Радагаст Карий шёл, точно слепой, прямо на Ночную хозяйку – и чудовище приостановилось, будто в сомнении. Старый маг, казалось, напряг все свои силы, прямой, точно струна, он медленно воздел правую руку и чистым, сильным, молодым голосом – совсем не похожим на тот, которым он говорил за секунду до этого, – прочёл какое-то заклятие. Фолко разобрал в нём эльфийские слова «тьюрэ» – победа, подчинение, повеление – и «унго» – облако, тень, и последнее было «ванна» – уход, исчезновение…
Небывалая мощь переполняла сухую фигуру Радагаста, маг закончил произносить слова, топнул ногой – и Ночную хозяйку скрутило в жуткой судороге. От её истошного воя Фолко казалось, что он сейчас оглохнет. А Радагаст стоял, пошатываясь, исчезла вся его прямизна, плечи ссутулились, колени дрожали.
Но даже магия Радагаста не смогла окончательно сокрушить Ночную хозяйку. Она стояла, покачиваясь, её тело, её оголённый костяк содрогался, она не могла пошевелить ни единой конечностью – но всё-таки стояла. Чаши весов заколебались – Радагаст истратил все свои силы, а Ночная хозяйка медленно, но верно приходила в себя.
И тут вновь ожил кинжал Фолко. Подаренный Олмером клинок вторично обратился к своему хозяину:
– Я пил твою кровь – ты первый поделился ею со мной добровольно. Слушай же! Метни меня в это чудовище, что стоит сейчас перед тобой. Целься в горло!
И хоббит повиновался. Не рассуждая, он выхватил кинжал из ножен и расчестливо, как на занятиях с Малышом, метнул изукрашенное синими цветами оружие.
Лезвие рассекло кости, точно живую плоть, из безгубых уст Ночной хозяйки вырвался хриплый стон. Голова её, ужасный костистый череп, задрожала, готовая вот-вот рухнуть с плеч. Исчезли последние следы злых чар подземного чудовища. И тут оправившиеся Авари пошли в новую атаку. Серебристый безжалостный сноп света ударил прямо в полузакрытые жёлтые глаза страшилища. Вой перешёл в пронзительный визг, а потом зрачки Хозяйки внезапно лопнули, взорвавшись, словно две шутихи, кости заполыхали, точно куча хвороста, и спустя миг всё было кончено.
Ночная Хозяйка сгинула, но и маг, покачнувшись, отступил к стене и медленно сполз по ней вниз. Устрашённые, попятились орки, подались назад даже умертвия – и, воспользовавшись короткой паузой, Фолко подхватил клинок и бросился к Радагасту.
– Вот и всё… – с трудом пробормотал старик, еле-еле разлепляя губы. – Это расплата… не заботься, это расплата… Я воспользовался запретным для меня оружием – и должен уйти, чтобы удержать Весы… Быть может, великий Манве…
Он хотел сказать что-то ещё, но голова бессильно запрокинулась, из горла вырвался хрип.
Фолко осторожно, придерживая мёртвого за плечи, усадил Радагаста поудобнее. Над телом мага уже сгущался лёгкий серебристый туман, быстро сложившийся в подобие странной человекоподобной прозрачной тени. Тень неспешно поклонилась друзьям, а затем налетел порыв восточного ветра, подхвативший её и помчавший прочь, на запад, через Нездешние моря – в Валинор.
У хоббита и его спутников недоставало времени долго думать о случившемся. Эльфы после последнего нанесённого ими удара едва держались на ногах, а в ворота уже вплеснулась орущая и вопящая орочья орда; остановить её втроём друзья не могли. Фолко едва успел подобрать свой заветный клинок. Так воинство Олмера ворвалось в Серые Гавани.
Уже бежали со стен люди, воины Барахира. Уже сам Барахир, спокойный, прямой и строгий, облачённый в лучшие одежды, вынул меч, чтобы биться, как простой ратник, до последнего издыхания на улицах города, но поздно – сила Ночной хозяйки сделала своё дело, в руки врага попали две городские башни. Поток орков, троллей и гурров хлынул в крепость.
Этот последний бой был самым страшным из всех, в которых пришлось сражаться хоббиту. Враги вдесятеро превосходили защитников численностью, а все эльфы были уже на кораблях, все канаты уже были перерублены, у причалов оставался один «Лебедь» – корабль Кэрдана, и сам правитель Серых Гаваней молча стоял на корме, держа наготове обнажённый меч, и словно к чему-то прислушивался.
А на улицах шла отчаянная резня – никак иначе не назвать тот безумный кровавый хаос, воцарившийся в крепости. Воины Барахира, смертники, распрощавшиеся с надеждой выжить, бились отчаянно, оркам приходилось дорого платить за каждый дом. Разъярённые тролли тащили с собой брёвна, они выбивали двери дворцов, а юркие гурры кидали внутрь какие-то глиняные горшки, разрывавшиеся с оглушительным грохотом и расплёскивавшие вокруг себя странное синеватое пламя, бездымное, бесшумное, жадно впивавшееся во всё, что могло гореть. Ему годилось в пищу всё, даже мягкий камень. Призрачные голубые языки огня вздымались выше крыш, пылала черепица, причудливыми змеями тёк расплавленный металл, проламывались балки, и верхние этажи каменными реками низвергались вниз. Держаться становилось невозможно, защитники отступали к гавани.
Друзья не отходили друг от друга ни на шаг. Эльфы смогли наконец взяться за оружие, и шагающие по улицам, не подвластные огню умертвия одно за другим погибали под не знающими промаха стрелами. Из-за поворота на них ринулась группа орущих, рычащих троллей – но четверо передних пали, битые стрелами в глаза и горло, двух срубили гномы, на последнего Фолко умудрился обрушить стену горящего здания.
Но что значил этот успех в бою, где победы не было и не могло быть? Бойцы Барахира отступали не столько перед врагом, сколько перед пламенем; умертвий не осталось, их и явилось немногим более десятка… Однако в эти самые мгновения в город вступала иная Сила, превыше всех Хозяек и Призраков. Одним мановением руки она стёрла охранный знак, и тени Мордорских Стен с радостными воплями, предвкушая кровавую потеху, устремились в ворота.
Сознание хоббита словно раздваивалось. Он слышал далёкий зов многих печальных голосов, но не разбирал обращённых к нему слов; зато с каждой секундой всё чётче и чётче вставало перед ним жуткое видение – чёрная высокая фигура, окутанная Тьмой, в которой под внешне человеческими формами не осталось уже ничего человеческого, спокойно шагающая среди туч голубого огня, поспешно расступающегося перед своим Повелителем. И Фолко понял, что фигуру эту больше нельзя называть Королём-без-Королевства, ибо королевством его становилось всё Средиземье.
И уже не думая, способен или нет он остановить эту силу, Фолко бросился сквозь хаос пылающих и рушащихся построек, увлекая за собой товарищей, – наперерез главному Врагу.
Под ногами земля уже не дрожала – ходила ходуном, кое-где начали появляться змеящиеся трещины – Пожиратели Скал близились.
Сумасшедшая гонка через горящий, гибнущий город, когда хоббит вёл своих спутников одним чудесным наитием, короткие сшибки с орками; выбитые плечами гномов двери – все это окончилось на краю большой площади, когда-то окружённой садами и дворцами с куполами и шпилями. В дальнем конце площади, за огненной круговертью, Фолко безошибочно угадывал приближение Вождя – язык не поворачивался назвать его человеческим именем, но путь преградила какая-то незримая стена, на которую Фолко налетел с разгону и едва удержался на ногах.
