— Что вы подразумеваете под «романтическими или остроэмоциональными»? — полюбопытствовал один из моих безликих теней.
— Все, что может вызвать слезы и затронуть душу, — отрезала я, скрываясь внутри. Для особо «продвинутых» пояснила: — Чем больше слез и соплей, тем лучше!
— Да нет ни одного фильма в мире, способного растопить эту глыбу льда, — пробурчал мне вслед второй, такой же безликий, агент. — Если только поставить ей под задницу раскаленную плиту и включить автоген!
Я пожала плечами. Я такая, какая есть, но мне не нравится, когда меня уличают в некомпетентности. Прогнозирование — это то, что составляет мою жизнь, и в чем я полностью уверена. И если для этого мне нужно проливать горючие слезы в три ручья и изящно сморкаться в носовой платочек, говоря о жертвах, — значит, так и будет.
Через час в моем номере было требуемое. Мне принесли и подключили проигрыватель и выдали сто тридцать два диска и коробку бумажных носовых платков в придачу.
— Приятного просмотра, — ядовито пожелал мне агент, выходя из номера. Не оборачиваясь, присовокупил к сказанному: — Надеюсь, вам хоть что-то понравится, мисс Доусон. По крайней мере, мы все обзвонили своих жен, подруг и сестер, чтобы подобрать вам эту коллекцию.
— Благодарю! — кивнула я, засовывая в проигрыватель первый диск и включая ускоренный показ.
— У вас есть ровно два часа до следующей встречи! — строго заявила мне секретная горничная, поправляя на бедре пистолет под форменным платьем. — Поторопитесь!
— Непременно, — согласилась я, отключаясь от внешнего мира и погружаясь в мир кинематографа и выдуманных историй.
Пока я смотрела и впитывала в себя весь спектр человеческих проблем и переживаний, под дверью моего номера слонялись толпы агентов, периодически заглядывая и проверяя меня и коробку носовых платков.
— Все бесполезно, — заявил один из них. — Ее ничто не может сдвинуть с мертвой точки. Это не женщина, это скала. Наверняка сейчас уже плюнула и давно спит.
— Скала может раскрошиться, — возразил второй. — А наш объект — именно что объект, а не живой организм.
— Мисс Доусон, — снова нарисовалась настырная горничная, почесываясь через отверстия на месте рукавов бронежилета. Напомнила, вызывая мерзким тоном своего голоса зубовный скрежет, как от бормашины: — Вы опаздываете на совещание.
— Потом досмотрю, — встала я с кресла и внимательно взглянула на оставшиеся тридцать восемь дисков.
Несмотря на скептицизм агентов, вчерашний вечерний просмотр для меня даром не прошел. Пару вещей я уяснила точно: в основном все героини получали свои переживания либо через секс, либо в процессе побега откуда-то. Осталось лишь выбрать для себя, что из списка я попробую первым. Потому что хоть мне и нравилось решать множество проблем одновременно, но кое-что оставалось за кадром моей жизни. И я намеревалась это исправить!
А сегодня…
— Мисс Доусон! — заорал у меня над ухом мой персональный неугомонный дятел и будильник в одном лице в форменном платье и при пистолетах. — Не придуривайтесь! Вы уже давно проснулись!
Да, я проснулась. Сейчас встану, доползу в ванную и узрю в зеркале одну и ту же картину, которую вижу на протяжении последнего года, — смазливую мордашку с гладкой фарфоровой кожей. Девушку лет двадцати, с идеальными чертами лица, великолепными белоснежными зубами и не менее идеальными пепельными вьющимися волосами, ниспадающими до самой талии. Просто-таки идеал белой леди-переселенки!
Во мне нет изъянов. А очень хочется, чтобы были. Хотя бы один и мелкий, но мой. Но нет. Яркие бирюзовые глаза, брови вразлет, скульптурно вылепленное лицо, точеная фигура. Сплошное слюноотделение и мужской восторг. Хотелось бы его разделить, но у меня восторгов не бывает.
— Мисс Доусон! — никак не могла успокоиться неутомимая дама с тонкими губами, постоянно сжатыми в куриную гузку. — Вы не можете опаздывать! Это не принято в высшем обществе!
Вообще-то в высшем обществе принято еще и не то. За год я внимательно изучила этот социальный пласт и узнала все его потайные стороны и грязные мыслишки. Меня постоянно выводят туда на променад. Там на меня глазеют, вполне искренне вожделеют и жадно представляют, каково это — трахнуть национальное достояние. Но все это тщательно скрывается под лощеными манерами и непроницаемыми масками.
— Мисс Доусон! — верещала моя суперпупергорничная с вечно насупленными бровями и нездоровым зеленым цветом лица. — Даже ваша уникальность не заменит вам хороших манер!
Я вздохнула и выпрямилась. Да, я уникальна. Мой мозг — самый совершенный компьютер. Я могу просчитывать все: ситуации, инвестиции и последствия любых поступков. По моему желанию падают или поднимаются биржевые акции. Все крупные финансовые вложения обычно одобряются мной. По моим советам и консультациям оценивается политическая обстановка. В общем, я знаю все, кроме…
Я не знаю, кто я. Откуда взялась. Как на самом деле зовут. И зачем живу. Зачем каждая минута моего дня расписана на много лет вперед. Почему ни в одном засекреченном архиве я не могу найти даже упоминание о себе. Вернее, не так — есть куча файлов, но самый ранний из них датирован прошлым годом. А дальше только гриф «Сверхсекретно». Ну не могла же я в самом деле родиться от союза этого грифа и бумаги, на которой он поставлен!
— Мисс Доусон! — снова занудила горничная ноль-ноль-семь, имени которой я принципиально не хотела запоминать. — Через пятнадцать минут у вас завтрак. И если вы не хотите вкушать пищу неумытой и в пижаме, то вам пора вставать.
— Доброе утро, — мужественно запретив себе дальше симулировать, вновь открыла я глаза. Все как всегда — безликий роскошный гостиничный номер, недружелюбные лица служащих и внутренняя пустота.
Помпезная кровать с кожаной коричневой обивкой изножья и изголовья, стены в оранжево-коричнево-бежевой гамме, клетчатый ковер на полу (не будем вспоминать, какого оттенка!), большие стеклянные окна, темные серые гардины из дамаста со светлыми узорами. Белый столик у одного из окон с намеком на аристократичность. Пузатые терракотовые кресла. Примитивная люстра с белыми плафонами. Такие же бра. Рядом уныло-помпезный кабинет а-ля чиппендейл, узкая гардеробная… бодряще-голубая кухня с видом на Вашингтон (единственное исключение из пятизвездочного стандарта, подозреваю, за нее государству приходится прилично доплачивать). Туалет для дальтоников — черно-сине-золотой. Ванна для них же — бело-розовая.
Если бы я была более эмоциональна, то от одного вида осточертевшего гостиничного дизайна могла бы завыть. Но если вспомнить в придачу ко всему забитую дешевыми синтетическими ароматизаторами слабую вонь химчистки, полиролей, запах антисептиков и казенной пыли, которые приходится вдыхать день за днем, гостиничный быт становится вообще тяжело переносить.
