Повинуясь немому приказу человека с медальоном, люди осторожно сняли тяжелый груз с повозки и водрузили его на постамент. Только тогда непроницаемые шелковые покрывала были отброшены. Взорам шестнадцати предстало воистину удивительное зрелище.
Отражая неровное пламя факелов, на пьедестале сверкал прозрачный кубообразный кристалл, похожий более на гигантскую хрустальную раковину. Сквозь верхнюю створку раковины отчетливо был виден маленький человек, покоящийся на прозрачном ложе. Он лежал на спине, и лицо его было белее снега. В груди человечка зияла огромная резаная рана. Глаза его были закрыты. Человек внутри раковины не спал — он был мертв. Долгие мгновения шестнадцать посвященных вглядывались в толщу хрустальной раковины. Их лица были по-прежнему бледны и бесстрастны.
Наконец предводитель, словно стряхнув с себя оцепенение, решительно извлек из внутреннего кармана своего широкого плаща нечто маленькое и белое, похожее на монету, но с двумя заостренными концами. Держа крохотный белый кристалл в левой руке, человек прочел над ним короткое беззвучное заклинание. Затем он занес над кристаллом свою правую руку, и из нее порывался тончайший голубой порошок. Оседая на кристалле, порошок быстро растворялся в его неведомых безднах. Когда последняя пылинка голубого порошка пала на маленький белый кристалл, внутри его обнаружилось какое-то движение, он пульсировал, обдавая присутствующих сполохами возбужденного изумрудного свечения. Но и тогда никто из шестнадцати не издал ни звука, никак не выдал своих чувств; между тем каждый из них знал, что присутствует при свершении магии, единственной и неповторимой в своем роде за все времена вселенской истории, при отправлении обряда, ни разу не свершаемого никогда и нигде ранее, обряда, который никогда более не повторится.
Человек с медальоном приблизил пульсирующий кристалл к прозрачной раковине. Повинуясь неведомой силе, верхняя створка бесшумно распахнулась. И хотя в огромном чертоге было жарко, тепло десятков факелов и каминов отступило перед холодом безжизненного тела, покоящегося на своем прозрачном ложе. Правая рука предводителя опустилась на грудь мертвеца, стремительно вошла в израненное пространство и тотчас же возвратилась обратно, сжимая ссохшийся комочек, разрубленный пополам — сердце карлика.
Ставшую уже привычной зловещую тишину разорвал сильный и уверенный голос человека с медальоном.
— Оно ему больше не пригодится, — бесстрастно произнес предводитель.
Один из его помощников принял то, что когда-то было человеческим сердцем, и аккуратно спрятал его в особую, инкрустированную все тем же загадочным знаком с пирамидой шкатулку. Проводив тяжелым взглядом эту неизменную принадлежность человеческого существования, предводитель сказал:
— Мы делаем это, ибо такова была его воля…
Слова прозвучали глухо и торжественно, но смысл происходящего всем присутствующим был ясен и без них; к этому мигу шестнадцать посвященных готовились всю свою жизнь. Они знали: ничто не помешает довести этот удивительный обряд до конца, знали, что им предстоит потом, после его завершения, но и остановиться они не могли, ибо над судьбой своей были не властны…
Медленно, словно в глубоком трансе, двинулась рука человека с серебристым медальоном. Изумрудно-пульсирующий кристалл перешел из его гибких пальцев в узкое пространство резаной раны на груди мертвеца, туда, откуда минуту назад было извлечено разрубленное сердце.
Скользнув по мертвой ткани, ромбовидный кристалл занял место сердца. Предводитель неспешно отдёрнул руку. Выражение торжествующего изумления застыло на лицах шестнадцати.
Мертвое тело в раковине вздрогнуло, по всем, его конечностям прошла и тотчас исчезла изумрудная волна. В тот же миг зияющая рана на груди сама собой затянулась, и на ее месте появилась белая, точно очищенный пергамент, холодная кожа. Зашевелились кудрявые черные волосы на голове лежащего, конвульсивно дернулись тонкие пальцы рук. Решительно откинулись назад веки, обнажив огромные, непропорциональные этому маленькому тельцу, как будто целиком состоящие из агатовых яблок глаза — глаза существа, только лишь по странному стечению обстоятельств принадлежавшего к миру людей. И вот эти гигантские глаза широко раскрылись, словно две черные бездны, готовые поглотить в своих мрачных глубинах все живое и сверхъестественное, все сущее, обитающее в этом мире и вне его. В этих глазах был и холод межзвёздных глубин, и жестокая, всеподчиняющая воля, и какая-то безвестная, пришедшая из тайников времен и пространств, сила. И, конечно же, в этих глазах была Жизнь.
Всепроникающий взгляд огромных черных глаз пронзил разум стоящих в немом оцепенении людей. Он, этот взгляд, обошел стены каменного амфитеатра, и от него в необъяснимом испуге шарахались языки факельного огня. Казалось, сам воздух в зале сжался и потяжелел, словно этот чудовищный взгляд был властен и над ним.
Стоически выдерживая взгляд разбуженного существа, высокий человек с медальоном опустился на колени перед хрустальной раковиной; его примеру последовали и остальные синие плащи. В сдавленной тишине торжественно и гулко прозвучал уверенный голос предводителя:
— Ты снова жив, Великая Душа! Ибо такова была твоя воля..
Словно услышав это известие, могучий ветер, гулявший по мертвой степи, внезапно стих. Великие Карпатские горы, — мудрые, как боги, предвидящие далеко вперед, — застыли в мрачном предвкушении грядущих потрясений.
А с востока на их заснеженные пики уже надвигалась заря нового дня. То были огни будущего — будущего, которое с этой ночи стало еще более непредсказуемым…
Глава первая
Месть и Вероломство
Чудна природа у истоков Красной реки. Там, где среди цветущих лугов и покрытых пролесками холмов сходятся границы Немедии, Коринфии и Офира, всегда многолюдно. Богатые поместья вельмож соседствуют с обширными купеческими поселениями, стихийные рынки работают днем и ночью, все новые караванные тропы появляются тут и там, чтобы еще теснее связать между собой разноязыкие хаиборийские народы.
По одной из таких дорог, лихо обгоняя купеческие кибитки, на добрых вороных конях скакали двое — облаченный в стальную кольчугу гигант-воин и прекрасная стройная девушка в облегающем походном костюме, подчеркивающем совершенство ее фигуры. На полое у гиганта висел широкий двуручный меч, девушка же была безоружна.
Всадниками были Конан-киммериец, могущественный король Аквилонии, и его супруга Зенобия. Венценосная чета возвращалась домой, в аквилонскую столицу Гарантию, после далекого и ответственного путешествия к берегам моря Вилайет. Там, в темных водах великого внутреннего моря, закончилась захватывающая, стремительная, полная потрясающих приключений и переживаний история схватки Конана с могущественным карликом Тезиасом, более известным в хайборийских землях под именем «Великая Душа». Много горя и страданий принес призрачный Бог самым разным народам от Пиктлэнда до Заморы, пока, наконец, не был поражен в мрачном подземелье Бельверуса острым клинком Конана — в самое сердце. Сгинула с белого света и черная душа его, втянувшись в загадочную темницу волшебного кристалла — Ромба Яхкунга. Кристалл этот покоится ныне в покрытых тысячелетним илом безднах вилайетских впадин.
