Я должна защитить детей своих детей любой ценой. Я встала. Выпрямилась, гордо расправив плечи. Если понадобится, осторожно улыбнулась, я лично прикончу опасную амазонку. Благо для этого у меня есть одно средство, которое я уже однажды использовала, чтобы избавиться от того, кто был сильнее меня, — яд Морозко, который убивает за считанные мгновения.
Глава 2
Я должна защитить детей своих детей любой ценой. Я встала. Выпрямилась, гордо расправив плечи. Если понадобится, осторожно улыбнулась, я лично прикончу опасную амазонку. Благо для этого у меня есть одно средство, которое я уже однажды использовала, чтобы избавиться от того, кто был сильнее меня, — яд Морозко, который убивает за считанные мгновения.
Илайя вошла в Зал советов, который играл роль моего кабинета, с легкой улыбкой на губах. Весь ее вид излучал спокойствие и уверенность… Я даже на мгновение засомневалась, что подозрения Анни имели под собой какую-либо почву. Возможно она просто переволновалась и была слегка не в себе, и ее слова были продиктованы не тем, что она видела в будущем, а просто страхом молодой матери? Мне во время родов тоже многое казалось совершенно другим. Я же помню, как мне казалось, будто я никому не нужна и все люди вокруг только притворяются добрыми ко мне, а на самом деле ненавидят…
— Вызывали? — усмехнулась Илайя.
По обыкновению она вошла ко мне без стука и, увидев, что я одна, обратилась не по титулу. В Королевстве Кларин было не принято стучать, входя даже в личные покои королевы, и Илайя в самые первые дни заявила, что не собирается оказывать чужой королеве больше уважения, чем своей. А мой титул она и вовсе использовала только на людях. Я пыталась объяснить, что, говоря словами из другого мира, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, но Илайя кивала, соглашаясь с моей правотой, а потом снова поступала по-своему.
— Илайя, — нахмурилась я, делая замечание, — в Грилории, а значит и у нас в Южной Грилории тоже, принято стучать перед тем, как войти в кабинет. И вы должны обращаться ко мне «ваше величество» даже тогда, когда рядом никого нет.
Обычно Илайя отмалчивалась, безмолвно соглашаясь с тем, что я говорю, но сегодня совершенно неожиданно она рассмеялась мне прямо в лицо. Я помертвела. Это было неожиданно и очень грубо. Но главное было не в этом. Главное было в том, что этот смех, то, как она запрокинула голову, как она смотрела, с презрительным прищуром, было таким знакомым, что я растерялась.
Кто? Кто она такая? Я определенно очень хорошо знала человека, который смеялся точно так же.
Разум судорожно пытался вычислить ту, которая скрывалась под именем Илайи… Мысли метались из одного края памяти, к другому. От Нижнего города до Ургорода. От задворок и переулков с их неизменными «шмарами» до королевского замка с разодетой в пух прах аристократией. Но я никак не могла определить кто же на самом деле стоял сейчас передо мной.
Иногда мне казалось, что я почти нащупала истину. Но каждый раз она ускользала от меня, как неуловимая серебряная рыбка в королевском пруду…
— Кто ты? — не выдержала я.
Илайя усмехнулась, опять знакомо дернув бровью.
— Неужели ты до сих пор не догадалась⁈ — фыркнула она, вслед за мной переходя на «ты». — Я была лучшего мнения о твоих умственных способностях. Не понимаю, как тебе, вообще, удалось сделать то, что ты сделала, и сеть на трон, если ты такая тупая?
Я прикрыла глаза без сил опускаясь на стул, с которого встала, когда Илайя вошла…
— Лирия, — выдохнула я. Голова закружилась в горле встал ком, а во рту появился противный привкус, — дочь Грегорика…
— Теперь меня зовут Илайя, — жестко перебила меня та, которую я семь лет назад, в ночь нападения на королевский замок, спасла от смерти, отправив в Королество Кларин. — Но ты права, мой отец король Грилории его величество Грегорик Седьмой, которого ты убила, чтобы самой сесть на трон. И я рада, что ты меня, наконец-то вспомнила. — усмешка на ее губах стала злой. — Значит теперь ты сможешь выслушать все, что я хочу сказать.
— Твой отец убил моего отца, — пробормотала я, пытаясь заставить голову работать. Мне надо было срочно проанализировать то, что я узнала, и решить что делать. Но шок был слишком силен. Я никак не могла прийти в себя.
— Именно поэтому ты еще жива, — кивнула Илайя… Лирия…
Она бесцеремонно отодвинула стул и села прямо напротив меня. И заговорила:
— Ты хотя бы на миг задумалась, каково нам было⁈ Мы с братьями спокойно легли спать в своих комнатах в королевском замке, а открыли глаза посреди леса, в руках незнакомых, страшных мужчин, которые волокли нас, повесив на плечи, как мешки с мукой. — Она резко дернула уголком губы. А в ее глазах мелькнула боль. Как отсвет того страха, о котором она говорила.
А я невольно представила себя на ее месте. Да, Лирия права, это ужасно. Но… перед глазами встали темные серые камни подземного перехода, плечи заныли от рюкзака за спиной, руки свело от непривычной тяжести… мне ведь никогда не приходилось носить брата на руках… в желудке засосало от многодневного голода…
— По сравнению с тем, на что меня обрек твой отец… Это не самое страшное. Ты не голодала. Не воровала и не продавала себя за миску каши… А если бы я вас не вытащила, вас бы убили…
— Уж лучше бы так! — выпалила Лирия. — Ты хотя бы представляешь что такое, внезапно получить в собственность своих братьев? Видеть, как принцы, возможные наследники целой страны, становятся рабами⁈ Твоими собственными рабами⁈ И ты теперь должна относится к ним, как к какой-нибудь табуретке⁈ — она кричала. Тихо, так, чтобы эта тайна не вышла за двери той комнаты, в которой мы находились. Но в то же время громко и отчаянно.
Я смотрела на нее… и не знала, что ответить. Ведь кроме того, что я хотела уберечь их от смерти во время заговора, мне и сказать-то было нечего. Я хотела их спасти… От смерти. От нищеты и голода. Я позаботилась о них лучшим способом, который смогла придумать. Но Лирия права… Я никогда не думала о том, что будут чувствовать эти дети…
— Я тогда возненавидела тебя. Я готова была на все, чтобы уничтожить ту, которая убила моего отца и маму, — голос Лирии дрогнул, — старшего брата и старшую сестру. Вайдила не стала отказывать мне в помощи и позволила учиться бою. — она усмехнулась. — У них, вообще, не принято отказывать женщинам в праве держать оружие. Тогда мне было тринадцать. Я была изнеженной принцессой, которую совсем не готовили к участи воина. После первой же тренировки все мое тело болело так сильно, что я не могла дышать… Но душа болела еще сильнее. Трудности только заставляли расти мою ненависть к мерзкой выскочке, которая захватила власть в моей стране. На вторую тренировку я приползла на четвереньках. Не могла встать. — Она говорила неспешно, медленно, погрузившись в тяжелые воспоминания. — я тренировалась, как проклятая. Меня стали называть Одержимой, удивляясь моему упорству и упрямству. Они не знали, что каждый мой выпад, каждый мой удар всегда был направлен против тебя.
Я делал вид, что внимательно слушаю рассказ Лирии. Но на самом деле я искала путь решения этой проблемы. Искала, но не находила. После того, что я узнала, мне не хотелось использовать яд… И, вообще, я не хотела убивать ту, которую когда-то спасла.
Но и оставлять в живых человека, который одержим местью тебе, очень глупо.
— Через год я стала воином не хуже других… А когда мне исполнилось пятнадцать, я подала документы на участие в Битве… Я хотела стать Лунной сестрой, чтобы иметь возможность покинуть Королевство Кларин и отправиться в большой мир. — Она сжала губы, — чтобы заплатить вступительный взнос мне пришлось продать одного брата… Я утешала себя тем, что выкуплю его обратно, как только верну то, что ты у меня украла. Я была полна решимости выиграть, но проиграла. — Лирия прикрыла глаза, пряча отчаянную боль на дне своих глаз.
Но я успела увидеть ее и ощутить…
— Но это меня не сломало. Я снова и снова приходила на тренировки, посвящая этому по двадцать свечей в сутки. Я почти не спала. Не ела. Мне кусок не лез в горло. Меня качало от голода и усталости. Я почти сошла с ума в своей ненависти к тебе… и к себе… за то, как я поступила с братом. Но в какой-то момент осознала, что так мне никогда не победить тебя. Если я сдохну, то ты так и останешься без возмездия. Потом я продала второго брата. Но в этот раз Луна была ко мне благосклонна. И даже более чем. Меня не только приняли к Лунным сестрам и дали новое имя, но назвали своей. Они видели, в моей душе не было место для каких-либо чувств. Я была бездушным механизмом для убийства.
