Он шутил и смеялся, валял дурака до последнего, а смерть выжидала за его плечом, раскинув липкие тенета…
Каирис умоляла Четырехликого на коленях. Не забирать последнего родного человека. Но боги не услышали.
Кай умер на руках у безутешной сестры.
И Каирис осталась одна. Совсем одна.
Их — нету.
Никого больше у нее нету.
Есть дядюшки, тетушки, племянники и племянницы, имянареченные*, но близких — нету.
Никого…
* имянареченные — аналог наших крестников, прим. авт.
Скулит во дворе старый пес Булай, ощущая тоску своей хозяйки.
Каирис вздохнула.
Вышла во двор, свистнула…
Не место в доме сторожевой собаке, не место…
Но…
Девушка зарылась лицом в густую жесткую шерсть.
— одни мы с тобой остались, Лай… совсем одни…
И катятся, катятся по щекам беззвучные слезы, пропитывая жесткую собачью шерсть.
***
Таши насвистывал веселую песенку. Лошадь мерно цокала копытами. До города было еще часа два пути. Погожий летний денек, солнышко, тепло, уют… мужчина был готов замурлыкать.
Ему было хорошо и уютно.
Смешно, но темные обожали тепло, солнышко, огонь…
Что бы там ни говорили жрецы Четырехликого — темные чем-то были похожи на змей. А где вы видели змею, которая обожает морозы?
Конь мерно цокал копытами по дороге…
Все было так хорошо и уютно, что Таши даже замурлыкал. И сильно расстроился, когда перед ним на дорогу вышли трое мужиков.
Вид их не оставлял сомнения в профессии. Лесные братья. Они же шакалы дороги, они же, если по-простому, грабители и разбойники.
Ну вот… такой хороший день испортят…
— А ну стой, — приказал самый старший, демонстрируя довольно ржавую секиру так, словно это был какой-то веский аргумент.
Таши послушно натянул поводья. Конек по кличке Буряк всхрапнул и остановился.
— Ребята, чего вам надо?
— Слезай с телеги, умник… — мрачно протянул второй. — Слышал, небось, что делиться надоть?
— Слушал — слышал, — заверил Таши. — А вы тут при чем?
— А при том. Значитца, у тебя фургон и лошадь… вот нам их и оставишь. А сам можешь идти.
— А больше вам ничего не надо?
— Слезай, давай. А то сейчас…
— Ребята, шли бы вы отсюда, а? Неохота вас убивать… Такой день хороший…
В землю перед мордой конька ударила стрела. Хорошо хоть Буряк был абсолютно флегматичным конем. Но Таши определенно разозлился.
— Шейсс!
Всего одно слово-команда.
Некроманту не надо приказывать громко. Его и так услышат…
Таши подошла бы и телега. Но телега не могла скрыть…
Из фургона, через голову Таши выпрыгнули две костяные гончие. И бросились на ошалевших разбойников. Таши знал, что третья в этот миг выпрыгнула с другой стороны фургона и занялась стрелками. Но и сам некромант не собирался оставаться без защиты.
Костяной жезл словно сам скользнул в руку — и перед ним замерцал полог.
Темный щит. Простенькое заклинание.
Но очень эффективное.
Через него не пролетит ни одна стрела. А сам Таши мог беспрепятственно разглядывать происходящее.
Гончие почти мгновенно справились с разбойниками и метнулись в кусты, оставив на дороге три хрипящих тела. Таши ухмыльнулся — и направил жезл в их сторону.
Вот так… в момент смерти высвобождается большое количество энергии. Имеет смысл собрать хотя бы часть.
Сила лишней не бывает.
Потом скинет в накопитель.
Не прошло и трех минут, как гончие вернулись к хозяину.
— Оттащите эту падаль с дороги, — приказал Таши.
Вид костяных собак был страшен. Не слишком большие, не больше метра в холке — они были похожи на собачьи скелеты, перевитые чем-то черным и красным. Таши взял для их изготовления качественные высушенные жилы и мышцы.
Можно слепить гончую и на скорую руку. Но она не будет так эффективна. А Таши терпеть не мог небрежности.
А теперь…
Слезть на землю. Направить жезл на трупы на дороге. И вбросить капельку силы.
Ночью можно и без жезла. Но днем с ним удобнее. Сила не рассеивается, никто ничего не почувствует…
Трупы шевельнулись.
— Идите в лес на три перестрела* на юг, закопайте трупы своих товарищей и закопайтесь сами.
*Перестрел — примерно 100 м, прим. авт.
И отвернулся от зомби. Вот еще не хватало о них думать. Таких тварей десятками лепить можно, главное — осторожно. А вот с гончими работы больше. Так что…
— Место.
Одна за другой гончие осторожно запрыгивали в фургон. Таши дождался последней — и заглянул внутрь.
Осторожно опустил крышки на сундуках. Замки, конечно, закрывать не надо. Гончие должны прийти на помощь хозяину в любой момент. А на подъезде к городу надо будет поставить сверху пару сундуков полегче.
Таши вздохнул.
Сложно в этой жизни приходится некроманту.
Жечь, конечно, их не принято… последние лет пятьдесят. Раньше и жгли (в Торадоре), и топили (в Равхе), и камнями забивали (в Интаре). И это еще не весь список.
Сейчас просто побьют (может, даже и не до смерти) и выгонят из города. Поэтому лучше никому не знать о такой полезной профессии.
Так что в Тиварас приедет не некромант.
Сундуков с Гончими всего два. Под полом фургончика прячутся разные полезные в работе вещи. А в остальных сундуках — книги. Свитки. Пергаменты. Рукописи и летописи.
Таши привычно отбросил назад светлую прядь.
В Тиварас приедет самый обычный книжник. Торговец книгами, переводчик, писец, историк и даже немного звездочет. Несколько звездных карт у Таши в фургоне тоже есть. Никаких некромантов. Ничего запретного.
Вот доедет — найдет себе лавку, развернет торговлю, чуть-чуть обоснуется, а потом появится и некромант. Не бросать же работу?
Таши улыбнулся, ловко запрыгнул на передок фургона, подоткнул шалотту, чтобы не запачкалась.
А хороший все-таки сегодня денек… теплый….
Некроманта.
Повелителя ночи, говоря высоким языком.
Хотя на это Таши было чихать, что ни говорите. Его могут хвалить, могут проклинать, но изначально он — темный.
Некромант.
Сын Раш.
Восьмилапой. Плетущей сети.
Темный.
Старая, очень старая раса.
Дети листэрр. Прямые потоки. Хотя и не змеехвостые.
Наследство родителей не миновало темных — ядовитые клыки, полоска чешуи вдоль позвоночника, немалые способности к ментальной магии, петлеобразные мочки ушей.
Хотя уши у него нормальные. Отец сам обрезал вскоре после рождения. Таши этого не помнит. Мог бы вызвать воспоминания вплоть до рождения — но зачем? Хватит и того, что способности у некромантии у него проявились с самого рождения.
