— Тебе необходимо поспать, — решительно заявила Илэйн. — И без кольца. Дай его мне. — Найнив заколебалась, но Илэйн просто ждала, протянув ладонь, пока Найнив не сняла крапчатое каменное кольцо со шнура на шее. Упрятав кольцо в свой кошель, Илэйн продолжила: — Теперь ложись-ка тут, а я за Бергитте присмотрю.
Найнив посмотрела на лежащую на кровати женщину и покачала головой:
— Я не могу спать. Мне… надо побыть одной. Пройтись. — С трудом, будто и впрямь избитая, она встала, сняла с колышка свой темный плащ и накинула его поверх ночной сорочки. У двери Найнив задержалась. — Если она захочет меня убить, — бесцветным голосом промолвила она, — наверное, я не стану противиться.
Со скорбным лицом Найнив босиком ушла в ночную темень.
Илэйн помешкала, не зная, какой из женщин больше нужна ее забота, а потом поудобнее устроилась на кровати. Что бы она сейчас ни говорила Найнив, как бы ее ни утешала, той лучше не станет. Пусть поразмыслит в одиночестве, не надо ей мешать. Найнив поймет и сообразит, что винить надо Могидин, а ее вины в случившемся нет. Она должна понять это сама.
Илэйн долго сидела, разглядывая спящую Бергитте. По крайней мере казалось, что она спит. Раз Бергитте зашевелилась, пробормотав полным отчаяния голосом: «Подожди меня, Гайдал. Подожди. Я иду, Гайдал. Подожди…» Слова стихли, дыхание вновь стало медленным. Стало ли оно глубже? Выглядела женщина по-прежнему бледной как смерть. Лучше, чем раньше, но в измученном лице — ни кровинки.
Спустя примерно час вернулась Найнив, к ногам ее прилипла земля и сосновые иголки. На щеках блестели свежие слезы.
— Не могу больше там, — промолвила она, вешая плащ обратно на колышек. — Ты ложись, спи. Я за ней присмотрю. Я за ней буду ухаживать.
Илэйн медленно встала, расправляя юбки. Может быть, если Найнив посидит и приглядит немного за Бергитте, ей это на пользу пойдет.
— Да мне тоже спать не хочется. — Илэйн чувствовала опустошенность и усталость, но сна не было ни в одном глазу. — Пожалуй, я тоже немного прогуляюсь.
Найнив лишь кивнула и заняла место Илэйн на кровати, свесив ноги сбоку. Взор ее был прикован к Бергитте.
К удивлению Илэйн, Том с Джуилином тоже не спали. Они развели возле фургона маленький костерок и сидели на земле друг против друга, скрестив ноги и покуривая трубки с длинными чубуками. Том заправил как следует рубашку, а Джуилин накинул куртку на голое тело и закатал рукава. Илэйн обвела лагерь быстрым взглядом и только потом присоединилась к спутникам. В темном и тихом лагере не было ни движения, горел лишь этот костерок, да в окошках их фургона виднелся свет ламп.
Пока девушка усаживалась и расправляла юбки, ни один из мужчин не проронил ни слова; потом Джуилин посмотрел на Тома, тот кивнул, и ловец воров поднял что-то с земли и протянул Илэйн:
— Я нашел это там, где она лежала. Как будто из ее руки выпало.
Илэйн нерешительно взяла серебряную стрелу. Казалось, из серебра было даже оперение.
— Своеобразная вещица, — как ни в чем не бывало заметил Том, не вынимая трубки изо рта. — А если присовокупить сюда косу… Отчего-то коса упоминается в каждом сказании. Правда, мне встречались некоторые предания, в которых она, по-моему, все же могла быть главной героиней — под другими именами и без косы. И кое-какие, в которых коса была, но звали ее по-иному.
— А мне все равно, какие там сказания, — вмешался Джуилин. Он был возбужден куда больше Тома. А разволновать любого из них не так-то легко. — Это она, да? Плохо, конечно, если это не она. Подумать только, женщина возникает вот так, из ниоткуда, голая… Но если… Во что вы нас втравили? Ты и На… Нана?
Джуилин и в самом деле встревожен не на шутку — ошибок он никогда не допускал, и лишние слова и имена с языка у него не срывались. Том же просто ждал, что-то бубня с трубкой в зубах.
Илэйн повертела стрелу в руках, прикидываясь, будто рассматривает ее.
— Она — друг, — наконец вымолвила девушка. Пока Бергитте не освободит ее от обещания, нужно держать слово. — Она не Айз Седай, но помогает нам. — Мужчины глядели на нее, ожидая более подробных объяснений. — Почему вы не отдали эту стрелу Найнив?
Том с Джуилином опять переглянулись. М-да, похоже, мужчины целый разговор могут взглядами вести, по крайней мере, когда рядом женщины. Они явно обменялись, хоть и не произнеся ни слова, своими мнениями о том, как Илэйн хранит тайны. Особенно когда они уже почти обо всем догадались. Но Илэйн дала слово.
— Она выглядела очень расстроенной, — рассудительно ответил Джуилин, посасывая трубку, а Том вынул свою изо рта и распушил белые усы:
— Расстроенной? Да она выскочила в сорочке с совершенно потерянным видом! А когда я спросил, не могу ли чем-то помочь, она голову мне вовсе не откусила. Наоборот, разрыдалась у меня на плече! — Он провел ладонью по полотняной рубашке, проворчав что-то о мокрой ткани. — Илэйн, она извинилась за каждое злое слово, за каждый упрек, брошенный мне, а чего-то иного я от нее, пожалуй, и не слыхал. Заявила, будто ее нужно высечь или вроде ее высекли. В общем, тяжело было понять, что она мямлила. Называла себя трусихой, упрямой дурой. Не пойму, в чем дело, что с ней неладно, но она сама на себя не похожа.
— Когда-то я знавал женщину, которая вела себя очень похоже, — промолвил Джуилин, уставясь в пламя. — Проснувшись, она обнаружила в своей спальне грабителя и ударила его ножом в сердце. Только вот когда она зажгла лампу, выяснилось, что то был ее муж. Его лодка рано вернулась к причалу. Вот в таком состоянии, как сейчас Найнив, она ходила с полмесяца. — У губ Джуилина пролегли складки. — Потом повесилась.
— Мне очень не хочется возлагать эту неприятную ношу на твои плечи, дитя, — нежно добавил Том, — но если ей можно помочь, то из нас это способна сделать только ты. Я знаю, как выбить мужчину из колеи безысходности, как вырвать его из горестей. Надо пнуть его хорошенько или напоить и подыскать ему красо… — Он громко закашлялся, стараясь притвориться, будто это случайно, и огладил усы согнутым пальцем. В том, что он относился к Илэйн как к дочери, был один минус: теперь он иногда говорил с ней как с двенадцатилетней девчонкой. — Так или иначе, главное, что я не очень-то представляю, как все это с ней провернуть. И если Джуилин с радостью готов усадить ее к себе на колени да приголубить, то сомневаюсь, что она к его нежностям с пониманием отнесется.
— Да я скорей рыбу-клыкача соглашусь приголубить, — пробурчал ловец воров, но не так резко, как заметил бы такое вчера. Джуилин был озабочен не меньше Тома, хоть и в меньшей степени согласен это признать.
