– Мы сейчас закрепим союз, – сказал я, надо в самом деле закреплять, двигаться, говорить, не давая собаке выйти из состояния гипнотической подчиненности. – Я не собирался останавливаться, но… что ж, перекусим, я расскажу, куда еду, а ты расскажешь свою историю… вообще всех, кого напугал, кого оставил заикой…
Я вытащил из мешка мясо, сыр, хлеб, отламывал куски и бросал псу. Тот ловил и сжирал, словно мух, я похваливал, бросал снова, приучая к тому, что действую я, а он реагирует, мы дружим, но старший – я. Собаки – звери стайные, у них в крови подчинение более сильному и властному, на этом держится стая.
– Тебя все называют Черным Псом, – говорил я тем же благожелательным тоном. – Но это все равно, что называть меня человеком или даже рыцарем. Ты и есть пес черной окраски. Правда, не думаю, что у кого есть еще такой… во всяком случае, не видел ни в Амальфи, ни в Амило, ни даже у Тудора, а там вообще помешанные собачники…
Он сел на задницу и внимательно слушал, слегка наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. Я тоже сел и осторожно поднес кусок сыра к своим губам. Пес смотрел внимательно, но ни рычания, ни багровости в глазах. Я с облегчением проглотил сыр, почти не жуя, остальное бросил псу – заслужил за выдержку, – поднялся.
– Молодец, хорошо… Хороший пес! Думаю, не стоит тебе здесь оставаться, пугать народ. А то у них и коровы из-за тебя не доятся, и куры не несутся, и вообще повышенный спрос на женьшень… ну, ты понимаешь.
Он так же внимательно смотрел, как я ухожу, я повернулся, хлопнул себя по бедру и сказал повелительно:
– Ко мне!
Пес сорвался с места и в мгновение ока оказался рядом. Правда, не у левой ноги, как учат в школах, но здесь, возможно, другие правила. Были.
– Хороший пес, – сказал я в который раз, погладил, почесал, за все выполненные команды надо хвалить, чтобы пес в следующий раз выполнял с еще большим рвением. – А теперь познакомься с моим Зайчиком… Не пугай его… и сам не пугайся.
Зайчик нервно заржал, переступил с ноги на ногу, даже оскалил зубы, а пасть у него побольше, чем у любого пса. Пес тоже слегка зарычал, но я продолжал говорить ласково и властно, в конце концов оба успокоились, я вставил ногу в стремя, пес бесстрастно наблюдал за моими действиями.
– Пойдешь со мной, – сказал я. – Не думаю даже, что вот так возьму тебя и брошу, как только отведу от своих владений, а я, чтобы ты знал, сэр Ричард Длинные Руки! Да еще и де Амальфи, а с сегодняшнего дня так и вовсе де ля Амальфи, а это, я тебе скажу, уже что-то в этом мире, заносчивом и в то же время готовом кланяться всем, кто выше…
Черный Пес бежал поблизости, в собачьем взгляде я иногда ловил непонимание: как это вдруг он в подчинении у незнакомца и почему вдруг сопровождает, но из-под лап то и дело вышмыгивали ящерицы, над головой пролетали громко каркающие птицы, и в конце концов он, похоже, принял как истину, что все трудные вопросы решаю я, а ему достается счастливое избавление от забот по принятию решений.
Зайчик идет неспешной рысью, это для пса, кто знает, каков он в беге, проверим пока на время и выносливость, да и вообще не забудет ли, что отныне у него вновь хозяин. Однако у пса, видимо, что-то переключилось в мозгу, в его простом сознании не может уместиться мысль о человечьем коварстве, для него все стало ясно и просто: хозяин – я, на мне теперь все вопросы выживания и обеспечивания стаи, а он наконец-то может вволю носиться вокруг просто так, кувыркаться в цветах, гонять птиц.
Они явно дразнили его, перелетая с ветки на ветку и садясь рассчитанно низко, но так, чтобы чуть-чуть не мог допрыгнуть. Я некоторое время любовался прыгучестью, просто кузнечик, а не пес, и тут пришла мысль, что я так ни разу не видел, чтобы пес мочился на деревья или горбился, выдавливая экскременты.
Сперва подумал, что просто не обратил внимания на такую привычную деталь, ведь не приходится же выводить из городской квартиры и подолгу искать место на клумбе или на краю газона, рискуя навлечь укоры со стороны прохожих и ругань дворника, здесь все сам, а у меня других забот хватает…
Однако весь остаток дня пес ни разу не отметился у деревьев или кустов, не сообщил местным зверям, что он здесь, принимайте или бросайте вызов, но вот его автограф, даже полный аттестат с данными о поле, возрасте, мускульной массе и здоровье.
Если это так, хотя такое кажется диким, то пес не результат какой-то мутации и даже не выведен на генетическом уровне, а, как тогда Рихтер сказал, «создан». А создать можно так, что все остатки будут либо сжигаться во внутренней топке, это беру простейший варварский вариант, либо разлагаться на молекулы и уходить, так сказать, паром, а то и вовсе утилизироваться. Это уже тот уровень, при мысли о котором начинает кружиться голова, но разве Дмитрий Донской не одурел бы, стараясь понять, что за чудовище раскинулось на землях его Москвы и что за миллионы железных чудовищ носятся по странным дорогам, напоминающим застывшие реки?
– Бобик, – позвал я дрожащим голосом. – Бобик…
Пес прервал игры и моментально оказался передо мной: огромный, черный, массивный, но чем-то неуловимо напоминающий щенка. Да, кто-то обожает левреток и пекинесов, кто-то карликовых бульдогов, а другие, напротив, выбирают собак самой крупной породы, а в ней выискивают самого крупного щенка.
– Бобик, – сказал я просительно, – ну что тебе стоит взять и рассказать все о себе? Заполнить, так сказать, налоговую декларацию?.. Эх, все молчат о своих доходах и способах зарабатывания на жизнь… Ладно, беги, играй…
Он тут же убежал, а я постарался систематизировать, что уже знаю. Бегает быстрее любой собаки, проверено, кроме того, откликается, как бы тихо я ни позвал, уже проверил. Не гадит, это и понятно: создавали для своих удобств, а не для собачьих. Но наверняка умеет что-то еще…
Пес унесся было далеко вперед, затем спохватился и пошел сбоку, поглядывая на нас, а когда уверился, что не собираемся поворачивать обратно или резко менять направление, снова ушел, стелясь над землей, как бегущая тень от облака.
Я поглядывал вслед обеспокоенно, у нас человек отвечает за собаку, даже если та просто потопчет цветочки на клумбе. А этот Бобик может и тигру, если не понравится, оставить без хвоста и ушей. В села или города с собой не поведешь – народ начнет разбегаться… С другой стороны, кто знает, вдруг да о его зловредности – бабьи сказки. Все, что могу вспомнить, – это как после встречи с этим Черным Псом случаются всякие несчастья, но не могу припомнить, чтобы он кого-то разорвал или загрыз.
Ближе к полудню, когда проголодался, да и наскучила однообразная скачка, я остановил коня в удобном месте под двумя раскидистыми деревьями – ручеек, пригорок, – расположился со снедью. Пес сел напротив и молча наблюдал, как я разворачиваю скатерть.
