Труднее всего во сне дождаться пробуждения. Кто-то должен подойти и тронуть тебя за плечо. Но никто из персонажей твоего сна не может этого сделать. Ни милый Барсик, ни фантазер Шайтаниров. Они послушно ждут пробуждения вместе с тобой.
Но в эту ночь Анастасия проснулась. Явь! Она, как солнечный свет после театральной подсветки. Вещи приобрели плотность, пространство — глубину, тело — силу, разум — ясность. Анастасия вскочила. Достаточно она насмотрелась снов во сне! Теперь дорога каждая минута. В этот раз все должно получиться. Этот паренек сделает все, что от него ждут, хотя сам не подозревает, на какой опасный путь ступил. Главное, чтобы он не испугался и исполнил…
Она оборвала собственную мысль, боясь, что кто-то может услышать ее и помешать осуществить то, о чем она грезила все эти годы.
На ржаво-красных, в потеках, обоях вспыхнули две синие полосы — два отсвета посреди серой важности сумерек. Блики перепрыгнули на потолок и, скользя, принялись обегать комнату. С улицы слышалось звяканье: раскачиваясь на перегоне, мимо окна проносился трамвай. В такт перестуку колес о рельсы вздрагивали блики на потолке. Рик прижался лицом к стеклу. Трамвай был совсем рядом. Казалось, еще немного, и стальная обшивка шаркнет о кирпич накрененной стены. Рик всматривался изо всех сил, пытаясь различить силуэты в вагоне, но видел лишь синее свечение, пронизанное светлыми иглами разрядов. На секунду трамвай застыл напротив окна, будто призывая вскочить на подножку. И подножка эта четко высвечивалась в полутьме, будто не по земле мчался трамвай, а парил в воздухе на уровне третьего этажа. Но Рик растерянно моргнул и подался назад. В следующее мгновение трамвай оказался безнадежно далеко, насмешливо дразня хвостовыми огнями, и перестук колес замер в густеющих сумерках.
— Рик, скотина, ты что, спишь? — Серж встряхнул его за плечо. — Дело есть. — Он хотел наклониться к самому уху приятеля, но не устоял на ногах и, пошатнувшись, шлепнулся на пол.
Рик открыл глаза. Он лежал на кровати, на тощем вонючем матраце, под головой — клейкая подушка. Как он очутился здесь, в углу? Ведь только что он стоял у окна, прижимаясь лбом к пыльному стеклу, и смотрел на мчащийся мимо трамвай — два корявых вагончика на ржавых колесах с огромными ребордами.
— Водка дерьмовая, — бормотал Серж, пытаясь подняться, но опять сползая на пол. — От хорошей водки так не может развести… Пр-р-равда? Только от плохой водяры чертики мерещатся.
— Да, от хорошей водки являются настоящие черти, — согласился Рик.
— Ты — зараза, ядовитая зараза, — пробормотал Серж. — Я тебе это говорил? Нет? Короче, я тебе это сейчас говорю. Я еще посмотрю, возьму ли тебя с собой на дело.
«Надеюсь, в последний раз у него ночую», — подумал Рик, стискивая зубы.
— Все-таки ты ненормальный, Рик, — продолжал бормотать Серж, — мозги у тебя умные, а голова гнилая. Настоящего друга из тебя никогда не получится. Вот у меня друг Валька есть, я тебе уже говорил. В армию весной загремел. А до армии мы с ним как братья. Он — это я, я — это он. Точно, не вру. — Серж выразительно выпятил губы. — Мы друг для друга все, что угодно… Все, что угодно…
Под окнами комнатушки раздраженно звякал трамвай, выворачивая с соседней улицы.
«Догнать, вскочить на подножку и…» Откуда эта дурацкая мысль? И сон дурацкий, похожий на бред. Уехать… Чушь! Куда можно уехать на трамвае? Разве что в трампарк. Или как в старом анекдоте, в Швецию…
— …У нас с Валькой случай один был, просто анекдот, — продолжал тем временем бормотать Серж. — Девчонка к нам одна забрела. Еще школьница. Короче, дура, выпила стакан водки и отрубилась. Ну полностью, как доска… Мы с Валькой жребий бросили, кому первому. Оттрахали ее по всем правилам. Хорошо повеселились. К утру она очухалась и ушла. А потом… — Серж затрясся от смеха. — Приходит через два месяца ко мне и говорит: я беременная, женись, мол. Я ее выгнал, конечно, и сразу к Вальке побег предупредить. А она, оказывается, у него уже была, и тоже просила жениться. Вот дура! — Серж вылил себе в стакан остатки из бутылки и отковырял от стола засохший бутерброд. — Ведь дура, да, женись, хи-хи…
Рик тоже решил немного посмеяться.
— А я-то думал, чего это вдруг мент тобой интересовался, — проговорил он наигранно-безразличным тоном.
— При чем здесь мент? — Серж растерянно хлопнул глазами. — О чем ты?
— Да она вполне могла в милицию заявить: затащили меня, напоили и изнасиловали. Она несовершеннолетняя, срок вам обоим светит верный, причем за групповуху. И заявление она забрать не может, потому как несовершеннолетняя.
Серж подавился водкой и закашлялся.
— Ты ведь прикалываешься, да?
— Нет, серьезно. Это если она дура. А если умная, ментами только припугнет, и сдерет с каждого по сотне-другой баксов. А то и больше. Знаешь, что в зоне делают с севшими по такой статье?
Глаза Сержа сделались совершенно оловянными, с нижней губы потекла струйка слюны. Рик едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, глядя на него.
— Фигня все это! — заорал вдруг Серж, опомнившись. — никуда она не заявляла! Столько времени прошло!.. Да и не было никакого мента! Это все твои шуточки дебильные. Гад! Гад! — Серж с облегчением отфыркивался.
«До сих пор трусит, — усмехнулся про себя Рик. — Трусит и спрашивает у каждого: я уже выпутался, ведь правда выпутался?»
В эту минуту дверь в комнату приоткрылась, и внутрь протиснулась Светка — хрупкая, как подросток, в ярко-синей блузке и белых, сомнительной чистоты брючках. На самом деле ей было уже за двадцать, но ее маленький росточек, пухлые щечки, а более всего умильное выражение наивности в глазах многих и часто обманывало.
— Пожрать принесла? — спросил Серж требовательно.
— Я тебе паек носить не нанималась, — огрызнулась Светка, — у меня дела поважнее были. Я бабку нашу пасла.
— До часу ночи, что ль? — хмыкнул Серж.
Светка пропустила его шуточку мимо ушей.
— Порядок, ребятки, я все разведала. Замочек на двери дрянь, его отверткой отжать можно. Дождемся, пока бабка в магазин уйдет — у всех бабок страсть по магазинам шляться. Видака или там стереосистемы у бабульки, конечно, нет, но старинными вещичками поживиться можно будет. Антиквариатом разным и золотишком. Это верняк.
— С чего ты взяла? — поинтересовался Рик.
Светка покосилась на него, ощупала взглядом лицо, мятую рубашку, грязные джинсы. Потом глянула на Сержа, сравнивая. Серж ее явно не устраивал. Но и Рик, судя по всему, не производил впечатления.
— Бабка в этой квартире сто лет живет, еще с довоенных времен. И муженек у нее был из семьи… как это она сказала… во — «из бывших». Да там наверняка в каждом матрасе по десятку бриллиантов зашито.
