— Самостоятельная девочка, — усмехнулся Чубсо.
— В четырнадцать лет управлять усадьбой не каждый парень сумеет, — заметил собеседник и предложил. — Хочешь на нее посмотреть?
— Нет, Санато-сей, — покачал головой дознаватель. — Успею. Мне ее еще в столицу сопровождать.
— Как хочешь, — пожал плечами старый бодигар. — А то она часто в парке прогуливается с дочерью десятника Сабуро.
— Ты и это узнал? — удивился Чубсо.
— Чтобы в случае чего долго не искать, — объяснил Санато.
Резиденция наместника Сына Неба не случайно располагалась так далеко от столицы сегуната. Находясь вдалеке от местных властей, чиновники императора были избавлены от их чрезмерного внимания. К тому же их главной задачей считалось наблюдение за внешними границами государства, а так же за стратегическими транспортными путями.
Как правило, наместниками становились военачальники бодигаров или крупные чиновники. Эта должность считалась вершиной карьеры. Выше в иерархии Канцелярии Сына Неба располагались лишь Канцлер и его помощники.
Поэтому не удивительно, что грозная бумага Чубсо не произвела на пожилого однорукого чиновника особого впечатления. Он ритуально поклонился подписи Сына Неба и вернул распоряжение старшему дознавателю.
— Твой помощник, к сожалению, не ввел меня в курс дела, — сказал наместник, вновь развалившись в кресле. — Зачем тебе нужно пятьдесят воинов? На какой срок? Возможно, ты не знаешь, но это больше половины моего отряда.
— Я должен арестовать человека, долгое время скрывавшего родственника государственного преступника.
— В нашей глуши? — безмерно удивился наместник.
Чубсо развел руками.
— Доказательства бесспорны.
— Кто это?
— Ты узнаешь это сразу, как только мы привезем его в твой замок, — ушел от прямого ответа дознаватель. — Я думаю, на это уйдет два — три дня.
— Когда отправитесь? — наместник явно был недоволен ответом.
— Завтра утром, — поклонился Чубсо.
Небольшой аккуратный замок открылся совершенно неожиданно. Казалось, воины только что ехали по грязным деревенским улицам, пугая грозным видом закутанных в лохмотья крестьян, и вот уже открылись деревянные стены и ров.
К своему удивлению Чубсо заметил, что деревянный мост поднят. «Этот дурак собрался воевать?» — с удивлением подумал дознаватель. Стражники за его спиной возбужденно загомонили.
— Развернуть знамя! — приказал Чубсо.
Взятый на всякий случай штандарт наместника освободили от вощеного чехла. Треугольное полотнище с золотой цаплей неохотно колыхнулось на холодном ветру. Не открыть ворота перед знаменем Сына Неба тянуло на государственное преступление.
Очевидно, в Гатомо-фами это помнили. С лязгом загремели цепи. Тяжелый мост лег на край рва. Со скрипом распахнулись ворота.
Конь знаменосца застучал подковами по толстым брусьям. За ним тронулись Чубсо с подчиненными и стража наместника. Старший дознаватель увидел небольшой двор, мощенный деревянными плашками. На высоком крыльце главной башни стоял низкий, широкоплечий воин с обрюзгшим лицом. Еще пятеро соратников стояли в стороне, хмуро поглядывая на непрошеных гостей.
Чубсо выехал вперед. К нему с низким поклоном приблизился слуга. Дознаватель легко спрыгнул с седла, и не глядя, бросил ему повод.
Низкорослый воин быстро сбежал вниз по ступенькам.
Вместо приветствия Чубсо резко спросил:
— Где Одо Гатомо?
— Кто ты, мой господин? — раздался высокий женский голос. — Зачем прибыл в наш дом?
На крыльцо, опираясь на служанку, вышла беременная женщина.
— Я Роно Чубсо старший дознаватель Тайного Ока Сына Неба! — он развернул перед глазами воина «синий лист». Тот побледнел и низко поклонился.
— Я прибыл арестовать государственного преступника Одо Гатомо и препроводить его в Столицу для суда и справедливого приговора.
— Моего господина нет в замке, — ответила женщина. — Я его жена Насо Гатомо.
Чубсо оглянулся. Встретившись с ним взглядом, командир стражи наместника приказал воинам спешиться.
— Позавчера он отправился в Токого-маро, — продолжала женщина. — И не сообщил, когда вернется.
Дознаватель взглянул на Санато.
— Прикажи обыскать замок.
— Да, мой господин, — поклонился тот.
Послышались резкие команды, и стражники, расталкивая слуг, устремились в башню и рассыпались между постройками, заглядывая в каждую щель.
— Мой господин, — с трудом поклонилась беременная. — Могу я узнать, в чем обвиняют моего мужа?
— В укрывательстве родственников государственных преступников, — чуть помедлив, ответил Чубсо. От него не укрылись удивленные взгляды соратников и слуг Гатомо.
Старший дознаватель сделал непроницаемое лицо, всем видом показывая, что больше не намерен отвечать на вопросы.
Текли минуты. В холодном воздухе утра над людьми поднимался пар от дыхания. К счастью замок был очень небольшим. И результатов обыска не пришлось ждать долго.
Выслушав доклад командира стражи наместника, старший дознаватель взглянул на соратника Гатомо.
— Сколько воинов взял с собой твой господин?
— Троих.
— Их семьи здесь?
— Да, мой господин, — казалось, вопрос сильно озадачил соратника.
— Я объявляю имущество государственного преступника Гатомо арестованным! — зычно крикнул Чубсо, оказавшись в седле. — До справедливого суда в замке здесь останется десять стражников наместника.
После чего поднял вверх руку с «синим листом» и произнес ритуальную фразу:
— Да повинуется каждый со страхом и трепетом!
Все, включая воинов в седлах, склонились в глубоком поклоне.
— В Токого-маро! — вскричал старший дознаватель, пришпоривая коня.
— Думаешь, он сбежал? — спросил Санато, когда они отъехали больше чем на ли, и Чубсо позволил коню перейти на шаг.
— Не знаю, — дознаватель потрепал влажную лошадиную гриву. — Если так, то он величайший глупец из всех благородных, что я встречал.
— Мой господин, — обратился к нему Митино. — Тебе не кажется, что нас здесь ждали?
— Мне тоже так показалось, — кивнул Санато.
— Похоже на то, — легко согласился с подчиненными Чубсо. — Предупредить Гатомо мог только барон. Возможно, Токого догадался об истинных целях моего визита.
— Ты думаешь, мой господин, Токого встанет на защиту своего вассала? — удивился писарь.
— Нет, — решительно возразил дознаватель. — Барон не пойдет против воли Сына Неба.
— И все-таки, мой господин, — наставительно проговорил Санато. — Надо бы поторопиться.
