Как выяснилось, на фирме все были с компьютером «на Вы», разве что жертвоприношения ему не делали. Но разговаривали с ним, как с живым. "Ну включайся, миленький", "Ну чего ты виснешь?", "И куда мы сохранили файлик". Компьютер у главного инженера заводился с пинка. От следов многочисленных ударов на корпусе остался заметный след. Судя по выражениям его звали не иначе, как "говнюк" и "груда металлолома". В бухгалтерии принтер печатал через раз, выдавая ошибку за ошибкой. Его ласково называли "Ёпсон" и даже, исходя из уверений бухгалтерш, каждую неделю ему исправно "чистили сопли". В отделе сбыта никогда не чистили ни временные файлы, ни корзину, наивно удивляясь тому, почему компьютер работает как эстонский ленивец. Его нежно прозвали "Тормоз", хотя бедняга был совсем не виноват. Но кто докажет?
С первого дня работы я почувствовала себя Львом Бонифацием, который показывал фокусы маленьким африканскими ребятишками. Стоило отойти хотя бы на метр, как снова "не печатает", "виснет", "не открывает". Поэтому уже через неделю я почувствовала, что название книги «Десять негритят» вкупе с милой детской песенкой это - не просто детский шлягер, а потенциальное руководство к действию.
Через месяц мой атворитет в глазах фирмы вырост настолько, что мне уже тащили домашние ноутбуки, нерабочие флешки и прочую ерунду, чтобы я «посмотрела». За "смотрины" мне платили чаем, кофе, шоколадом… В моем столе образовалась целая гора «подношений» за переустановленную систему, обновленные драйвера, восстановленные флешки и прочую мелочь. Через год, когда дела у фирмы пошли очень плохо, и встал вопрос о сокращении, сократили помощника бухгалтера, а я, как «очень нужный человек», осталась сидеть на своем месте, попивая трофейный кофе. Правда у всего этого была и обратная сторона медали. Незаменимость. В отпуск меня не пускали под любым предлогов, очевидно боясь, что во время моего отсутствия что-то выйдет из строя. Окончательно озверев, мне пришлось заявить, что если и в этом году у меня не будет отпуска, я уволюсь к чертям собачьим, а напоследок подкину парочку вирусов из моей коллекции. Слова «уволюсь» и «вирусы» подействовали не хуже колдунства главбуха. Никакой коллекции вирусов у меня в помине не было. Не люблю я собирать всякую дрянь. Но слово «вирус» вызвало такой трепет, что через час я держала в руках долгожданный приказ на отпуск, подписанный дрожащей рукой моего директора. Разумеется, среди работников мышки и клавиатуры, началось нытье, мол, что они будут делать, если вдруг с компьютерами что-то произойдет. Я объяснила, что существуют специальные программки, которые позволяют дистанционно решать проблемы. Ой, зря я это сказала. У народа началась самая настоящая паника. Теперь они были точно уверены, что спецслужбы всех стран мира следят за тем, как ООО «Промстройторгсервис» ведет документацию, и чем занимаются сотрудники пресловутого предприятия в рабочее время. Мне понадобилось около часа, чтобы объяснить им, что доступ подобным образом, как и секс, предусматривает взаимное согласие, что немного успокоило взволнованную аудиторию.
И вот теперь я еду домой паковать чемоданы и ждать поезда, который ровно в шесть тридцать отправит мое уставшее от сидячей работы тело на юга. Второй звонок с работы застал меня в процессе сборов. Прижимая телефон плечом к уху, я пыталась застегнуть молнию на сумке, лихорадочно вспоминая, взяла ли я купальник. Проводить раскопки в недрах этого чудовища мне не хотелось. Через сорок минут мне должна позвонить подруга, с которой мы договорились ехать вместе навстречу морскому прибою и «па-а-ахлаве медовой, с орешками». А на другом конце города и трубки плакала Иришка из отдела снабжения, которая умудрилась «случайно удалить» папку с накладными, но корзине ее не обнаружить. Я быстро вспомнила ее компьютер, и тут же меня осенила мысль, что она, возможно, просто "случайно перетащила" ее в соседнюю папку и попросила проверить там. Судя по внезапному радостному визгу, я могу спокойно участвовать в битве экстрасенсов. Бинго! Папка нашлась. Я выдохнула с облегчением и решила посидеть на дорожку, а заодно утрамбовать содержимое чемодана.
Машка должна была позвонить два часа назад, а теперь я снова слышу уже изрядно надоевшую мне фразу «абонент разговаривает». Зная Машку, разговаривать она может и три, и четыре часа подряд, пока ухо не приклеиться к экрану, а батарея не разрядится в хлам. Стоило психануть и бросить телефон в карман, как тут же я слышу знакомую мелодию, а на экране высвечивается лучшее селфи Машки.
- Серафимочка, дорогая моя… Тут такое дело…
Как только я слышу фразу «тут такое дело», я сразу понимаю, что дела принимают очень скверный оборот. Я уже приготовилась к самому худшему, и, как выяснилось, не зря… Оказывается, Машка, будучи натурой легкомысленной, решила договориться по поводу размещения своего кота у родителей в последний момент. Так сказать, за пять минут до весны. А родители, вместо того, чтобы ждать звонка любимой дочурки, умотали на дачу за тридевять земель, дабы приобщиться к "тяпке и сапке" , а так же к «поливу и прополке», заодно насладившись деревенской природой. Машка, разумеется, забыла о том, что родители уезжают, наивно полагала, что еще успеет вручить им своего кота с пакетом особого корма «для взрослых кастрированных и стерилизованных котов и кошек длинношерстных пород, с витаминами на все буквы алфавита». Когда-то я тоже была «нянькой» для ее котяры. Это было чуть больше года назад. Машка решила провести неделю со своим очередным бойфрендом где-то на берегах райского острова, разумеется, за его счет. И мне был вручен пакет "кошкокорма" с описанием суточной нормы потребления и рекомендациями по уходу. Первые два дня я взвешивала корм на весах, которые сдуру приобрела дял такого случая, глядя на страдающего от недоедания кота со звучным именем Фидель. Кстати, имя котофею придумала я, чем очень горжусь. Известный кубинский лидер умер бы от зависти, если бы знал, какой санаторий строго режима ждет его пушистого тезку в моей однокомнатной квартире, однако немного занервничал, понимая, что кроме "жрать и спать" других кошачьих радостей котейке больше не видать. Когда моя рука в очередной раз насыпала ему корм, кот посмотрел на меня так, как смотрели жертвы инквизиции на монахов-иезуитов. Чисто из-за страха, что больше ничего ему не обломиться, котишка обреченно начал жевать корм. Я тут же вошла в его положение. На следующее утро я дала ему рыбу. Кот с ужасом смотрел на рыбу, боясь, что это просто сон. И в этот момент я поняла, что Машка, кроме как кормом, Фиделя ничем не балует. И я, проникнувшись кошачьим горем, быстро познакомила его с «нормальной кошачьей едой». Кот заметно ожил. Но счастье длилось недолго. Вернувшаяся Машка тут же забрала его вместе с клеткой, заявив, что за время ее отсутствия котейка отощал и полинял. Она утащила Фидельчика, приговаривала, что дома даст ему его любимый корм, который Тетя Сима, почему -то израсходовала не весь, что очень подозрительно. Видать, Тетя Сима пожадничала для пушистика. Фидель провожал меня такими глазами, что кот из Шрека бы заплакал от зависти. Больше мне животное не доверяли.
