Именно эта безжалостность ко всем, в том числе и к себе, отличала юную предводительницу от остальных амазонок. Каждый бой, пусть и тренировочный, она вела так, как будто бы ценой победы была ее жизнь. За глаза девочку стали называть Бешеной крысой. И я не могла не признать, прозвище подходило ей идеально.
— Мама, — Хурра ворвалась в зал Советов прямо посреди совещания, — Анни сказала, что началось и велела срочно позвать тебя!
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что случилось. Перо едва не выпало из рук, а я поспешно встала, загремев стулом и, мгновенно забыв про все дела и даже не попрощавшись с резко побледневшим герцогом Форентом и засиявшей мягкой улыбкой Ирлой, кинулась наверх к Анни. Я даже перо забыла оставить в кабинете. И продолжала сжимать его в руке.
— Мам, — неугомонная Хурра летела рядом и дергала меня за руку, — мам, а что началось⁈ Мам, это роды, да⁈ Анни рожает⁈ Как Катрилла⁈ Да, мам⁈ У меня скоро будет племянник, да⁈ Мам⁈ Ну, мам!
Я переводила бездумный взгляд на младшую дочь, но не понимала и половины слов, которые она говорила. В голове крутилось только одно слово «началось», обозначавшее явление, которое было для меня важнее всего на свете, которое я ждала и боялась одновременно.
— Мам, — улыбающаяся Катрила встретила меня у дверей, — все хорошо. Не переживай. Южин уже там. Схватки только начались, Анни говорит, что родит только к ночи. Все закончится хорошо. Просто ей немного страшно, и она хочет, чтобы ты была рядом.
— Ясно, — улыбнулась я. Паника накатившая после криков Хурры отступила. Если Южин с Анни, значит точно все будет хорошо. Все же Дар моего верного друга позволял творить такое, что даже придворный лекарь моего брата, барон Алес Голед, разводил руками.
Я приоткрыла дверь и шмыгнула в комнату к дочери. Спальня Анни, как и все остальные в моем доме, была совсем крошечной. И чтобы присесть на край кровати, мне пришлось сделать всего пару шагов. Я взяла Анни за руку и улыбнулась:
— Как ты?
— Мам, — вздохнула моя дочь и облизала прикушенную губу, на которой выступила капля крови, — почему мне никто не сказал, что это так больно⁈
— Я могу помочь, — тут же влез Южин, — вам сразу станет легче.
— Ну, уж нет, — Анни снова прикусила губу и едва заметно побледнела, — я хочу испытать все сполна, — простонала она, — чтобы никогда и ничего не забыть. А мой дорогой муженек замучается расплачиваться со мной за рождение наследника. Уж с него я спрошу по полной, — она на миг замерла, пережидая самую сильную боль, если судить по той силе, с которой она сжала мою руку. И продолжила, — и никаких больше детей. Все! Хватит. Второй раз я на такое не пойду.
— Покричи, — я с тревогой смотрела на мою маленькую Анни, которая снова скривилась от терзающей ее боли, — тебе станет легче.
— Ели бы это помогало, я орала бы так, что меня услышали бы даже в Абрегорианской империи! — Анни с силой сжимала мою руку. — Мам, когда я в следующий раз напишу тебе, что хочу дочку, напомни мне о том, как я мучилась в этой постели. И пусть только кто-нибудь попробует настаивать, что Артору нужна сестра! Я ему все глаза выцарапаю!
— Ты можешь встать и походить. Так схватки переносятся легче, — поделилась я своим опытом.
— Нет, — помотала головой Анни, — так будет больнее, я вижу. Южин, — жалобно позвала она, — ты говорил, что можешь помочь?
Южин кивнул и, положив руку на большой живот Анни, возвышавшийся над постелью, прикрыл глаза. Через несколько мгновений, лицо моей дочери разгладилось, а на губах появилась легка улыбка.
— Как хорошо, — выдохнула она. — И почему я сразу не согласилась? Южин, а это не опасно для малыша? — тут же нахмурилась она.
— Нет, — отозвался Южин, убрав руку с живота, — просто надо будет иногда контролировать его состояние. И твое. Чтобы не пропустить начала рождения.
— Не пропустим, — отмахнулась Анни. — Я сегодня вижу. Еще пару часов и мой сын появится на свет. Мам, я хочу, чтобы именно ты перерезала пуповину. — Она взглянула мне в глаза. Ее взгляд был затуманен, как всегда, когда она смотрела вперед, за горизонт событий, происходящих прямо сейчас. — Не знаю, но это почему-то видится мне очень важным. Очень важным…
— Хорошо, — я кивнула. — Если хочешь, я так и сделаю. Но не думаю, что это имеет хоть какое-то значение…
— Мам, — выдохнула Анни, внезапно побледнев сильнее, чем при схватках, — Илайя… Она не та, за кого себя выдает! Она опасна. Для Артора… И Оника с Делисом…
— Анни? — встревожилась я. И когда дочь взглянула на меня огромными, ясными глазами, в которых плескался страх, спросила, — ты что-то видишь?
— Уже нет, — она выдохнула испуганно, — белые пятна слишком сильно мешают. Просто, — она запнулась, — я увидела, что мой сын, мой Артор может пострадать от нее. Очень скоро… Я ничего толком не вижу, — всхлипнула она, — проклятая магия! Мама, ты должна ей помешать! Я не знаю, что она хочет, но это что-то ужасное!
— Убить⁈ — нашла в себе силы произнести я.
— Нет, — мотнула головой Анни и снова напряженно вгляделась в то, что было видно ей одной, — прошептала. — Она хочет забрать их. Увезти. Обречь на участь, которая хуже смерти… Не знаю что это, но, мама, ты должна остановить ее. Слышишь⁈
— Конечно, — кивнула я. И осторожно потянула руку, — если ты отпустишь меня, я займусь этим прямо сейчас.
— Д-да, — моя дочь усилием воли разжала ладони, которые обхватывали мое запястье. А я с трудом сдержалась, чтобы не зашипеть от боли. На коже были видны темные пятна синяков, вероятно Анни сжимала руку изо всех сил, но я сама была так встревожена, что не замечала боли. — Скажи, пожалуйста, Катриле. Пусть побудет со мной вместо тебя.
Я отмахнулась от Южина, который кинулся ко мне, чтобы вылечить повреждения. Сейчас это было не важно. Сейчас важнее было выяснить, что скрывает Илайя. И что именно она задумала. И зачем ей наши дети.
Я вышла из комнаты. Катрила вскинула на меня встревоженный взгляд, в котором читалось ожидание. Но я мотнула головой, давая понять, что еще ничего не закончилось.
— Она зовет тебя, — кивнула я в сторону двери, из которой только что вышла. — А где Олис и Делик?
— Они с Тати, — отозвалась Катрила, шагнувшая в спальню Анни, — она пока спит, но скоро проснется. Я должна буду отлучиться, чтобы покормить малышку.
Я кивнула. А когда дверь за Катрилой закрылась, позвала:
— Хурра, выходи! Я знаю, что ты здесь. Мне нужна твоя помощь.
— Да, мам, — из ниоткуда появилась довольная Хурра. — Что нужно сделать?
— Хурра, — я присела на корточки и взглянула в глаза своей дочери, — ты должна позвать ко мне Илайю. А пока мы с ней будем разговаривать, ты очень незаметно, как умеешь только ты, проберешься в ее комнату и очень аккуратно, чтобы она ничего не заметила, пороешься в ее вещах. Поняла?
Хурра смотрела на меня огромными, круглыми глазами, в которых плескалось недоумение:
— Мам, но так же нельзя. Ты сама говорила!
— Нельзя, — кивнула я. — Ты права. И я говорила тебе, что это очень плохо. Но ты будущая королева. А королевы иногда вынуждены поступать очень плохо, чтобы защитить своих людей. И сейчас как раз такой случай.
Хурра задумалась только на один миг, а потом кивнула:
— Хорошо, мам. Я поняла. Я все сделаю. А что искать-то?
— Не знаю, — нахмурилась я. — То, что покажется тебе странным.
— Ага, — засияла дочь и тут же, прямо из моих рук исчезла, оставив вместо себя пустоту, которая прошептала голосом моей дочери, — если Илайя что-то прячет, я обязательно это найду!
— Только будь осторожнее! Хурра!
— Ага, — в этот раз голос прозвучал у дверей. — Я знаю, мам. Не бойся.
Я тяжело вздохнула. И подумала, а не зря ли я втянула Хурру во все это? Но тут же ответила, что она единственная, кто может посмотреть, что прячет Илайя в своей комнате. Выступить открыто против амазонки, которая с легкостью побеждает мужчин? Что ж, если мне придется это сделать, я ни на секунду не буду сомневаться.
