— Так что там с пограничьем? — прошептал ван Чех, шепот его оказался гулким.
— Я попала туда. Опять заснула и попала.
— Что видела?
— Роман N0. Участвовала так сказать в его действе.
— Ой, как тебе не повезло, — умилялся доктор.
— Если вы о том же, о чем и я. А я по глазам вашим бесстыжим вижу. То этого ничего я не видела и не испытывала, мне удалось абстрагироваться.
— Ты потеряла ценный опыт, — опечалился ван Чех и тут же весело спросил, как ты опять это сделала?
— Я не знаю. Мы потом пробежались по больным, Аглая отодвинула картину. Она очень этой картины боится. А еще она заговорила.
— И какое же было первое слово?
— Чех.
— Ах, как приятно, — умилился он и расцвел, как сирень в мае, — это даже лучше, чем "мама".
— Куда лучше, — хмыкнула я.
— И какие твои соображения?
— Картина же ход, которым активно пользовались. Аглая могла уронить ее, или специально снять с окна, чтобы добавить света, а я в этот момент задремала, — я засунула руки в карманы халата и нащупала там бумажку. Вытащила ее и развернула. Это был рисунок Виктора, — И ключ у меня был с собой, — упавшим голосом закончила я.
— Надеюсь, ты оставила нашему лауреату ноутбук?
— И не подумаю.
— А я тебе приказываю это сделать.
— Вы — изверг.
— Да, я — чудовище! — спокойно ответил ван Чех, и я поняла, что приказ доктора это некая догма, которую нарушать я не имею права.
— Что с вами-то произошло? — помолчав, спросила я.
— Я ждал того вопроса, — сладко причмокнув, ответил ван Чех и довольный уставился в потолок.
— Ну и? — выждав, поторопила я.
— Я после танцев нашел у себя в кармане записочку от Британии. Она просила встретиться с ее сестрой. Сестричка ее меня избегает, почему-то. Я вышел в условленное место, и долго гулял, пока вдруг не увидел Пенелопу.
— Вы видели ее в саду? — вскричала я.
— Не ори, милая, — поморщился ван Чех, — видимо, я не ощутил, как меня огрели. Да, была какая-то встряска. Потом гляжу — Пенелопа, старая лиса, сидит, смеется.
Очень хорошо поболтали с ней. Целовались даже, — подмигнул мне разоткровенничавшийся доктор, — Она же сказала, что все будет хорошо… Как всегда наврала, зараза, — нежно улыбнулся он своим мыслям, — Нет, ну каковы сестрички. Я смотрю, Британия без биточков из меня буквально жить не может. Попросила сестру приготовить полуфабрикат!
— Не волнуйтесь доктор, вам это вредно! — поспешила успокоить я, глядя, как он начинает размахивать руками.
Ван Чех стрельнул в меня глазами и молча протянул ладонь. Я ответила вопросительным взглядом.
— Мой миллион, — пояснил ван Чех.
Я причмокнула и предпочла промолчать. В углу на стуле умирал от смеха в конвульсиях Виктор.
— Не буду волноваться, — обидчиво сложил ручки домиком ван Чех и надул губы.
— Мы пойдем, доктор, — встала я, — отдыхайте, лечитесь.
— А что мне остается. Как честный полуфабрикат мне и остается валяться здесь в темноте, — патетически завывал ван Чех.
— Скажите "спасибо", что не в холодильнике на полке, — мрачно сказала я.
— Кстати, да. Ты права. Спасибо. Только это не тебе, а той мадам, что меня саданула.
Мы вышли из палаты.
— Я рада, что с ним все в порядке, — весело сказала я.
— Да, в порядке это точно. Голова забинтована, бледный лежит, одинокий.
— Я сейчас заплачу, — фыркнула я.
— Мне не нравится как он с тобой общается.
— Что такое? — улыбнулась я, — Ревнуешь?
— Ты молодая, красивая. Он эффектный, говорливый. Заболтает, — Виктор философски закурил, старательно изображая зверский приступ ревности.
"Как хорошо, что этот день-таки кончился!" — подумала я. Тут мы вырулили на прямую дорожку к воротам. На скамейке неподалеку сидела Хельга, на коленях у нее покоилась бейсбольная бита.
— Ой, нет, только не это, — простонала я и уткнулась в плечо Виктору.
— А вот и она! — хищно улыбнулся он.
— Давай пройдем мимо. С доктором все в порядке, зачем трогать ее, у нее дети и не только свои, — заныла я.
— Так вот я тебе скажу, — косо посмотрев не меня, сказал Виктор, — доктора ван Чеха ты не любишь. А мне он, как отец родной.
Он решительно направился к скамейке.
"Сударыня!", — мелькнуло в голове.
— Сударыня, — жестко начал Виктор, — объяснитесь!
Хельга подняла на него страдальческие глаза. Меня поразило сколько боли было в них, сколько раскаяния. "Это опасная игрушка!" — некстати пробасил в голове ван Чех. Хельга молча протянула ему биту, на которой была кровь.
— Я не стала ее оттирать. Зачем? — вяло произнесла она.
— Вы хотели его убить? Но зачем? — спросила я, присаживаясь с ней рядом.
— Все просто, — тихо сказала она, — Сестра не хочет лечиться. Раньше я думала не может, а теперь поняла — не хочет. После нашего с вами разговора, я звонила сестре. Бри не хочет лечиться. Раньше она говорила, что доктор интересный мужчина и все такое. Но теперь она в него влюблена и не хочет выходить из клиники, потому что тогда не сможет его видеть.
— Доктор женат на работе, но я не вижу повода бить его по голове битой?
— Нет, доктора, значит, Бри снова захочет лечиться, снова вернется ко мне и к детям.
Что-то мне очень сильно не нравилось в ее словах.
— Мы вызываем полицию, — решительно сказал Виктор.
— Есть ли смысл? — нерешительно сказала я, — У Хельги дома остались дети.
— Она сильно о детях думала, когда хотела доктора убить?!
— Я не хотела его убивать, — пустила слезу Хельга, — у меня слабые руки, я не смогла бы его убить, я реально смотрю на вещи. Но надо было ему показать и моей сестре, что им скорее надо разлучиться.
Виктор распиливал Хельгу взглядом на атомы, нехорошо играл желваками.
— О детях ты думала, скажи? — прорычал он.
— Да, к черту детей, я из-за сестры сама с ума схожу, — закричала Хельга, чтобы хоть как-то сбить внутреннее напряжение.
— О чем и я, — улыбнулся Виктор.
— Я не думаю, что стоит…
— Брижит, помолчи, — Виктор сделал нетерпеливое движение рукой и достал телефон, набрал номер, вызвал полицию.
Как я разозлилась тогда. Не меньше Виктора, я была удивлена поведением Хельги и возмущена им, но как же можно забирать в кутузку ее полоумную, когда дома дети?
— Есть кому присмотреть за ними? — спросила я.
— Есть, — тихо ответила Хельга.
— Позвоните, пусть за ними будет присмотр, — сказала я.
Хельга тоже позвонила и попросила, какую-то подругу присмотреть за детьми пару недель.
Виктор курил, оперевшись спиной на ствол дерева и согнув одну ногу в колене, низко опустил голову. Я подошла к нему и коснулась плеча.
