— Нашла за кого вступаться, — фыркнул Алгана, прикрывая её от спешащих и не глядящих под ноги Лигнессов. Шелестящий вздох за спиной оборвался гневным рёвом, и тяжёлые тела столкнулись с шипением и раскатистым рокотом, чей-то хвост хлестнул по загудевшим балкам, взметнул облако шуршащего песка и листвы. Кесса вздрогнула.
— Пернатые холмы растерзают его, — прошептала она, прижимая ко рту ладонь. — Даже костей не останется…
«Тут должен быть спуск или прозрачная решётка!» — Кесса почти бегом обогнула огромный загон. Нингорс, недовольно фыркая, шёл за ней. За стеной шипели и рявкали — и, едва Речница повернула за угол, из загона донёсся пронзительный крик, оборвавшийся влажным хрустом. Кесса замерла на месте, на ослабевших ногах сделала ещё десяток шагов. Из открывшегося в стене прохода вышел служитель-Венгэт. В руках он держал обломки копья. На древке белели намертво вцепившиеся в деревяшку пальцы отсечённой кисти.
— Хаэй! — Венгэт в пернатой накидке выглянул из большого шатра, примыкающего к череде загонов. — Цахилган, подойди сюда.
Кесса, всхлипнув, отвернулась и уткнулась во что-то мягкое, горячая ладонь легла ей на затылок, неловко скользнула по волосам.
— Что ты, Шинн? Чего испугалась? — Нингорс, опустившись на мостовую, завернул странницу в крылья. — Всем ворам туда и дорога. Хоть ящерам они на пользу…
— Он же не убивал никого, зачем с ним так?! — Кесса прижалась к мохнатому плечу. — Тут очень злые законы, Нингорс, и это плохо кончится… Агаль уже здесь, ему не надо ломать стены, — Волна уже тут живёт…
Нингорс молчал, только шумно дышал и щекотал усами ухо. Другой голос, скрипучий, пропитанный холодной злобой, долетел до Кессы, и она оцепенела и крепко ухватилась за Нингорса.
— Только поэтому, Цахилган, ты ещё не в клетке с харайгами, — сказал невидимый Венгэт. — И не могу сказать, надолго ли.
— Я не виноват, Багряный Дзуул, — торопливо заверил второй. — Слуги молчали, ничего не сказали мне!
— Если ты ничего не знаешь о своих зверях, Цахилган, много ли от тебя пользы? — задумчиво проговорил первый. — Или лучше найти тебе замену? Так когда ты заметил неладное?
— Три… три недели назад, Багряный Дзуул. Три недели. Был шум в загоне, и я нашёл на полу листья… свежие листья, — слова второго Венгэта нелегко было разобрать за испуганным горловым скрежетом. — Звери раскидали их и порвали. Горка подбирал и ел. Своё мясо он съел тоже… в кормушке было пусто, а листья лежали на полу.
— Откуда листья? Кто входил в загон? — с тихим шипением спросил Дзуул. — Говори!
— Листья… из загона с хургами пропали листья. Новые хурги… им приносили папоротник… Багряный Дзуул, я не знал ничего! Загон с зурханами был открыт… нет, закрыт, но не так… не так, как я его всегда закрываю! Закрыт изнутри, и задвижка… на ней были царапины!
— Закрыт изнутри, — смакуя каждый звук, проговорил Дзуул. — Харайги скучают по тебе, Цахилган. Они будут рады заживо выесть тебе потроха. Горка выходил из загона, когда хотел, брал листья из загона хург, ел, кормил других зверей, возвращался и закрывал загон, — и Цахилган ничего не видел и не слышал. Горка заступился за слабого зверя против всей стаи, отбил его и защищал, пока не прибежали слуги, — Цахилган молчал, как убитый. Сегодняшний случай…
Венгэт клацнул зубами, и Кесса услышала, как шелестят перья дрожащего служителя.
— Сегодня Дзуул узнаёт, что весной слуга разлил зелье ума. И Горка, лучший зурхан в Тзараге, слизал его с земли. Слизал ведро зелья, — и Цахилган ничего не заметил. Нужны ли Цахилгану глаза и язык, если он не использует их по назначению?
— Багряный Дзуул, но я… Слуги отогнали Горку, ничего плохого не случилось! Сегодня всё закончилось хорошо! — пролепетал Цахилган. — Я накажу виновных…
— Завтра нам сдавать заказ, — перебил его Дзуул. — Работа трёх лет, лучший ящер… Где слабейший зурхан? Он ещё жив? Готовь его к смене шкуры. Он пойдёт вместо Горки.
— Но Багряный Дзуул! Горка…
— Его ты прирежешь, — с шелестящим вздохом сказал Венгэт. — Мясо и шкура не окупят затрат, но мы, по крайней мере, не опозоримся. Он не сменит шкуру, Цахилган. Ты испортил работу трёх лет! Почему ты ещё жив? Потому что твоя смерть не изменит судьбу Горки. Отдели его от стаи, еды не давай. На рассвете зарежь его.
— Но Багряный Дзуул! Есть другие покупатели, я найду их! Мы окупим его содержание и…
— Полтысячи кун, — сказал Дзуул. — Если найдёшь олуха, который заплатит полтысячи кун за Горку, ящер будет жить. Но если он узнает, что с Горкой не так, ещё в Тзараге…
— Я понял, Багряный Дзуул. Я понял. Никто не узнает, — встрёпанный Венгэт вылетел из шатра, и Нингорс едва успел шагнуть в сторону и загородить собой Кессу. Толпа подхватила их и вынесла на перекрёсток у ворот Тзарага.
— Пойдём отсюда, Нингорс, — прошептала Кесса. — Пойдём быстрее.
Она молчала, пока они не дошли до постоялого двора и не сели за стол под навесом, у летающего корабля Варкинов. Двое хесков скучали у хасена, сметая пыль с его боков, и шонхор, устроившись на столе, грыз рыбий хвост. Даже торговцы куда-то отлучились и оставили котлы и жаровни, погасив огонь.
— За такие малые деньги кто-нибудь выкупит его, — угрюмо пробормотал Нингорс. Его лапа, лежащая на плече Речницы, то и дело вздрагивала.
— Пернатые ящеры не щадят ни врагов, ни друзей, — прошептала Кесса и зябко поёжилась. Удушающая жара упала на город, ветер спрятался в глухих хвощовниках, и воздух, казалось, готов был закипеть. Но Речнице было холодно.
— Нингорс, ты бывал тут раньше? Они всегда такими были? — тихо спросила она. Хеск пожал плечами.
— Не слышал, чтобы они резали зурханов, — буркнул он.
— А в Тзараг можно пробраться незаметно? — на миг оживилась Кесса. Нингорс фыркнул.
— Даже не думай, Шинн. Сверху он закрыт, снизу — охраняется. И зурхан — не мышь, за поясом его не унесёшь.
— Тогда нечего нам тут делать, Нингорс, — прошептала Речница. — Летим в Рат. Может, повезёт обогнать Волну…
Алгана, широко раскинув крылья, поймал горячий ветер, и воздушные потоки теперь несли его в клочьях облаков и небесной тины высоко над Хешем. Кесса, склонившись над бездной, видела внизу замкнутую в кольцо крепость Тзарага, могучие башни и сверкающие колдовские шпили. В кольце Тзарага выстроились стеной к стене серые замки на склонах холма, а над ними вознеслась гигантская пламенеющая игла. Едва заметный синеватый покров раскинулся над загонами, стенами и крышами, и время от времени в нём вспыхивали белесые молнии.
«Это могучая крепость, хорошо защищённая,» — Кесса смотрела вниз, и ей было не по себе. «От всего, что приходит снаружи. Вот только Волна уже внутри…»
