— А вот и выход! — оглянулся на остальных Тревинер.
— Но он завален, — подошел к нему Витри.
— Конечно, тот, кто прошел этим путем, позаботился, чтобы здесь не разгуливали другие, — сказал охотник. — Давайте-ка, друзья, расчистим эту дыру.
Он достал из мешка топор и стал рубить ветви, удерживавшие каменную насыпь. Остальные начали растаскивать камни и обломки ветвей. Вскоре в верхней части насыпи образовалось отверстие, достаточное, чтобы выбраться наружу.
Тревинер пролез в отверстие и, оказавшись на воле, зажмурился от яркого дневною света. Выждав немного, он огляделся и — увидел, что туннель выходит в укромную расщелину, расположенную на северном склоне Ционского нагорья. Судя по короткой тени, отбрасываемой скалами, солнце стояло высоко, хотя и не заглядывало в расщелину. Внизу виднелся необъятный лесной массив, сквозь который пролегало русло речки, текущей вдоль нагорья на восток. Охотник осмотрел дно расщелины, узкое и неудобное, но пригодное для спуска.
— Вылезайте, здесь безопасно, — позвал он остальных.
Путники один за другим выкарабкались из отверстия и остановились рядом с охотником.
— Деревья-то — пожелтели! — ахнул Шемма. — Сколько ж мы пробыли под землей?
— Дней десять, — отозвался Тревинер. — Здесь, на севере, осень приходит раньше, чем у вас в Лоане.
— И ночи, наверное, холоднее?
— Холоднее, приятель. Сегодня же и убедишься. А сейчас, пока светло, хорошо бы и о зайчатине побеспокоиться.
Предупредив своих спутников, чтобы двигались тише, охотник первым спустился по расщелине. У подножия скал он снял с плеча лук, наложил на тетиву стрелу, чтобы не упустить подвернувшуюся дичь, и повел остальных через лес к реке. На пути им не встретилось никакой живности, поэтому Тревинер, сославшись на то, что осенний лес слишком прозрачен, чтобы охотиться в большой компании, оставил друзей у реки и ушел искать добычу в одиночку.
— Надо бы развести костер и просушить одежду, — предложил Альмарен.
— Котлы, котлы надо на огонь поставить! — догадался Шемма и первым пошел за дровами.
Когда Тревинер вернулся с добытым зайцем, котлы давно кипели, а одежда, развешанная на рогатках, наполовину просохла. Охотник сам освежевал и разделал тушку, запустил куски в воду, а затем расшвырял носком башмака дрова, чтобы убавить огонь.
— Стой! — страдающим голосом вскричал Шемма. — Так дольше будет вариться, неужто не соображаешь?!
— Сам не соображаешь, — отмахнулся от него Тревинер. — Если похлебка закипит ключом, весь смак выплеснется через край и уйдет в огонь. Понял?!
Впечатленный Жутким сообщением Тревинера, Шемма угрюмо уселся на чурбачок и до окончания варки не спускал с котелка глаз, чтобы в случае чего грудью стать на пути уходящего смака. Но тот, благодаря предосторожности охотника, вел себя смирно, и, наконец, покрытая жиром похлебка была снята с костра и разлита по мискам.
— Хлебца бы сюда… — пожелал табунщик между двумя большими глотками.
— Да на тебя не угодишь, приятель! — Тревинер даже забыл про еду. — То тебе горяченького, то хлебца! Интересно, чего тебе захочется, если я изловчусь подстрелить в лесу пару буханок?!
— Уж и помечтать нельзя… — буркнул в ложку Шемма. — Нет, такая жизнь не для меня, да и я — не для нее. Мое место — в Лоане, и все тут.
Все промолчали, хотя чувствовалось, что каждый согласен с высказыванием мечтателя. В памяти Витри всплыло последнее утро в селе — два ряда небольших аккуратных домиков, толпа сельчан на дороге и они с Шеммой верхом на конях, отправляющиеся в неведомую даль. Вспомнилась и причина отъезда, и Витри порадовался, что магия Синего алтаря восстановлена — ведь так сказал Альмарен, а такому магу можно доверять. Он скосил взгляд на Альмарена и подумал, что очень скоро наступит время возвращаться домой, в Лоан, но эта мысль принесла с собой не радость, а ощущение потери чего-то важного.
Обед закончился, но никто не спешил собираться в путь — так хорошо было сидеть на поляне под осенним солнцем и слушать журчание воды в Имме.
— Что будем делать дальше, маги? — наконец нарушил молчание Тревинер. — На Белый алтарь мы пришли, зайца съели. Надо бы поспешить разделаться с магией Каморры, пока он нас не догнал.
— Для Этого нужно вернуться к Белому шару, — сказал Альмарен и обернулся к магине, сидевшей поблизости, на прибрежном уступе. — Лила, ты окончательно решила, каким должно быть заклинание?
— Да, — ответила она, — но, помнишь, для него важно равновесие всех трех сил, а у нас нет Синего камня.
— Я заменю Синий камень, — взглянул на нее Альмарен. — Я привлеку на алтарь силу холода и буду удерживать ее, пока ты создаешь заклинание.
— Это смертельно опасно! — встревожилась магиня: — Только маг, равный по силе Лилигрену, может выполнить такое.
Альмарен не знал, как объяснить ей, что Он уже не тот, каким был сутки назад. Зато он — был уверен, что теперь, когда внутреннее зрение позволяло ему видеть природу и взаимоотношения магических сил, концентрация одной из них на алтаре не будет для него опасной задачей.
— Я сделаю это. — Альмарен ответил ей буднично, словно речь шла о мытье котлов после обеда, и увидел, как тревога исчезла с ее лица.
«Она узнала, что я способен это сделать, — догадался Альмарен. — Не поверила, а узнала, но как?»
Взгляд магини казался внимательным и в то же время сосредоточенно-отрешенным, уходящим в неведомую даль. Альмарен вдруг понял, что и она видит мир не только глазами, но и тем особым внутренним зрением, которое он сам едва, успел почувствовать в себе. Где, когда, как пришло к ней это зрение, наверное, не следовало спрашивать, потому что он и по себе мог оценить, как трудно отвечать на такие вопросы. Лила улыбнулась ему, как давнему другу, и так же буднично, словно, принимая его согласие помыть котлы, сказала:
— Что ж, попробуем, — и поднялась на ноги, выражая готовность возвращаться в пещеры Фаура.
Путники вскинули мешки на плечи и пошли назад к расщелине, но не успели сделать и нескольких шагов, как громкий, приближающийся треск сучьев заставил их остановиться.
— Быстро, все под берег, прячьтесь! — скомандовал друзьям Тревинер, но было уже поздно. Из леса выехал конный отряд, пробиравшийся вдоль берега, и направился прямо к ним.
— Влипли, — пробормотал сквозь зубы охотник, стаскивая с плеча лук.
— Не стреляй, — вполголоса сказала Лила; — На них форма войск Цитиона.
— В этих краях? — иронически спросил Тревинер.
Командующий отрядом, рослый, белокурый молодой человек, сделал знак рукой, приказывая воинам остановиться, а сам поехал к путникам. Лила ухватилась за локоть Тревинера, чтобы удержать его руку, готовую наложить стрелу на лук.
