– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Ты плохо выглядишь.
– Я отвыкаю от твоего дьявольского зеЛья, – ответил Эррит.
– Отвыкаешь? Почему? Разве Никабар не передал тебе мой последний подарок?
– Передал. Если хочешь, можешь отсосать его с досок пола. Вот что я с ним сделал – вылил прямо на пол.
Бьяджио ужаснулся:
– Как ты мог! Да ты посмотри на себя! Тебе снадобье необходимо, Эррит.
– Ничуть. – Эррит гордо выпрямился. – Бог дает мне силы, грешник. Я больше не буду отдавать мою душу во власть снадобью Бовейдина.
– Оно сохраняет нам жизнь, Эррит, – сказал Бьяджио. – И его достаточно много. Я намерен хотя бы избавить тебя от мук смертности.
– Смерть отправит меня к Богу, – ответил Эррит. – Тебе с Ним не встретиться, поверь мне. Бьяджио вздохнул.
– Нам с тобой многое надо обсудить. И это будет легче, если ты перестанешь все время стараться меня задеть.
Эррит резко остановился, быстро схватил Бьяджио за рукав и грубо повернул.
– Не смей разговаривать со мной, как с ребенком, ты, выродок несчастный! – прошипел он. – Я здесь из-за того, что вы с твоим карликом сделали с моим собором. И с моей дочерью!
– Дочерью? – Бьяджио ухмыльнулся. – Ах да. Я так и подумал, что она тебе понравится.
Лицо епископа побагровело. Бьяджио даже показалось, что старик готов его ударить.
– Ты будешь проклят Богом, Бьяджио! – пообещал Эррит. – Ты можешь сейчас смеяться Ему в лицо, но Судный день настанет. И ты ответишь за свои грехи и преступления, содомит.
– Не смей меня так называть! – предостерег его Бьяджио, грозя ему пальцем. – Я в последний раз терплю это слово. Это мой остров. Пусть ты все еще правишь Наром, но на Кроуте повелитель – я.
– Богохульный змий! – сказал Эррит. – Ты к тому же слеп и глуп. К чему все эти убийства? – Он умоляюще посмотрел на Бьяджио. – Зачем, граф?
– Ради Нара, – убежденно ответил Бьяджио. Он ткнул себе пальцем в грудь. – Потому что Нар – мой, а ты его у меня отнял.
– Ты ошибаешься. Нар не принадлежит ни одному человеку. Он находится в Божьих руках.
– Нар – империя, Эррит! – резко сказал Бьяджио. – И ею должен править император. Аркус хотел передать Нар мне.
– Он этого не говорил.
– Он боялся, – возразил Бьяджио. – Боялся своей смерти. Он был не в состоянии передать мне власть. Но ты знаешь, что я прав. Ты знал это и тогда – но все равно украл у меня империю. А теперь ты видишь, что я так легко не сдамся. Вот почему ты здесь. Теперь уже боишься ты.
Лицо епископа оставалось совершенно спокойным.
– Бьяджио, меня одолевает столько страхов, что даже трудно поверить, – печально сказал он. – И ты – только один из очень многих. Я выслушал твой бред. И я буду вести с тобой мирные переговоры, если этим смогу удержать тебя от убийств. Но я никогда не соглашусь сделать тебя императором.
– Скажи это, Эррит! – не отступал Бьяджио. – Скажи, что Аркус хотел, чтобы я правил Наром. Ты знаешь, что это так.
– Скажу, если тебе этого так хочется. Аркус действительно хотел передать тебе Нар. Он любил тебя как сына. Это ничего не меняет.
Но для Бьяджио эти слова все меняли. Он потрясенно уставился на Эррита.
«Любил меня. Как сына».
Гнев Бьяджио превратился в печаль.
– Тогда почему ты мне противишься, Эррит? Зачем ты начал это противостояние?
– По той же причине, по которой я намерен тебе противостоять и дальше, граф. Потому что ты – безумец и грешник. И потому, что Черный Ренессанс – это болезнь, которая порабощает людей и унижает Небо. А ты хочешь вернуть его в Нар. – Эррит покачал головой. – Я этого не допущу.
– Тебе меня не остановить, Эррит, – предостерег его Бьяджио. – Никому меня не остановить. Я достану вас, куда бы вы ни спрятались. Я уже это доказал.
– Да, тебе прекрасно удалось нас запугать, – с горечью признал старик. – Но мы все объединились, чтобы остановить тебя. Теперь у тебя слишком много врагов, Бьяджио. Тебе не удастся всех нас победить. Эта угроза заставила Бьяджио расхохотаться.
– Вижу, что нам будет о чем говорить, – сказал он. – Давай пока не будем делать таких заявлений и говорить вещи, о которых потом пожалеем. Сегодня и завтра тебе следует отдыхать – всем вам. А потом мы начнем переговоры.
– Я бы предпочел не затягивать, – огрызнулся епископ. – У меня нет желания задерживаться у тебя на острове.
– Пожалуйста, побудь здесь. Эррит. Если не хочешь принимать снадобье, то хотя бы поешь и выпей вина. Еды и вина у нас в достатке. Я не пожалел расходов, чтобы хорошо устроить всех вас. И я вижу, что плавание тебя утомило.
Эррит поморщился:
– Хорошо. Значит, послезавтра.
Он повернулся и пошел к пристающим к берегу баркасам, оставив Бьяджио одного. Граф проводил взглядом своего старого врага, продолжая изумляться его стойкости. Как Эррит сумел отказаться от снадобья? Бьяджио не подозревал, что он способен на такую решимость. И тем не менее граф был доволен.
– Послезавтра, – прошептал он.
Он не сказал Эрриту, что «Бесстрашный» и его эскорт были не единственными кораблями, появившимися в тот день у Кроута. За три часа до них прибыл «Быстрый».
Дьяна весь день провела в своих покоях, бездумно глядя на стены. Она слышала пересуды Кайлы и других слуг, обсуждавших прибытие на остров одиннадцати нарских правителей и то, что с ними находится сам архиепископ Эррит. Однако даже эти интересные новости Дьяну не тронули. Просто Бьяджио плетет новые замысловатые сети. Не сомневаясь, что в этом плетении скоро будет использована и она сама, Дьяна решила выжидать и не мешать событиям идти своим чередом. Она была бессильна. Эрис умерла, до Бьяджио не достучаться. Было ясно, что граф говорил всерьез. Он увезет ее в Черный город. Она станет приманкой в западне, которую он поставит для Ричиуса. Дьяна надеялась пробиться в его искореженный разум и вправить вывихнутое, но Бьяджио не поддался такому наивному вмешательству.
После гибели Эрис Дьяна вообще не разговаривала с Бьяджио. Один раз они встретились в коридоре дворца, и он ей смущенно улыбнулся, но Дьяна сделала вид, что его не замечает. Ей не нужны были ни его симпатия, ни его жалость, и она была полна решимости не показывать ему своего страха. Как это ни странно, она не смогла по-настоящему возненавидеть Бьяджио – даже после того ужаса, который он сотворил с Эрис. Дьяна видела в нем скорее жалкого ребенка, который капризно рыдает из-за недоступной игрушки. Он был опасным человеком, он был убийцей, однако она по-прежнему не была уверена в его порочности. Ричиус называл его дьяволом. Даже Повелителем Ада. Однако Дьяна была трийкой, а трийские боги были более сложными. Богом зла не был никто из них. И для Дьяны такое понятие было чуждо.
