Так же ненавидела и тренировки, на которых леданы нередко калечили друг дружку. Впрочем, травмы не избавляли от выхода на арену. Полученная травма означала лишь то, что ее обладательница умрет быстрее, чем соперница. Поэтому Ролана старалась избегать подобных случаев, ни на секунду не ослабляя внимательности и сосредоточенности. К тому же окружающая атмосфера была гнетущей, что также не позволяло расслабиться.
Послушницы не общались между собой, не заводили дружеских отношений, поскольку не сегодня завтра любая могла умереть, а горечь потери причиняла сильную боль, мешая сосредоточиться на тренировках. К тому же черные маски надежно закрывали лица, превращая ледан в безликих, похожих друг на друга существ. Снять маску разрешалось только с мертвой соперницы. Еще маски имели право снимать смотрительницы, когда устраивали разборки с провинившимися. Поэтому сейчас в мрачных коридорах не было слышно ничьих голосов, кроме голосов смотрительниц.
Разветвления коридоров закончились, леданы по одной вышли на большую квадратную площадку, засыпанную песком и обтянутую по периметру колючей проволокой в три ряда. Здесь проходили утренние тренировки. После речи настоятельницы прозвучал гонг. Подчиняясь протяжному звону, гулко вибрирующему в воздухе, Ролана встала в стойку напротив соперницы.
Выпад, удар, еще выпад, еще удар. Она даже не успела запыхаться, а соперница уже не смогла подняться с песка. Коротко вздохнув, девушка отбросила за спину длинную косу и покинула площадку одной из первых. Победившим полагался завтрак. Участь проигравших была противоположной.
Столовая располагалась в отдельно стоящем здании. Обогнув спальный корпус, ледана пошла вдоль высокого забора. Неподалеку увидела нескольких послушниц. Стоя плотным кругом, девушки по очереди пинали ногами что-то небольшое и отчаянно скулящее.
Ролана раздумывала всего мгновение и, вопреки правилам, решила вмешаться, поскольку подавать голос могло лишь живое существо. Правда, за несколько шагов жалобные звуки стихли, слышался лишь разноголосый смех. Двумя точными ударами ледана опрокинула на землю ближайших послушниц и смогла увидеть предмет жестокой забавы. Перед глазами поплыл красный туман ярости. Не помня себя от злости, Ролана раскидала еще троих, две оставшиеся сбежали сами, не желая ввязываться в драку. Затем девушка приблизилась к несчастной жертве.
Маленький белый щенок был еще живой, но тяжело дышал. Ледана осторожно взяла его на руки. Плохо, что маленький. Еще хуже, что попал сюда. Теперь дальнейшая его судьба становилась для нее большой проблемой. Жестокий мир в каменных стенах, в котором нельзя ни к кому привязываться, был совершенно неподходящим местом для крошечного существа.
Девушка задумчиво огляделась по сторонам. Подкопать ограду и выпустить малыша? Но он вполне может вернуться обратно. Отнести смотрительницам? Вряд ли они захотят возиться со щенком. Скорее завершат то, что не успели сделать леданы. Оставить у себя? Но не сегодня завтра ее могут убить на арене. Хотя… нет. Не смогут! Удача и раньше не оставляла Ролану. Не оставит и теперь, когда есть для кого оставаться в живых. Только нужно незаметно отнести щенка в свою келью. Но как? Из одежды послушницы носили только кожаные безрукавки и шорты. Из обуви плетеные сандалии на ногах. Маски вообще не в счет.
Вновь посмотрев по сторонам и убедившись, что за нею никто не наблюдает, Ролана расшнуровала лиф безрукавки и бережно вложила туда щенка. Грудь заметно прибавила в размере, но никакого другого способа девушка не видела. Затем, выхватив нож из руки одной из лежавших в обмороке послушниц, резанула себя по предплечью. Неглубоко, просто чтобы пошла кровь. Сломала небольшую ветку на ближайшем кустарнике. Затем, зажав рану свободной рукой, направилась в спальный корпус. Локоть руки хорошо прикрывал изменившуюся фигуру, а кровь, сочившаяся сквозь пальцы, избавляла от ненужных вопросов. Щенок был в беспамятстве, а потому молчал и не шевелился.
Вернувшись к себе, девушка закрыла дверь и положила малыша на кровать. Ощупав маленькое тельце, поняла, что передняя и задняя лапы сломаны. Разорвав на полосы часть простыни, расщепила ножом принесенную ветку и туго перебинтовала лапы. Затем стянула простыню на пол и устроила на ней щенка. Ждать, пока малыш придет в себя, времени не было, поэтому, перетянув себе руку повязкой и погладив на прощание мягкую шерстку, Ролана покинула келью.
Она понимала, что появление этого маленького друга принесет в ее жизнь множество проблем, но уже сейчас готова была убить любого, кто вновь осмелится причинить вред малышу. А также хотела поквитаться с его мучительницами за то, что у них поднялись руки (читай — ноги) на живое существо просто ради развлечения. Несмотря на маски, она отлично запомнила их глаза и фигуры. Да, в монастыре заставляли бить и убивать. Но исключительно на потеху толстосумов. Те же, кто проявлял жестокость вне арены, становились для Роланы хуже любого зверя и были ей глубоко противны.
Шло время. Благодаря тому что смотрительницы не заходили в кельи к послушницам, предпочитая каменным полутемным каморкам без удобств свои просторные светлые комнаты, появление животного осталось незамеченным. Маленький щенок вырос и превратился в небольшого пса с роскошной шерстью снежно-белого цвета. Лапы благополучно зажили, но побои все равно оставили память — пес не мог лаять и всегда молчал. С одной стороны, это обстоятельство значительно облегчало жизнь Роланы, с другой — ей было очень жаль пса. Она научилась приходить из столовой с закрытым ртом, принося таким образом молоко щенку, придумала, как незаметно прятать еду для любимца в одежде. А также стала самым лучшим и беспощадным бойцом на арене. Потому что была обязана вернуться к тому, кто ее ждал. Разумеется, с обидчицами своего четвероногого друга Ролана давным-давно рассчиталась на арене и выбросила их из памяти, как ненужный мусор.
Приближался очередной день рождения леданы. Почему-то за последний месяц она несколько раз ощущала себя по ночам словно примерившей чужое тело. В такие моменты дико хотелось выть от негодования, окружающие стены казались тесной ловушкой, а все чувства обострялись до предела. Отчаянно хотелось бежать из ненавистного места. Однажды днем это желание стало просто невыносимым.
От палящего зноя и напряжения пот лился ручьем, заливая глаза. Белый песок ненавистной арены был щедро расчерчен красными росчерками. Кровь соперницы лилась ручьем, она же вновь не получила ни единой царапины.
— Заговоренная! — суеверно шелестело на трибунах.
