— Ты в порядке? — поинтересовался откуда‑то сверху бархатистый голос.
— Почти, — заверила я.
После того как мне удалось отфыркаться и отряхнуться от этого водопада, я попыталась рассмотреть пришельца, коим оказался высокий, кареглазый брюнет, с идеально — правильными чертами лица и белозубой улыбкой «мечта стоматолога». Я почувствовала, как на моем лице расплывается улыбка, тем более идиотская, что я сидела в луже, похожая на мокрую курицу.
— Спасибо, вы мне очень помогли, — снова улыбнулась я, делая попытку встать на ноги.
— Всегда к вашим услугам, — сверкнул зубами мой спаситель, протягивая руку. — Разрешите представиться: Кощей Бессмертный, — поклонился он, и окружающий мир встал с ног на голову.
— Ничего страшного. Сейчас все будет в порядке. Вот выпей водички, — я почувствовала, как на меня повеяло прохладной свежестью.
Еще не открывая глаз, я сделала пару глотков и попыталась проанализировать свои чувства. Немного болело тело, наверное от удара, и слегка гудело в голове, наверное тоже от удара. Видимо я слишком сильно стукнулась и теперь у меня галлюцинации, решила я. Все же это объяснение было более вероятным, чем превращение моей квартиры в старорусскую избу и появление Кощея Бессмертного.
— Простите меня, — я снова попыталась улыбнуться голливудскому красавцу, в глубине души подозревая, что внешность его тоже не более чем моя галлюцинация.
— Ничего страшного. Вполне обычная реакция. Поживете здесь пару дней, пообвыкнете, наберетесь опыту, и сами будете смеяться над своими страхами.
— Простите, я что‑то не совсем понимаю. Где это здесь и какого опыта я должна набраться?
— Ну здесь это у нас в Лукоморье. Ну а насчет опыта. Какой бы опытной ведьмой вы не были, но у Бабы — Яги все же своя специфика работы.
Собственно для того, чтобы понять, что я сошла с ума, врач мне уже был не нужен. Оставалось неясным, насколько это было необратимо.
— Итак, значит я Баба — яга, вы Кощей Бессмертный, находимся мы в Лукоморье, а этот домик, я полагаю, избушка на курьих ножках, — уточнила я свой диагноз.
— Ну вот видите как все замечательно, — обрадовался мой новый знакомый, в очередной раз помогая мне встать и усаживая меня на скамейку. — Может чайку? — улыбнулся он, лихо выставляя на стол самовар, чашки с блюдцами, сахар, лимон и сдобу. — Мы, знаете ли, уже заждались, шутка ли полгода без Бабы — яги, так, знаете ли, недолго и до всеобщего краха. Мы с Василисой, женой моей — пояснил он, подавая мне чашку с горячим чаем, — старались, конечно, сами справляться, но как я уже говорил, у Бабы — яги своя специфика, или специализация, если хотите, так что тут без профессионала не обойтись.
Странный молодой человек говорил что‑то еще, а меня не покидала уверенность в том, что все это мой бред, и потому я пыталась вспомнить способы борьбы с этим состоянием, и только одно не давало мне покоя: для галлюцинации чай был слишком уж хорош.
— А раньше вы на чем специализировались? На гадании, ворожбе, знахарстве, порче? — поинтересовался именующий себя Кощеем.
— Раньше? Раньше я специализировалась на делопроизводстве и телефонных звонках.
Странный тип подавился своим чаем, долго кашлял, потом также долго смотрел на меня в полном молчании и, наконец, выдал откровение:
— Так вы ничего не знаете?
— Не знаю, — согласилась я, не задавая глупых наводящих вопросов.
— Дела, однако. Ну, в общем…
В следующий час Кощей очень подробно мне объяснил, во что именно я угодила по незнанию да по глупости.
Я действительно попала на работу за рубеж, только рубеж этот проходил не между Россией и Европой, как я по наивности думала, а между миром, в котором я жила раньше и миром, в котором я жила теперь. И миры эти, как объяснил мне новый знакомец, были не параллельными, а соседствующими, тесно связанными, местами пересекающимися и взаимозависимыми, только вот простые обыватели одного мира воспринимали другой мир как сказочный, а потому вымышленный.
— Раньше к нам многие из ваших в гости приходили, — объяснял мне Кощей, — а потом увиденное рассказывали, вот и получались сказки. Ну а как Баба — яга к вам пару сотен лет назад сбежала, так кутерьма и началась: самолеты к нам залетали, все норовили Горыныча сбить, кота ученого чуть в лабораторию не забрали, пока мы не догадались новую Бабу — ягу взять. Только она тоже со странностями оказалась, все норовила тут модернизировать, за царя Берендея замуж собралась, а он женат между прочим, ели от нее избавились, вот и решили брать новых на контрактной основе, чтобы чуть что не так, контракт быстренько расторгнули и всего делов. Только вот трудновато стало с кадрами в последнее время. А кадры решают все, — заключил Кощей.
— Ага, — выдавила я из себя.
— И в контракте все детально прописано.
— Ага, — кивнула я, вспоминая огромный талмуд, подписанный мной без малейшего сомнения. — Ага.
Посидев еще примерно полчаса над чашкой в состоянии прострации после ухода Кощея, и кое‑как примирившись с реальностью моего нового места жительства, как всякая нормальная хозяйка, я принялась обследовать свое новое жилище. В маленьком закутке, отгороженном занавеской, обнаружилась кухонная утварь и инструкция пользователя для самовара и русской печки с картинками. Еще тщательно прикрытая стояла там электроплитка, непонятно каким чудом, но работающая и электрочайник, видимо для тех, кто был мало знаком с принципом работы самовара. А небольшой шкафчик был набит разными крупами, мукой, сахаром, заваркой и, чудо из чудес, кофе. Также мной были обнаружены консервы и батон белого хлеба. Убедившись, что голодная смерть мне не грозит, я занялась изучением прочего убранства.
— Неважно выглядишь, — заявил кто‑то, когда я разглядывала себе в большом зеркале.
Включив свой ор на всякий случай на максимальную громкость, я оглянулась, уверенная, что ко мне с дружеским визитом заявился еще один представитель местного населения, но комната была пуста. Проорав для порядка еще пару минут в полном одиночестве, я замолчала и вернулась к своему изображению.
— Круги вон под глазами, щеки зеленые, губы обветрились, — продолжал перечислять голос, пока я судорожно щипала себя за руку в попытке проснуться. — И вообще вид залежалый.
— Кто здесь? — не выдержали мои нервы.
— Да я здесь, кто же еще, — возмутился голос. — Зеркало я, говорящее и нечего так орать. Связки посадишь, а мне слух испортишь.
— Свет мой зеркальце скажи, да всю правду расскажи? — вспомнилось мне.
— Оно самое, — подтвердило зеркало. — Ну так как? Сказать тебе всю правду?
