Ещё два выстрела. На этот раз мужчина промахнулся. С диким воем он помчался прочь, не разбирая дороги. Прочь от жуткого зрелища, зрелища того, как человек пожирает человека.
"Но я не человек, — усмехнулся про себя хищник. — Когда-то я был человеком. Но в незапамятные времена я стал другим существом".
Оторвав окровавленный рот от мертвого тела, он быстро оглянулся в поисках второй жертвы. Лес. Тайга. Высокие деревья. Кажется, с запада подул ветер. Наверное, будет пурга.
Он быстро определил местонахождение убегающего мужчины и даже не удивился, что в один миг оказался перед ним, перекрывая дорогу. Мужчина охнул, запнулся и упал ничком. Встать он не успел.
Насытившись этим вторым, хищник смог более или менее устойчиво стоять на ногах. Жажда внутри лишь разгорелась, она гнала его куда-то, заставляла немедленно идти сквозь тайгу в неведомые края, где есть ещё люди. Которых можно убить.
Очередной спазм бросил его в снег. Вскоре действительно началась пурга, и он едва смог встать и идти, куда гнали инстинкты, чутье. Многовековое чутье. Не закрываясь от ветра, не чувствуя холода, он брёл, огибая древние деревья, изредка бросая взгляд наверх, пытаясь в пелене снежных хлопьев разглядеть хотя бы одну звезду.
Зверь не заметил, как пурга стихла, и вновь наступила просто ночь, зимняя ночь в тайге, тихая, темная. Даже снег под ногами скрипел будто с неохотой, будто не хотел, чтобы его сминали. Сминали ЭТИ ноги.
Сколько прошло времени, он не знал, но лишь почувствовал, что силы вновь покидают его. Несколько раз он падал от боли, от нестерпимой жажды. Затем вставал и продолжал брести. Наконец, он зацепил ногой какую-то ветку, упал и больше не смог подняться. Даже не пытался, потому что знал, что все равно не сможет. Отстраненно подумал, что сердце, должно быть, уже не бьется, раз его стук не слышен в ушах и не чувствуется под ребрами; диафрагма не сокращается, значит, не поступает в легкие воздух…
"Я умер?"
Но сразу же пришел второй вопрос: "Возможно ли это?"
Сознание не попыталось найти ответа и помутилось, закрылось плотным одеялом беспамятства.
Когда он пришел в себя, то с удивлением обнаружил, что ощущает тепло. Не открывая глаз, он догадался, что лежит в какой-то хижине, а рядом, в непосредственной близости — два человека. Жертвы.
— Может, это кто из геологов? На севере их станция, и…
Голос показался молодым. Должно быть, его владелец был не старше тридцати. Перебил же его явно старик:
— Не геолог это, сынок. Как не охотник, не браконьер и не ревизор из центра.
— Но кто тогда? Интурист?
— Он даже не человек…
— Что ты сказал, Фёдорыч?..
Тот, что был помоложе, осекся. Старик помутневшим голосом, больше напоминающим урчание голодного желудка, произнес:
— На свою беду мы подобрали в лесу сборщика душ. Это сам чёрт во плоти, и кровь на его одеждах — это кровь Семенова с Мишкой.
Теперь воспоминания — некоторые, но, к сожалению, не все — вторглись в голову хищника. Ох, как недалек от истины старик, назвавший его чертом во плоти, сборщиком душ. Нет, он не был ни чертом, ни сборщиком душ, но вполне мог выполнять и их работу.
Наверное, тепло подействовало положительно. Во всяком случае, он ясно ощутил, как тело вновь наполняется силой. И физической, и той, что недоступна смертным. Тело из непослушного, упрямого льда превращалось в легко управляемый конгломерат органов, каждый из которых выполнял свои определенные функции.
— Убей его! Стреляй ему в голову! — внезапно заорал старик.
— Ты что, совсем ополоумел? — воскликнул тот, что помоложе. — Я не буду в него стрелять!
Он слышал, как старик зло сплюнул и зашуршал — потянулся к оружию. Он хотел что-то сказать, но ещё не освоился с речью. Странно, но речь, ранее бывшая такой привычной, теперь давалась с трудом. Вместо слов из уст вырвался лишь слабый стон. Тогда, как и всегда, он попытался проговорить ещё раз.
— Уходите, — прошептал он.
И удивился. Ведь он хотел сказать совсем не то! Что именно — уже не важно, но не это!
— Спокойно, мужик, мы не причиним тебе зла, — с испугом в голосе проговорил тот, что помоложе. — Лежи, тебе надо прийти в себя.
Хищник открыл глаза и осмотрелся. Да, он был в какой-то хижине. Освещалась она одной-единственной керосиновой лампой, стоявшей на деревянном столе. У противоположной стенки в печке потрескивали поленья.
— Где я? — спросил он.
— На южном кордоне. Мы егеря.
— Уходите, — опять повторил хищник. Опять он сказал не то, что хотел…
Он увидел, что старик все-таки дотянулся до оружия, и теперь целится в него. Захотелось рассмеяться этому бородатому козлу в лицо, но вместо смеха лишь ироничная улыбка коснулась губ хищника.
— Ты что творишь, старый! — вовсе уж испугался тот, что помоложе. Он попытался отбить нацеленное оружие, но не успел: две пули прошли сквозь тело хищника и вышли в доску скамьи. Хищник охнул, дернулся и повалился на пол.
Но тут же начал вставать, готовясь к нападению. Рот открылся, чтобы издать гневный рык, однако…
— Уходите же, люди! Уходите, если не хотите отдать души дьяволу!
— Стреляй в него! — не унимался старик. Он дрожал как лист на ветру, напрочь позабыв о том, что сам держит в руках винтовку.
"Я покажу тебе, как стрелять в НЕГО!"
От греха подальше хищник решил больше не произносить никаких слов. Он, ощутив, как где-то внутри открылись запертые доселе ресурсы, поднял руки и зарычал. Огонь, мирно горевший в печке, почувствовал родственную сущность и воспылал в десяток раз ярче и яростнее. Пламя керосиновой лампы превратилось в огненный бич, почти доставший потолок.
Хищник гневно вперил глаза в наглых людей. Он видел их страх, ощущал его волны, которые подпитывали демоническую сущность. Да, они боятся его, Логана, Верховного демона Яугона, генерала крепости Зороностром. "Будьте же вы прокляты, люди! Вы назвали меня чертом во плоти и не ошиблись. Да, я демон Преисподней, солдат ада, прибывший в ваш мир, чтобы подчинить его себе и своему миру. Вы назвали меня сборщиком душ и не ошиблись, потому что любой, кого коснется смерть от меня, будет гореть в котлах Яугона".
Глаза застелила кровавая пелена. Так бывало с ним всегда, когда накатывала волна звериной ярости. Логан, наконец, осознавший себя, скинул человеческую личину. Может быть, в иной ситуации он не стал бы убивать, но сейчас внутренние ресурсы организма требовали пополнения жизненной силой. Живой силой людей.
Раздался последний выстрел, но он не мог ничего решить…
* * *
"Боже!.."
Он проснулся мгновенно. Еще до того как глаза распахнулись, он знал, что видел самого себя в этом проклятом сне. Самого себя, отчего-то порабощенного Тьмою. Дурной сон предвещает дурные события…
