— Но… как же… ведь… — забормотал Ереа, глядя на статую остекленевшими глазами.
Возможно, он хотел сказать, что здесь снег бывает редко, а лютые зимы вообще не встречаются, что он, десятник, совсем не собирается ехать на север, что теперь-то он никогда… что уже ни за какие деньги… да вообще и в мыслях…
— А если ты останешься верным, то умрешь в старости и почете. Дети проводят твое тело (по мнению Виктора, тут Арес явно загнул: ведь если из количества детей вычесть число снаряженных «родственников», то выходило, что у десятника лишь одна родная дочь), а я приму душу.
Ереа захрипел еще что-то, но статуя вдруг полыхнула яркой вспышкой.
— Жрец, мы тут не одни! — Неопытному человеку показалось бы, что голос Ареса не изменился, но Виктор четко уловил раздражение.
— Десятник, тебе пора. — Роскошная мантия зацепилась за алтарь, и Антипов поправил ее привычным движением.
— Но… как же…
— В другой раз, десятник, в другой раз… — Виктор поднял Ереа с пола и начал легонько подталкивать к двери. — Поторопись.
Растерянный воин был настолько деморализован, что покорно вышел.
— Почему не одни, Арес?
Антипов плотно захлопнул тяжелую дверь и обернулся к статуе.
Но бог войны не стал отвечать. Вместо этого от дальней стены, как раз от того места, где висел гобелен с изображением огромного рогатого чудовища, насмерть проткнутого булавкой, принадлежащей карлику-герою, отделилась полупрозрачная фигура.
Она тоже была золотистой и тоже мерцала. Казалось, что обе сияющие сферы появились из одного инкубатора, но когда Арес вышел из статуи, то стала ясна разница. Бог войны был бородат, крепок и вообще походил на свое изображение. Зато другой выглядел худощавым, с острым хитрым лицом и крючковатым носом. Его губы вроде бы не улыбались, но тем не менее создавалось впечатление вечной потаенной усмешки. Это был Кеаль, бог вреда и обмана, которого Виктор в свое время окрестил Локи.
Антипов был даже рад гостю, в отличие от недовольного Ареса. Кеаль шел к своей цели извилистым и безопасным путем, что так хорошо соответствовало устремлениям молодого человека. Однако по прихоти судьбы Виктор стал воином, верховным жрецом прямолинейного и безжалостного бога войны. Судьба часто дает людям не то, чего они хотят, а то, что могут взять.
— Возлюбленный брат мой, — начал Кеаль, глядя на Ареса с нежной и печальной улыбкой, — как я счастлив, что могу лицезреть твою мужественную стать, обнаженный торс, словно случайно выставленный напоказ, могучие руки, призванные крушить, ломать, рубить и…
— Душить, — подсказал Арес.
— Душить?.. Да! Душить наших общих врагов! — с воодушевлением подхватил Кеаль. — Нас ведь в этом мире только двое, возлюбленный брат. Двое истинных богов. И я так рад, что ты, такой великий и сильный, с таким горящим пламенем взглядом, проникнутым ненавистью к кому-то (кстати, к кому?), на моей стороне.
— Что тебя сюда принесло? — Арес сдвинул брови и прищурил глаза так, словно прикидывал, в какое место нанести удар по разговорчивому гостю. — Я ведь уже сказал, чтобы ты держался подальше. Хочешь быть возлюбленным братом? Будь! Ты им станешь в тот момент, когда никто, ни одна живая душа, ни один предмет не напомнят мне о тебе. Погрузись в пучину вод, залезь в мелкую ракушку на дне морском — и я сразу назову тебя братом. Но с условием, если ты там останешься навечно.
Светлая печаль на лице Кеаля усилилась. Он повернулся к Виктору с видом мученика, страдающего за правое дело.
— Брат мой отрекается от меня, добрый Ролт. — В голосе бога обмана прорезалась скорбь. — А я ведь ежедневно тружусь аки пчела, чтобы поправить наш скудный быт. Улаживаю неприятности, пресекаю слухи, подсматриваю, подслушиваю, вешаю кошек, ловлю дезертиров…
— Каких еще кошек? — с подозрением осведомился Арес.
— Каких кошек, возлюбленный брат? — Кеаль начал качать головой с явным укором. — А кто позволил сбежать из плена сотнику? Кто не допросил его и даже не посмотрел на него? А ведь он прихватил с собой золото своего барона, которое заранее спрятал в укромном месте. Но это еще ничего. А главное — сотник что-то заподозрил о тебе. Да если бы он вырвался, то уже через неделю здесь были бы жрецы Зентела и, возможно, других лжебогов во главе армии. Скажешь, что отбился бы, возлюбленный брат? Рановато тебе еще с армиями демонов тягаться.
— Этот сотник умер, мы выследили его и нашли только тело. Разбойники постарались.
— Разбойники? — Кеаль расхохотался. — Да если бы не кошка, которую я повесил, не было бы никаких разбойников.
— Ты бредишь. — Арес демонстративно отвернулся.
— Брежу? Он говорит, что брежу, добрый Ролт! Этот сотник пробирался через лес и уже на третий день был бы в парреанском храме Зентела, если бы не решил переночевать на дереве около дороги. Он удачно забрался — его даже вблизи не было видно, и так бы ушел, если бы я не достал из его мешка золотую статуэтку кошки и не повесил ее на тесемке так, что она была заметна со стороны тракта. Конечно, ее блеск увидели. Конечно, смекнули, что если из мешка выпала кошка, то там еще есть кое-что. Конечно, сотник проснулся, вступил в бой, но тех было больше.
Арес медленно повернулся к говорящему и смерил его пренебрежительным взглядом с головы до ног. Бог войны не стал спрашивать, почему Кеаль пошел таким сложным путем и просто сам не прикончил сотника. Бог вреда и обмана не мог этого сделать никак. Вот если бы убийство сотника было частью шутки или виртуозной интриги — тогда да. Ведь Кеаль фактически не может выйти за рамки отведенной ему функции. Как и сам Арес. Демоны могут делать что угодно, а боги только то, что обязаны.
— Избавился от сотника — и хорошо. — Тон Ареса нисколько не изменился. — Ты это не только для меня сделал, но и для себя. Так чего хочешь? Зачем пришел?
— Хе-хе, — Кеаль изобразил то ли смешок, то ли усмешку. — Попрощаться пришел, возлюбленный брат мой. Несмотря на мои труды, скоро тебе, а потом и мне придет конец. Предполагаю, что в течение двух месяцев Зентел узнает о нас. И наведается сначала сюда, а потом и в Равану, которую ты почему-то называешь Олимпом.
Виктор тут же встревожился. Ему было слегка неуютно рядом с двумя полупрозрачными фигурами, но слова Кеаля заставили забыть об этом. Антипов прибыл в этот мир, где правят демоны, стараниями Ареса. Зентел, якобы бог виноделия, контролирующий это королевство, узнал о чужаках, но пока не сумел их выследить. Арес же, заручившись поддержкой местного барона ан-Орреанта, развернул активную деятельность. Барон по приказу нового бога взял штурмом два соседних замка, и сражения придали Аресу сил. Но он был все еще далек от того, чтобы противостоять Зентелу в открытом бою. Поэтому бог войны находился на полуподпольном положении. О нем были осведомлены лишь избранные. Раскрытие тайны вело бы к неминуемой смерти всех участников.
