— А я, — сказал Леголас, — соберу побольше стрел, потому что у меня колчан пустой.
Он быстро набрал в куче уже собранного оружия и вокруг нее полный колчан целых стрел, выбирая подлиннее, и с удивлением их рассматривал. Они не были похожи на обычные стрелы орков.
Тем временем Арагорн, глядя на убитых врагов, произнес:
— Среди убитых много не из Мордора. Я знаю орчьи породы. Вот эти — с севера, с Мглистых Гор. Но здесь есть совсем неизвестные мне. И одеты, и вооружены они не так, как обычные орки.
Среди убитых действительно лежали четыре крупных смуглых гоблина с раскосыми глазами, с мускулистыми икрами, большерукие… У них были короткие широкие мечи, а не кривые сабли, и луки из тиса, по форме и длине такие, как у людей. На их щитах был необычный герб: маленькая белая ладонь на черном поле, а на железных шлемах спереди — рунический знак «С», выкованный из белого металла.
— Таких я не встречал, — сказал Арагорн. — Что бы это могло значить?
— «С» — наверное, означает «Саурон», — произнес Гимли. — Это просто.
— Нет! — ответил Леголас. — Саурон не пользуется эльфийскими рунами.
— Он, кроме того, не употребляет своего настоящего имени и не разрешает его ни писать, ни произносить, — добавил Арагорн. — И белый — не его цвет. Герб орков, находящихся на службе в крепости Барад-Дур — Красный Глаз.
Арагорн некоторое время молчал, потом медленно произнес:
— По-моему, «С» означает «Саруман». Что-то худое творится в Исенгарде; в западных краях стало неспокойно. Похоже, что сбываются опасения Гэндальфа: изменник Саруман как-то прознал о нашем Походе. Может быть, он узнал и о несчастье, постигшем Гэндальфа. Возможно, враги из Мории, которые гонятся за нами, обманули зорких лориэнских эльфов или обошли их край и прошли в Исенгард другой дорогой. Орки быстро ходят. И у Сарумана много способов добычи сведений. Помните тех птиц?
— Сейчас некогда разгадывать загадки, — сказал Гимли. — Давайте унесем отсюда Боромира.
— Нам потом все равно придется разгадывать загадки, если мы хотим выбрать верную дорогу, — ответил Арагорн.
— Может, и выбора нет, — буркнул гном.
Топором Гимли срубил несколько больших веток. Их связали тетивами от луков и сверху положили свои плащи. На этих самодельных носилках донесли до Реки Боромира и трофеи с поля его последней битвы. Нести хоть и близко, но тяжело: Боромир был высок и плечист.
На берегу Арагорн остался у тела, а Леголас и Гимли побежали за лодками. До Луговины Парт Гален была миля с лишним, и друзья довольно долго отсутствовали. Появились они в двух лодках, быстро работая веслами.
— У нас странная новость, — сказал Леголас. — На причале было только две лодки. Третьей след простыл.
— Там что, орки побывали? — спросил Арагорн.
— Их следов нет, — ответил Гимли. — И они, наверное, уничтожили бы или забрали все три лодки и все наши вещи.
— Потом вернемся, я все сам осмотрю, — сказал Арагорн.
Друзья бережно уложили Боромира в лодку. Под голову ему положили свернутый эльфийский плащ с капюшоном, рядом — шлем, в колени — разбитый рог и сломанный меч, в ногах — оружие поверженных врагов. Гладко причесанные черные волосы рыцаря растеклись по плечам. Ярко блестел золотой пояс — дар Владычицы Лориэна.
Связав лодки, они поплыли по течению на юг. Сначала гребли вдоль берега, затем вышли на быстрину, и вскоре зеленая Луговина Парт Гален осталась далеко позади. Солнце наполовину зашло, в его лучах крутые бока Тол-Брандира словно горели. Впереди в радужной дымке был водопад Рэрос. Вот уже перед ними заискрилось золотистое облако брызг над водопадом, и воздух задрожал от его гула и грохота.
Они отвязали ладью скорби, и она проплыла мимо них. Последнее, что им запомнилось, — спокойное лицо Боромира, который лежал, словно убаюканный живой водой Великой Реки.
Течение подхватило лодку, понесло, им пришлось грести изо всех сил, чтобы самим удержаться и добраться до берега. Лодка с Боромиром удалялась, становилась все меньше, потом исчезла в золотом блеске. Ревел водопад. Река взяла Боромира сына Денэтора, и никто в Минас Тирите больше не увидит его рано утром на Белой Башне. Только в Гондоре потом много лет рассказывали об эльфийской ладье, которая переплыла водопад и пенящееся озеро под ним и унесла останки рыцаря мимо Осгилиата и дальше, через устье Андуина в далекое Море, под небо, усыпанное большими звездами.
Три друга долго не могли отвести взглядов от золотой воды. Наконец Арагорн нарушил молчание.
— С Белой Башни будут смотреть вдаль, ожидая Боромира, — а он уже не вернется ни с гор, ни с моря. И Арагорн тихо и протяжно запел:
В рохирримских степях веет Западный Ветер,
Шепчет с бурой травой, гладит спины камней…
Ветер-странник, скажи, ты в дороге не встретил
Боромира Высокого в свете звездных лучей?
«Он скакал через семь рек,
По пустынной земле шагал.
Вел на север его след,
Больше я его не видал.
Может, Северный Ветер в горах
Его рог слыхал?»
О Боромир, Боромир! Я на запад смотрел с высоты,
Но пустая земля не открыла, где ты!
Сменив Арагорна, в свой черед пропел Леголас:
Ветер Южный летит от далекого Моря,
Стоны чаек доносит до самых Ворот.
Ветер вздохов, скажи, чем утешиться в горе?
Боромира Красивого кто мне вернет?
«Много белых костей в песке
Прячет Море под темной водой:
Ветер Северный их по Реке
Присылает на вечный покой.
Ты спроси его, может быть,
Знает он, где герой?»
О Боромир, Боромир! Не совладать нам с печалью.
Не вернут тебя в мир крики серых чаек!
Потом снова запел Арагорн:
От Ворот Королей дунул Северный Ветер,
Голос дальнего рога до башен домчал
Ветер-Воин, скажи, есть ли новые вести?
Боромира Отважного ты не встречал?
«Рог его я слыхал с высоты Амон Хена,
В бой неравный с врагом он вступил у реки.
Там расколотый щит лежал,
И разрублен был рог его верный,
Сломан меч, но его рукоять
Он не выпустил из руки».
О Боромир, Боромир! Твою силу, красу и смелость
Минас Тирит поет!
О Боромир! Унес тебя Рэрос
В гремящее золото вод!
Так они кончили прощальную песнь. Потом повернули лодку против течения и поплыли к Луговине Парт Гален, налегая на весла.
