— Как странно, — заметил Сарьон. — Кто это может быть в такой поздний час?
Меня удивило, что посетитель не позвонил в дверной звонок, как сделал бы любой нормальный человек. Я поделился своим мнением с каталистом.
— Он позвонил, — негромко ответил Сарьон. — Я слышал звонок. А ты разве нет?
Я не слышал, но это не удивительно. Сарьон прожил большую часть жизни в Тимхаллане, поэтому был гораздо более чувствителен к проявлению тимхалланской магии, чем я. Мне было всего лет пять, когда Сарьон спас меня, сироту, и вывез из разоренной Купели.
Мой господин только что поставил на огонь чайник, чтобы, как обычно, приготовить отвар, который мы оба с удовольствием пили на ночь. Но теперь каталист отвернулся от огня и посмотрел на дверь. Он не пошел сразу же открывать, не выглянул в окно, чтобы посмотреть, кто пришел, — нет, он стоял посреди кухни в ночной сорочке и тапках и размышлял вслух о том, кто бы это мог быть.
— Кому могло взбрести в голову явиться ко мне в такое время?
Лицо его раскраснелось от волнения. Я служил у Сарьона достаточно долго, чтобы сразу понять, о чем он думает.
Много лет назад (если быть точным, то ровно двадцать лет назад, хотя я сильно сомневаюсь, что Сарьон имеет представление о том, сколько на самом деле прошло времени с тех пор) он расстался с двумя людьми, которых любил, и за все эти годы ни разу не виделся с ними и ничего о них не слышал. У Сарьона не было никаких причин надеяться на будущую встречу, хотя при расставании Джорам пообещал прислать к Сарьону своего сына, когда тот подрастет.
И теперь, слышался ли звонок или раздавался стук в дверь, Сарьон сразу воображал, что у двери стоит сын Джорама. Сарьон представлял себе черноволосого, кудрявого ребенка, похожего на Джорама внешне, но лишенного темного огня, пылавшего в душе его отца.
Беззвучный призыв подойти к входной двери раздался снова — на этот раз с такой силой и настойчивостью, что это почувствовал даже я. Странное и непривычное и для меня ощущение. Если бы в самом деле звучал дверной звонок, я представил бы человека, который давит на кнопку изо всех сил. В кухне горел свет, и тот, кто стоял перед дверью, кто бы это ни был, посылал нам мысленный приказ — он знал, что мы с Сарьоном дома.
Повторный призыв вырвал Сарьона из задумчивости. Он крикнул: «Иду!» — хотя из-за массивной кухонной двери его все равно невозможно было услышать.
Каталист прошел в свою спальню и надел рясу поверх ночной сорочки. Я все еще был одет — так и не сумел привыкнуть к ночным рубашкам. Когда он вернулся на кухню, мы вместе поспешили через гостиную в маленькую прихожую. Сарьон включил наружный фонарь, но оказалось, что он не работает.
— Наверное, лампочка перегорела, — раздраженно пробормотал Сарьон. — Включи свет в коридоре.
Я щелкнул выключателем. Однако свет и здесь не зажегся.
Странно, но обе лампочки разом перегорели.
— Мне это не нравится, господин, — сказал я и вздохнул.
А Сарьон уже отпирал замок.
Я множество раз пытался внушить каталисту, что в этом опасном мире могут найтись люди, которые захотят как-нибудь ему навредить — ворваться в дом, избить и ограбить нас или даже убить. В Тимхаллане, конечно, были свои проблемы, но подобных преступлений тамошние жители не знали. Они боялись кентавров и великанов, драконов и эльфов, ну и крестьянских восстаний, но не хулиганов и не серийных убийц.
— Выгляните в глазок, — напомнил я.
— Глупости, — отмахнулся Сарьон. — Это наверняка сын Джорама. И как я смогу разглядеть его через глазок в такой темноте?
Сарьон распахнул дверь и устремил взгляд вниз, наверное воображая, что найдет на пороге младенца в корзинке (как я уже говорил, он имел весьма смутное представление о течении времени).
Младенца там не было. За порогом нас ожидала лишь тьма чернее ночи. Она словно поглощала свет, горевший в окнах у наших соседей, и даже свет звезд.
Из тьмы возникла фигура человека в черном плаще с глубоким капюшоном, полностью скрывавшим лицо. В отблесках света из кухни я смог разглядеть только сцепленные белые руки на фоне черного одеяния и мерцающие в тени капюшона глаза.
Сарьон отпрянул и прижал руку к сердцу, которое почти перестало биться. На каталиста нахлынули кошмарные воспоминания из далекого прошлого.
— Дуук-тсарит! — выговорил он дрожащими губами.
Дуук-тсарит, Исполняющие, могущественные и жестокие маги Тимхаллана. Когда мы впервые явились — не по своей воле — в этот новый мир, Дуук-тсарит утратили почти все свою магическую силу. До нас доходили смутные слухи, будто за прошедшие два десятка лет они каким-то образом сумели вернуть утраченное. Правда это или нет, но устрашать Дуук-тсарит по-прежнему умели.
Сарьон бросился назад, в коридор, и мы с ним столкнулись. Как я смутно припоминаю, он даже протянул руку, словно хотел меня защитить. Меня! Того, кто должен был защищать его самого!
Сарьон прижал меня к стене узкой прихожей, оставив дверь открытой настежь и даже не подумав о том, чтобы захлопнуть ее перед носом у ночного гостя, не дав ему войти. Этому гостю невозможно было в чем-либо помешать. Я знал это так же хорошо, как и Сарьон. И, хотя я попытался заслонить каталиста своим телом, у меня и в мыслях не было сражаться с Дуук-тсарит.
Человек в черном плаще скользнул через порог и чуть шевельнул рукой. Дверь бесшумно закрылась у него за спиной. Он откинул капюшон с лица и несколько секунд смотрел на Сарьона, как будто чего-то ожидая. Но мой господин был слишком взволнован и испуган. Он стоял на плетеном коврике, и дрожь сотрясала его.
Взгляд Дуук-тсарит переместился на меня, вошел в мою душу, проник до самого сердца. Я понял, что если не буду подчиняться, то мое сердце просто остановится.
Потом Дуук-тсарит заговорил:
— Предупреждаю: вы оба должны молчать. Ради вашей же безопасности. Вы поняли меня?
При этом вслух он не произнес ничего. Слова сложились из огненных букв и пылали у меня перед глазами.
Сарьон кивнул, хотя не понимал, что происходит. Я тоже ничего не понимал, но ни один из нас не собирался спорить с Исполняющим.
— Хорошо, — так же беззвучно продолжал колдун. — Теперь я сотворю заклинание. Не тревожьтесь. Оно не причинит вам вреда.
Дуук-тсарит едва слышно прошептал несколько слов. Мы с Сарьоном, ничуть не успокоенные заверениями колдуна, настороженно огляделись, ожидая Олмин знает чего.
Но ничего не случилось — по крайней мере, ничего видимого. Дуук-тсарит приложил палец к губам, снова призывая к тишине, и направился в гостиную. Мы побрели за ним следом, стараясь держаться поближе друг к другу. Когда мы оказались в гостиной, колдун указал длинным пальцем на стену.
