Однако старик не думал уходить. Он стоял, опершись на палку, и молча смотрел на хоббита, так что тот в конце концов смутился и даже немного осерчал.
— Доброе утро! Нам тут приключений не надо, благодарю покорно! Попробуйте за Холмом или за Рекой! — Этим он давал понять, что разговор окончен.
— Что только не означает у Вас «доброе утро»! — сказал Гандальф. — Сейчас вот — что Вы хотите от меня отделаться, и утро не будет добрым, пока я не уйду.
— Ничуть, ничуть, милостивый сударь! Дайте-ка припомнить. Боюсь, что не знаю Вашего имени.
— Знаете, знаете, милостивый сударь! Я знаю Ваше, мистер Бильбо Бэггинс. А Вы — мое, хоть Вам и невдомек, что мы с ним одно и то же. Я — Гандальф, а Гандальф — это я! Кто бы подумал, что я доживу до того дня, когда сын Белладонны Тук буркнет мне «доброе утро», как будто я пуговицы с лотка продаю!..
— Гандальф! Гандальф! Батюшки-светы! Не тот ли бродячий волшебник, что подарил старому Туку пару алмазных запонок — они еще сами застегивались и не расстегивались, пока им не скажешь? Не тот ли, что рассказывал на праздниках такие занимательные истории про драконов, гоблинов, великанов, спасенных принцесс и негаданное счастье, привалившее сыну вдовы? Не тот ли, который пускал такие удивительные фейерверки? Я их помню — у старого Тука в канун летнего солнцеворота! Потрясающе! Они распускались огненными лилиями, и львиным зевом, и золотыми шарами и висели в небе весь вечер! — (Вы уже заметили, наверное, что мистер Бэггинс был совсем не таким прозаичным, как хотел казаться, к тому же очень любил цветы). — Помилуйте, не тот ли Гандальф, с чьей нелегкой руки столько смирных ребят и девушек отправились незнамо куда на поиски приключений — кто по деревьям лазить, кто к эльфам в гости, а кто и в море — в море к чужим берегам? Страшно молвить, жизнь тогда была куда увле… то есть вы все тогда перебаламутили в наших краях. Прошу прощения, не знал, что вы до сих пор этим пробавляетесь.
— А чем же еще? — сказал волшебник. — Однако приятно обнаружить, что вы меня не совсем забыли. Вы добрым словом помянули мои фейерверки, а значит, не все потеряно. Ради вашего дедушки Тука и бедной Белладонны, получайте, о чем просили.
— Прошу прощения, я ничего у вас не просил.
— Просили, и уже дважды. Моего прощения. Так я Вас прощаю. Более того, я отправлю Вас в приключение. Очень забавно для меня, очень полезно для Вас, да и выгодно, если дойдете до конца.
— Извините! Не надо мне приключений, благодарствую! Не сегодня! Доброе утро! Заглядывайте на чаек, как надумаете! Почему бы не завтра? Приходите завтра! До свидания!
С этими словами хоббит юркнул в круглую зеленую дверь и запер ее так быстро, как только дозволяли приличия. Волшебники, как-никак, это волшебники, их лучше не злить.
— Угораздило же меня пригласить его к чаю! — сказал себе Бильбо и направился в буфетную. Он недавно позавтракал, однако решил, что кекс-другой и глоточек чая помогут оправиться от испуга.
Гандальф тем временем по-прежнему стоял у двери и смеялся долго, но тихо. Потом он шагнул ближе и посохом нацарапал на красивой зеленой краске какой-то знак. Покончив с этим, он двинулся прочь, примерно в то время, когда Бильбо доканчивал второй кекс, думая, что счастливо отделался.
На следующий день хоббит почти забыл про Гандальфа. У него вообще многое вылетало из головы, если только он не заносил это в специальную книжечку, например «Гандальф, чай, среда». Вчера он так разволновался, что ничего, конечно, не записал. Перед самым чаем что есть силы зазвонил дверной колокольчик, и тут-то Бильбо вспомнил! Вскочил, поставил чайник, принес на стол еще чашку с блюдцем и побежал открывать дверь.
— Простите, что заставил ждать! — собирался сказать он, но увидел вовсе не Гандальфа.
На пороге стоял гном с синей бородой, заправленной под золотой кушак, и очень яркими глазами под темно-зеленым капюшоном. Едва дверь открылась, он протиснулся в нору, как будто его тут ждали.
Гном повесил плащ с капюшоном на ближайший крючок.
— Двалин к Вашим услугам, — промолвил он с низким поклоном.
— Бильбо Бэггинс к Вашим! — Хоббит от изумления не догадался ничего спросить. Когда молчание стало совсем уж неловким, он добавил: «Я как раз садился пить чай. Прошу, проходите к столу», — может быть, немножко натянуто, но вполне искренне.
А что делать, если непрошеный гном без всяких объяснений вешает одежду в твоей прихожей?
Они только-только принимались за третий кекс, когда колокольчик зазвонил снова, на этот раз громче.
— Простите! — воскликнул Бильбо и пошел открывать.
«Вот и Вы наконец!» — собирался сказать он. Однако на пороге стоял не Гандальф, а очень старый гном с белой бородой и в алом капюшоне; он тоже сразу проскочил в дверь, как будто его звали.
— Вижу, наши уже начали собираться, — промолвил гном, заметив зеленый плащ Двалина, и повесил рядом свой красный. — Балин к Вашим услугам, — сказал он, приложив руку к груди.
— Спасибо, — пробормотал Бильбо.
Отвечать надо было не так, но «начали собираться» здорово его огорошило. Он любил гостей, но предпочитал знать о них загодя, и вообще самому их приглашать. У него мелькнула страшная мысль, что может не хватить кексов, и тогда хозяину (а Бильбо неукоснительно соблюдал законы гостеприимства) придется уступить свои.
— Заходите, чайку выпьем! — набрав в грудь воздуха, проговорил он.
— Мне бы лучше глоточек пива, если не составит лишних хлопот, милостивый сударь, — отвечал белобородый Балин. — А вот от кекса я бы не отказался — с тмином, пожалуйста, если найдется.
— Сколько угодно! — к собственному изумлению воскликнул Бильбо и помчался в подвал нацедить кружку пива, потом в буфетную за двумя чудесными кексами с тмином, которые испек сегодня на послеужинный перекус.
Когда он вернулся, Балин и Двалин болтали за столом, словно старые приятели (вообще-то они были братья). Бильбо поставил перед ними пиво и кексы. Тут снова зазвонил колокольчик — один раз и сразу второй.
«Вот теперь точно Гандальф», — думал Бильбо, пыхтя по коридору. Однако нет. Перед ним стояли два гнома, оба в синих капюшонах, с серебряными кушаками и желтыми бородами. У каждого были при себе мешок с инструментами и лопата. Оба шмыгнули в дом, едва приоткрылась дверь. Бильбо почти не удивился.
— Чем могу быть полезен, мои гномы? — спросил он.
— Кили к Вашим услугам! — сказал один.
— И Фили, — добавил другой.
Оба сорвали с головы синие капюшоны и поклонились.
— К вашим и ваших семейств! — проговорил Бильбо, вспомнив на этот раз учтивый ответ.
