, с точки зрения крестьян, такой же нежеланной. Да, император Хусрау обещал заплатить за весь урон, который нанесет мирным жителям армия во время марша. Но крестьяне Месопотамии с высоты тысячелетнего опыта смотрели на императорские обещания со скептицизмом, которому позавидовало бы большинство греческих философов.
Велисарий без труда разглядел внутренний порядок в том, что казалось хаосом.
Персидские дехганы Куруша, в количестве пятнадцати тысяч человек, удерживали позиции на престижном левом фланге. Они находились там с тех пор, как основные силы армии вышли из ворот Ктесифона и стали собирать подразделения, поджидавшие за пределами города. Вообще-то их готовность к бою сейчас не имела смысла, так как не было опасности удара по флангу здесь, в Месопотамии. Но персидская аристократия высоко ценила свою честь и поддерживала боевой порядок.
Собственные подразделения Ситтаса, десять тысяч тяжеловооруженных катафрактов из Константинополя и Анатолии, составляли правый фланг армии. Какое бы недовольство они ни испытывали до сих пор, это компенсировалось их бдительностью и готовностью в любой момент удержать разбойников из пустыни. Хотя ни один арабский разбойник в здравом уме не станет атаковать такую армию, даже если бы у Велисария не было собственных арабских отрядов, двигавшихся вместе с катафрактами.
Велисарий улыбнулся, но вскоре его взгляд остановился на центре армии. Катафракты и дехганы были знакомы римскому полководцу. Они доминировали в военном деле в Восточном Средиземноморье на протяжении нескольких веков. Новыми были подразделения, маршировавшие в центре. Совсем новыми.
Ситтас тоже добрался до них. Но, в отличие от Велисария, в его взгляде не было ни удовольствия, ни удовлетворения.
— Самая большая глупость, черт побери, которую я когда-либо видел, — проворчал он.
— Слава Богу, — вздохнул Велисарий с очевидным облегчением. — Пожаловался! А то я уже начинал серьезно беспокоиться о твоем здоровье.
Ситтас фыркнул.
— Я только надеюсь, что ты прав — насчет этого твоего… как там его?
— Густава Адольфа11. — Велисарий уселся в седло и теперь смотрел вперед. Он увидел достаточно, а стоять, развернувшись в стременах, было неудобно. — Густав Адольф, — повторил он. — С армией, построенной в большей или меньшей степени так, как эта, он разбил почти всех противников. У большинства из которых были армии, в большей или меньшей степени напоминающие силы малва.
Ситтас снова фыркнул.
— В большей или меньшей степени. В большей или меньшей. Это не больно-то наполняет меня уверенностью. А разве его не убили в конце концов?
Велисарий пожал плечами.
— Да, когда он руководил сумасшедшим кавалерийским броском во время последнего сражения — которое, кстати, выиграла его армия, несмотря на то что король погиб на поле брани.
Велисарий хитро улыбнулся. Мгновение он испытывал искушение повернуться назад и посмотреть на своих телохранителей. Он был почти уверен, что, услышав, как их главнокомандующий называет «сумасшествием» рискованную вылазку, Исаак и Приский просто светятся торжеством.
