И еще... и еще...
Руппи не успел перебрать в памяти и четверти того, что висело над головой, а кабачок, в котором ждал найденный Канмахером шкипер, уже распахивал двери. Неужели так сразу получится нанять корабль? А почему бы и нет?!
2
Добряк Юхан был зол, как сотня крабов при встрече с сотней тещ. Он подсчитывал убытки, вторую неделю подсчитывал! Убытки от непринятых фрахтов. Убытки от налогов. Убытки от пошедших под хвост селедкам взяток. Убытки от войны с ее блокадами и конфискациями, а теперь еще и убыток от дури. Само собой, чужой — себе шкипер дури не позволял, но он регентом не был, а этот миножий пащенок был...
Столичные новости застигли Юхана, когда он честь по чести готовился к праздникам. Проскочив в Метхенберг на хвосте зимних штормов, доставив ардорский груз и вдобавок выиграв два спора, Клюгкатер не мелочился. Накормил от пуза в «Бородатом Карле» ораву бездельников, внес достойный вклад на помин душ угробленных под Хексберг, особо отметив поганца-интенданта, и купил подарки родичам, даже самым дальним. Он все сделал честно, но удача окрысилась не то чтоб лично на Добряка, но на всю кесарию, потому как хуже придурка у штурвала только придурок на троне. Шкипер почти жалел, что по весне отказался от парочки вкусных фрахтов. «Почти» — потому что соваться в Ардору и вообще на юг не хотелось, хоть умри. Судьба, она такая — три раза из одной миски накормит, на четвертый тебя самого сожрет и не хрюкнет, а трижды Добряку уже повезло, значит, пора под корягу, пережидать.
Юхан собирался, отгуляв Торстеновы дни, заняться, наконец, килеванием, заменить кое-что из рангоута и приглядеться к оставшейся без болвана-сыночка госпоже Браунбард с ее коптильнями, но тут Готфрида хватила кондрашка, а дружки регента на пару с Ледяным угодили под суд. Того и гляди примутся ловить свидетелей, а где у нас свидетели, господа селедки? А свидетели кто у фрошеров, кто у крабьей тещи, один «Селезень» в порту торчит, как нос на морде. И что прикажете делать, если возьмут за жабры и поволокут в суд? Утопишь Ледяного — в Метхенберг можешь не возвращаться, цапнешь Бермессера — того хуже: Фридрих за своего прихвостня хоть кого заклюет. Башка у притырка петушиная, будет кукарекать и клеваться, пока в суп не угодит, и кабы он один!
В том, что дело кончится супом, Юхан не сомневался и в кастрюлю отнюдь не стремился, потому и согласился переговорить с наладившимся в Седые земли молодчиком. Дело на первый взгляд не обнадеживало, но старый Карл, и раньше подкидывавший Добряку фрахты, по праву слыл человеком солидным, совсем уж ерунду сватать бы не стал, и Юхан отправился на встречу.
Молодчик, небогатый дворянин из Фельсенбурга, оказался высоким лохматым парнем с настороженными светлыми глазами и быстрыми движениями. И начал он по-быстрому.
— Мне сказали, господин Клюгкатер, что вы — человек удачливый и серьезный...
— Кто сказал? — осадил разогнавшегося сухопутчика Добряк. Говорить сразу о деле с людьми незнакомыми он не любил. Незнакомый мог оказаться пройдохой или, того хуже, дураком, а с дураками Юхан дел не вел. Покойный интендант в счет не шел — Добряк его не выбирал, блюющая скотина на «Селезне» оказалась по милости кесаря, тоже, к слову сказать, преизрядного болвана.
— Мне посоветовали спросить старого Карла. — Молодчик смотрел прямо, и взгляд у него был хороший. — Я спросил. Карл назвал вас и ваш корабль, я сходил, посмотрел — красавец! Господин Канмахер, с ним меня тоже познакомил Карл, говорит, ваша «птица» еще и умница, и название мне понравилось... «Хитрый селезень» вывернется там, где «Глупый лев» утонет.
— В Метхенберг «Глупых львов» отродясь не водилось, — хмыкнул Юхан. Сухопутчик начинал нравиться. Кораблики — не люди, у них имя почти судьба, только не до всех это доходит. — Вы мне вот что скажите, сударь, — что вы в Седых землях забыли? И как вас называть?
— Называйте Ротгером, а в Седых землях я забыл золото. Как и вы.
— Золото, говорите? — Дворянин, и о деньгах! Либо не дурак, либо врет, но тогда все равно не дурак. — И где это мы его забыли?
— Там же, где Мартин Фельсенбург. Слышали о таком?
— Все слышали, а охотиться кто станет? Мои ребята зверье бить не обучены.
— Зверя будут бить охотники, — улыбнулся Ротгер. — Скажем, десятка три. Влезем?
— Влезть-то влезете...
Добряк охотником не был, но понять, что Ротгер о седоземельской охоте не вчера услыхал, мог. Молодчик знал, за чем и куда суется, хорошо знал, и руки у него были подходящие — не моряцкие грабли и не вялые ручонки, как у некоторых... Затея становилась все привлекательней; она не просто позволяла под благовидным предлогом поднять паруса, но и сулила какие-никакие барыши. На особо денежного гость не тянул, но рассчитаться можно и на обратном пути, мехами. А то и сговориться с охотниками годика на четыре. Возить им харч и снасть и забирать добычу, а кому продавать, найдем. Главное — поживей убраться из Метхенберг. Пока Фридрих не выдумал очередную гадость и пока не вспомнили, что хексбергскую драку видели не только Бермессеровы хвосты.
— Я рассчитываю на вашу сдержанность, капитан. Не хотелось бы, чтобы негоцианты раньше времени проведали о нашей затее.
— Крупные барыши болтовни не любят, — согласился Юхан, — хотя, бывает, и на болтовне заработаешь. Впрочем, такое раз в жизни выпадает.
Ротгер пожал плечами. Ему явно никогда не платили за болтовню; ему вообще вряд ли раньше платили, но голова у парня варила. Ишь как «Утенка» облизал, и ведь ясно, что подходы к шкиперу подбирает, а все равно приятно.
— Когда выйти думаете? — осведомился Добряк и «нечаянно» зевнул. Он уже почти решился, только подумывал, как бы поторопить партнера, но ответ огорошил. Этот Ротгер собирался отчалить через месяц-полтора! Через месяц! А такие дела за месяц не делают, такие дела готовят загодя, если только... Если только кое под кем тоже не загорелось. Ну и кого тогда, господа селедки, пошлют в порт насчет кораблика разнюхать?
— Экий вы шустрый... — протянул враз подобравшийся Юхан. — Спешить — крабью тещу тешить. Путь опасный, в море сейчас неспокойно... Парни мои при деньгах еще, да и подустали. Шутка ли, в такую погоду да из Ардоры... Ребята, почитай, всю дорогу с мачт не слезали, ни часа передышки!
— И за Страббе?
За Страббе они, само собой, отдохнули, но откуда об этом знать охотничку с гор? Неоткуда ему знать...
— А что за Страббе? — переспросил Юхан, вцепившись взглядом в собеседника. — Шквал был за Страббе, чуть не булькнули!
— Надо же, — посочувствовал Ротгер, и Юхан понял — врет! Вот сейчас и врет, как поп вдове, только другой оказии поди дождись, а убираться надо, в этом Добряк не сомневался. Вот как тогда, у Хексберг, чувствовал, что надо свернуть на юг, и не прогадал, так и теперь.
