Помрачнело лицо старика, и он скорбно покачал головой.
— Вопрос твой — как нож по застарелой ране, и нелегко мне отвечать на него. Знай, что некогда здесь был большой процветающий город, с высокими башнями, черепичными крышами, и неприступной цитаделью в своей сердцевине. В той цитадели обитал могущественный волшебник, Агравис Мудрый, и я во время оно был всего лишь одним из младших учеников его. Случилось так, что знания, которыми обладал мой учитель, вызвали сильную зависть одного из полубогов, из числа тех, чьи деяния мерзки, помыслы черны, а Силу свою заполучили они, вероятнее всего, по ошибке или благодаря удачному стечению обстоятельств. Имя того колдуна — Гасхааль, Повелитель Ворон. Прозван он так от того, что владеет сиими тварями и превращает в них тех колдунов, которых ему удается победить в поединке, знания же их и силы он забирает себе. В один из дней он напал на замок моего учителя и сразился с ним на колдовской дуэли. Мой учитель проиграл бой и тогда Гасхааль поработил его душу и подверг той же участи, которой подвергал прочих своих врагов, и всех учеников Агрависа постигла та же судьба. Я один избежал этого, ибо в тот день не находился в замке, но я был в городе, и наблюдал, как рушится замок моего учителя, и как от сотрясения разваливаются окрестные дома, и как огромная воронья стая взлетает над замком и городом, ибо не только обитателей цитадели превратил Гасхааль в птиц, но и многих жителей города. Зачем? — спросишь ты. Со злобы, или со скуки, только лишь и всего, потому что других причин у Гасхааля не было.
Тут Эваррис ненадолго замолчал, и погрузился в тяжелые воспоминания, а юноша не спешил прерывать это молчание.
— Через некоторое время, — продолжил Эваррис, — город частично отстроили, но люди все еще боятся селиться в центре. Говорят, что там до сих пор обитают прежние горожане, превращенные в ворон, и что каждый, кто войдет в старый замок, будет проклят и станет слугой Гасхааля, ибо его чары по-прежнему действуют там. Это, конечно, только пустые слухи — я сам неоднократно был в замке, и знаю, что никакой магии там нет, но так же я видел среди развалин огромное количество тех отвратительных птиц, которыми повелевает Гасхааль. Я так и не смог понять, что они потребляют себе в пищу вот уже многие годы — ведь эти вороны никогда не покидают стен старого замка. Одно время я пытался истребить их — магией, ловушками, ядами, стрелами — но от этого, казалось, их численность только увеличивалась.
— Но ведь среди тех птиц могли быть ваши знакомые, ваш учитель, и другие его ученики? — Осторожно молвил юноша. — Отчего же вы не попытались спасти их?
— Это бесполезно, — яростно сверкнул очами Эваррис. — Не существует чар, могущих вырвать пленников из-под власти Гасхааля. Он сотворяет с ними нечто худшее, чем обыкновенное превращение человеческого тела в птичье: он также меняет их души, а эти изменения необратимы. Если рука вывихнута из сустава, можно вправить ее, если сломана — можно наложить шину, но что делать, если она отрублена? Так же обстоит дело и с теми, кого подчинил себе Гасхааль — вернуть им прежний облик невозможно, потому что они лишены не только своих тел, но и душ.
— Отрезанную руку можно нарастить при помощи волшебства, — сказал Гетмунд. — Мне это не под силу, но опытный волшебник даже и такую рану излечит без труда.
— Не спорю. Но с помощью какого волшебства ты будешь наращивать душу?
На это Гетмунд не нашелся, что ответить.
— Однако, — сказал он затем, — если могущество Повелителя Ворон так велико, вы поступили очень смело, убивая его подданных. Неужели вы не опасались того, что он может пожелать отомстить вам?
— Отомстить мне? — Гневно переспросил Эваррис. — Нет, это он — мой кровник! И я знаю — наступит время, когда я возьму с него виру за всех своих друзей и близких. Это время уже близко. И когда оно придет, все могущество Повелителя Стихий не поможет Гасхаалю!
— Но как же вы надеетесь одолеть его, наставник?
— Ты прав, — внезапно успокоившись, сказал Эваррис. — Пока я не могу равняться в силе с Гасхаалем. Ведь он — один из Обладающих Силой. Однако и я вскоре стану одним из Обладающих, и тогда сама судьба решит, кто из нас двоих более достоин жизни, а кто — мучительной смерти.
Изумился юноша, и с большим удивлением взглянул на старика.
— Каким же образом вы обретете Силу, мой господин?
Старик некоторое время не отвечал, пристально поглядывая на собеседника, юноша же, придя к мысли, что задал бестактный вопрос, вновь смутился и стал путано объяснять, что вовсе не пытался выведать у Эварриса никаких секретов и тайн. Так же он просил простить его чрезмерное любопытство.
— Погоди, — прервал его старик. — Ведомо ли тебе, какую сделку заключили мы с твоим бывшим учителем, Келесайном Майтхагелом?
— Нет, — ответил Гетмунд. — Мне известны лишь слухи, ходившие среди младших жрецов Света. Говорили, будто где-то должны явиться к бытию новые Земли, и будто вы, лучший из звездочетов, сможете точно рассчитать место и время рождения тех Земель.
Старик кивнул, соглашаясь. Он перестал сверлить взглядом лицо собеседника, и выискивать на нем следы жадности, трусости или склонности к предательству. Кажется, он пришел к какому-то решению.
— Это так, — подтвердил он слова Гетмунда. — В скором времени должен родится новый мир. Ты знаешь о множественности миров, ученик?
— Да, конечно. И не только из книг — я имел случай лично убедиться в истинности сего учения. Ведь наш храм находится в совсем другом мире, где небо иного цвета, но Келесайн привел меня сюда по волшебной дороге между мирами.
— Ах, да… Конечно, ты ведь должен об этом знать. Тем лучше. Слушай… Миры, или Земли, как их еще называют, имеют свое начало и свой конец. Спорят о силах, которые вызывают их к существованию: некоторые полагают, что миры — творения богов, но вот что я скажу тебе: не всегда небожители имеют отношение к образованию новых Земель. Более того — я полагаю, что они не создают их, а лишь занимают и переделывают по своему усмотрению. Боги будят их силу, приносят семена жизни, населяют своими созданиями. Так было со многими древними мирами, и в том числе — с тем, в котором мы сейчас находимся. Однако известно, что уже многие тысячелетия боги не интересуются жизнью Земель и делами тех, кто их населяет. Известно также несколько случаев, когда проходили долгие века, прежде чем небожители замечали — чаще всего благодаря какой-нибудь случайности или дотошности своих служителей — появление новых Земель. Таким образом, вряд ли старые боги сумеют опередить тех, кто захочет первыми войти в новый мир и овладеть его силой, и вряд ли разгневаются, когда узнают, что это уже произошло.
