Хельги жалобно вздохнул.
Если в военное время из его грозной и могучей демонической сущности хоть иногда удавалось извлечь пользу, то в мирной жизни от нее было одно беспокойство.
Во-первых, приходилось постоянно следить за своими словами. Он уже не мог, как прежде, брякнуть с досады: «Пропади они пропадом», «Покусай их химера»… Его пожелания, высказанные в отношении группы лиц, время от времени исполнялись и обратной силы не имели. Благодаря его неосторожным обмолвкам у горных эльфов рождались шестипалые детеныши, у всех городских точильщиков навсегда пропал голос (однажды представитель этой почетной профессии имел несчастье разбудить Хельги на рассвете своими воплями «Точить ножи, ножницы!», а большое семейство горьких пьяниц из квартиры этажом выше и вовсе «пропало пропадом» – никто их больше не видел.
Во-вторых, когда у второкурсников шли лабораторные по вызову демонов, ему стоило большого труда не попадаться. А если такое случалось, профессор Перегрин жаловался профессору Донавану: «Ваш ассистент срывает мне учебный процесс». Как будто он нарочно!
В-третьих, преподаватель теоретической демонологии мэтр Уайзер заявил на Ученом Совете, что магистрант Ингрем своим поведением дискредитирует в глазах студентов образ высшего демона. Нет в нем, видите ли, должного величия! Можно подумать, мэтру Уайзеру есть с кем сравнивать. Откуда ему знать, как выглядят высшие демоны, если он сам признается, что ни одного не встречал?! А Хельги встречал! Вот, например, Да Винчи – демон явно не из последних: границы миров отворяет, как двери в трактир, во временах перемещается, Макса домой отправил – и ничего, не важничает. Или Один, северный бог – склочный мужик, дикий, как фьординг, – какое уж там величие?..
– Смотри, в столб впишешься! – Меридит вывела Хельги из размышлений о горькой участи демона.
Возле западных городских ворот цветок (псевдоцветок) папоротника ожил, озарился розовым светом.
– Вот! – обрадовалась Энка. – Правильно я сказала, надо у старого замка искать! Наверняка его обитатели что-нибудь да припрятали на черный день. Времена тогда были беспокойные.
Меридит поморщилась. Старый замок кишел нежитью, а ее диса не то что побаивалась, скорее, ею брезговала. Надо сказать, на самом деле там уже и замка никакого не было, все его стены разобрали на камень лет двести назад, когда мостили Дольнский тракт. Лишь огромные глыбы фундамента местами выглядывали из придорожного бурьяна, словно надгробные памятники древнему великолепию. Среди них-то нежить и обреталась: призраки, синие огни, слепые карлики… Немногие путники отважились бы задержаться возле замка ночной порой.
– Синие огни – верный признак клада! – заявила Энка.
И оказалась права.
Клад лежал неглубоко, по пояс, у замшелого валуна. Кованый ларь, казалось, намертво врос в землю. Но стоило Хельги потянуть за скобу на крышке – он выскочил, будто невидимая рука подала его снизу.
И ни один призрак не побеспокоил кладоискателей. А на обратном пути не встретились ни грабители, ни стражники. Энка потом утверждала, что еще тогда заподозрила: дело нечисто!
Меридит, охая, перевалила мешок со своей спины на спину Хельги.
– Тяжелый, зараза! Не понимаю, отчего бы нам не воспользоваться грифоном?
– Я тебе говорила. На этой неделе его очередь сидеть с птенцами.
– Мог бы и оторваться на часок.
– Нет. Я обещала не беспокоить его до понедельника. Иначе возьмет и откажется везти из Дольна сразу троих. Он и так недоволен, что приходится каждые три дня ко мне являться. Его жена сердится, она из диких.
Меридит фыркнула: тоже грифоновладелица! Уж на что прежний ее грифон, Тимпан, был с характером, с ним все-таки получалось столковаться. Новый, Вампир, полностью оправдывал свое имя. Нечасто, ох, нечасто удавалось на нем полетать!
– Сами виноваты! – отвечала на критику сильфида. – Я говорила, надо брать дорогого, дешевые – они потому такие, что норовистые. И зовут его Ампир! Сколько можно повторять?!
До дому кладоискатели добрались почти на рассвете.
Энка с грохотом свалила тяжелую ношу на спешно расстеленные газеты. Дорогой сильфида всячески сачковала, но коварная Меридит нашла способ ей отомстить: подгадала так, что именно Энке выпало тащить добычу по узкой крутой лестнице на третий этаж. Хельги, правда, порывался поступить по-рыцарски, но диса пресекла его порывы на корню. Пришлось Энке отдуваться самой, и миг соприкосновения сундука с полом был одним из самых приятных в ее жизни.
– Тише, дурища! Пол проломишь! – зашипела диса.
Снизу раздался ответный стук. Соседи выражали свое возмущение при помощи швабры. Меридит стянула с находки мешок.
– Ну что, открываю?
– Нет! – неожиданно возразила Энка. – Не будем его пока разбирать.
– Почему? – в один голос воскликнули потрясенные Хельги и Меридит: что-что, а терпение никогда не входило в число добродетелей сильфиды.
– Подождем Ильзу и Эдуарда, – пояснила та. – Они нам не простят, если без них все сделаем. Возьмем пока горсточку не глядя, им на одежду, и все.
Так они и поступили, ибо в словах Энки был несомненный резон. А ларец до поры до времени запихнули под кровать и прикрыли половичком.
Выходные тянулись как целая вечность, но вот наконец настал долгожданный понедельник, и Энка, оседлав строптивого отца семейства, умчалась в Дольн…
– Все! – заявил Эдуард, с размаху плюхаясь поперек кровати наставника. – Как хотите, но я больше в это демоново троллье гнездо ни ногой!
– И я! И я! – подхватила Ильза. – Ни за что! Буду дома жить! Подвинься!
Она растянулась рядом с принцем.
– Что так плохо? – с сочувствием спросил Хельги. Ему живо вспомнились собственные юные годы в Дрейде.
– Отвратительно! Кормят отбросами, наставники – сущие упыри. А подъем – в пять утра! – доложил Эдуард. Он знал, чем можно разжалобить Хельги.
– А тренировки – просто ужас! По четырнадцать часов! Будто мы нежить бесчувственная! – добавила Ильза. – И воды уже две недели нет, бак прохудился. Я грязная, как кобольд. У вас хоть вода есть?
– Есть, – осчастливила Меридит, – я целый котел нагрела, идите мойтесь… да по очереди! Ванна-то одна! Дамы вперед.
– Вот! – умиленно всхлипнула Ильза. – А в школе никто не смотрит, дама ты или нет!
Ильза удалилась в ванную, принц набросился на еду, Энка, изнывая, бродила кругами возле кровати, скрывающей заветный ларец, – и тут в дверь постучали. Меридит открыла, не спрашивая кто, и тотчас завопила нечленораздельно и радостно. На пороге стоял Аолен собственной персоной!
Из ванной в одной рубашке вылетела мокрая розовая Ильза и повисла у эльфа на шее. Остальные выражали свои эмоции не менее бурно и шумно, так что соседи, похоже, едва сдержались, чтобы снова не пустить в ход швабру. Но, видно, вспомнили, кто именно живет наверху, и решили не рисковать.
