Договорился с таксистом, молодым парнем, чтобы он отвез меня на место сегодня вечером, а завтра забрал обратно.
— Порыбачить захотелось? — поинтересовался он.
— Неплохо бы детство вспомнить, да нет у меня с собой ни снастей, ни соответствующей одежки. Так, посижу на бережке, разожгу костерок, испеку картошку на углях, в небо посмотрю – на звезды.
В восемь вечера 6-го июля мы отъехали от гостиницы, и уже через полчаса я высадился на берегу Тихвинки. С собой у меня был пакет со снедью, бутылкой минеральной воды, репеллентом от комаров и брезентовой офицерской плащ-накидкой (брезентухой), которую постоянно беру с собой в поездки.
— Вот на этом месте завтра в десять часов утра заберешь меня, — сказал водителю, указывая на приметное дерево.
— Не вопрос. Заберу, конечно. Счастливо оставаться!
Прошел немного вдоль берега: ничего не изменилось: те же кусты, тот же песок, только мусора вокруг прибавилось. А вот и мое место, приметное: огромный валун врос в землю.
Походил кругом. Собрал хворосту целую кучу: ночь длинная, если топливо закончится, то в темноте ходить, искать – замучаешься. Сейчас ночи – белые, темнеет поздно. Посидел на прогретом солнцем валуне, посмотрел на воду. Течет, ничего с ней не делается.
Приготовил кострище. Рядом расстелил брезентуху. Комары начали свою нескончаемую песню. Пришлось намазаться мазью. Вокруг летают, гудят на разные голоса, но не кусают. Разжег костерок. Время уже к одиннадцати. Тишина, только крупная рыба иногда плещет в реке, да изредка доносится шум машин на шоссе. Хорошо! Спокойно.
Лег на спину, руки за голову, глаза – в небо. Звезды хорошо видны: на небе ни облачка. Костерок потрескивает, соловей в кустах заливается, в траве кто-то постоянно стрекочит.
"А ведь сегодня ночь на Ивана Купала! — вдруг вспомнилось. — Ровно 52 года назад на этом же месте пятнадцатилетним пареньком я также сидел у костра со своим приятелем, Вовкой Корешковым. Варили вечернюю уху, разговаривали. В ту ночь я принял важное решение: иду в девятый класс, здесь, в городке, заканчиваю десятилетку.
Отец уговаривал ехать в Ленинград, поселиться у его старшей сестры: она уже на пенсии, присмотрит, обиходит. И заканчивать десятилетку в Ленинграде: знания более основательные получу, проще в институт будет поступить. Но мне жалко было его одного оставлять. Мать у меня умерла еще десять лет назад, вторыми родами. Он меня вырастил. Даже в дом никого не привел. Я был поздним ребенком. Когда родился, отцу было уже сорок пять лет. Вернулся с войны капитаном-артиллеристом, весь израненный. На теле жилого места не осталось. В госпитале целый год провалялся, комиссовали в 1944 году. Хорошо, жив остался. Там и с матерью моей познакомился, она сестричкой в госпитале была. Когда приехали в городок, она уже тяжелая мной была. Здесь и поженились. Первое время по углам скитались. Потом от леспромхоза, где отец устроился начальником производства: мужиков-то раз-два и обчелся, время военное, дали две комнаты в засыпном бараке, где мы и прожили все это время. До войны он учителем математики в школе в рабочем поселке под Ростовом работал, да еще немецкий язык преподавал: в Поволжье долго жил, среди немцев-колонистов. Там и немецкий язык изучил".
Понемногу подбрасывал ветки в костер. Вокруг уже ночь, только тени от кустов, освещаемые языками пламени, колеблются вокруг.
Лежал. Вспоминал прошедшую жизнь.
"Как и решил тогда в ночь на Ивана Купалу, проучился в городке девятый и десятый классы, сдал экзамены, получил аттестат и отправился в Ленинград, поступать в институт. Поселился у тетки, Пелагеи Максимовны, старшей сестры отца. Жила она на улице Дзержинского в комнате в коммуналке. Комната небольшая, метров на двадцать. Еще там жило пять семей, хорошо хоть малосемейные, не пьющие.
Поступать я решил в педагогический институт им. Герцена на факультет иностранных языков на кафедру немецкого языка. Почему немецкого? Потому, что на этом языке довольно хорошо говорил. Мой отец постоянно занимался со мной. У меня вообще-то способности к языкам, да еще к рисованию. Недаром я раздумывал, куда мне лучше поступать: в Ленинградское высшее художественно-промышленное училище имени В. И. Мухиной, или на иностранные языки. Но отец уговорил изучать языки.
— Подготовка у тебя по рисованию слабая, все больше акварелями увлекаешься, а там главное – рисунок, — убеждал он меня.
Сдал экзамены успешно. Туда больше девочки учиться шли, поэтому парням были некоторые привилегии.
Проучился почти два курса, когда меня неожиданно пригласили в деканат на беседу. Вошел. Поздоровался. Рядом с деканом сидел мужчина средних лет. Декан сказал:
— Вот, товарищ хочет с тобой побеседовать. И вышел из кабинета.
Этот товарищ сразу заговорил со мной по-немецки. Я стал ему также отвечать на немецком. Короче, предложили мне доучиться до конца второго курса, а потом поступать в Высшую школу КГБ в Минске. Подумал немного и согласился. К этому времени я уже остался один: и отец, и тетка умерли. Жить было тяжело. Стипендия – очень маленькая, помогать мне некому. Приходилось постоянно подрабатывать. На учебу времени оставалось все меньше и меньше. А там мне обещали и общежитие, и стипендию большую. А комнату на улице Дзержинского, где я был прописан, обещали за мной зарезервировать, и туда никого не поселять.
В общем, поехал я в Минск, а точнее в пригород, там курсантов будущих собирали. Прошел медкомиссию, сдал экзамены. Мне это легко было: все же два курса института за плечами. Поступил. Когда там узнали, что я еще и хорошо рисую, то жизнь моя наладилась: постоянно занимался оформлением различных стендов, стенгазет, поздравлений. Ну и, конечно, на этой почве послабления разные: все на кросс, а я рисую, все наряды отбывать, а я стенды оформляю. Вот только поблажек в изучении языка и других спецпредметов не было. Четыре года пролетели быстро. Сдал выпускные экзамены, и направили меня еще поучиться на спецкурсы. Что там мы изучали, я вам рассказывать не буду, не положено. Через год направили в кадры Службы внешней разведки (СРВ). А потом начал выполнять обязанности связника, нелегально переходя границу между ГДР и ФРГ. Но не долго. Было принято решение на мое глубокое внедрение. Получил чистые документы на Гельмута Катера, уроженца города Висбаден земли Гессен.
С ними уехал в Мюнхен, где поступил на учебу в местный университет на экономический факультет, который благополучно закончил в 1973 году. Тут из Центра мне сообщили номерной счет в банке в Австрии, с которого я снял по специальному коду сто тысяч немецких марок и на эти деньги организовал собственную фирму, занимающуюся туристическим бизнесом. Принимал туристов в Мюнхене из всех стран Европы, и отправлял туда немецкие группы. Это было время, когда народ уже оправился после войны, появились лишние деньги, которые можно было потратить на путешествия. За пять лет неплохо раскрутился, для чего работал и днем и ночью. К 1978 году вернул долг: положил уже сто пятьдесят тысяч марок на тот же счет в Вене. А еще через два года меня "расконсервировали" и стал я заниматься делами, прямо относящимися к той специальности, к которой меня готовили целых семь лет. С 1982 года уже стал резидентом на юге ФРГ. Всякое бывало. Работа – на одних нервах. О женитьбе – даже не думал. Так и прошли следующие двадцать восемь лет. В России больше побывать не пришлось.
